Сергей Чичин - Хундертауэр

— У них тут замок был? — озадачился друид. — Что-то не помню такого.

— Барон его называл руинами, — беспечно пожала плечами эльфийка. — Ну, теперь уже до правды не докопаешься.

— О. Руин — да, сколько хочешь.

— Уже одними меньше. К тому моменту, как догорит, там только дыра в земле останется. Большая и запекшаяся.

— По Хундеру так треснуть сможешь? — генерал потер ладони, покрытые гарью. — Чтоб и внутри евонных стен осталось только спекшееся? И еще чтоб пиво не повредить, ежели там у гномов какие запасы случатся?

— Не повредить — это уж извините, — нахмурилась Тайанне. — Отдай мой посох, лоботряс, чего вцепился? И встать нет бы помочь девушке! Нет, генерал, я как врежу — тут уж ничего ценного не останется. Врезать, кстати, сегодня уже больше не смогу. Может, завтра, если как следует отдохну… или с посоха попытаться? Но это уж совсем чревато. А кроме того, чтобы устроить такой бабах, мне надо внутрь попасть и нарисовать там кое-что… А гномы — это не бароны непонятливые, они на такое рисование смотреть втихомолку не будут, принимая за украшение жилища настенной живописью.

Поднялась с помощью Хастреда на ноги, отряхнулась от налипшего мусора, кокетливо оправила замызганный воротничок рубахи и отобрала сумку с посохом.

— У барона там были сундуки со всякой утварью, — сообщила она поколебавшись, косясь на генерала с опаской. — Он с собой привез много всякого барахла. В том числе и этого вашего доспешного хлама. Не особо уверена, что оно все не сплавится в комки железа, но если кто-то горит желанием попробовать, то это вам туда, — указала на буйствующее пламя. — Я свое дело сделала.

— Думаю, что обойдемся, — обнародовал общее мнение Хастред. — Давайте пойдем уже отсюда, пока рожи пузырями не пошли?

— Можно на орке яичницу поджарить, — предложил неунывающий генерал. — Завтрак, как говаривала бывало моя маменька — важнейшая еда за сутки. Особенно если помимо оного завтрака шанс пожрать обыкновенно не представляется.

— Ты как знаешь, а мне рожа дороже, — Тайанне прихватила книжника под руку. — Пошли, пускай они тут сами кулинарят. Тем более, можно предположить, что гномы заинтересуются заревом. Вот уж не хотелось бы оказаться под носом исследователей, учитывая, что силы на сегодня у меня кончились.

Жар спадал медленно, неохотно, столб пламени обрастал поверху облаками пепла и плевался снопами яростных искр, но расползаться по лесу не собирался. Генерал на него в последний раз посмотрел из-под ладони с откровенным уважением, припомнил как в свое время познавал чудесную боевую эффективность катапульт, пуляющих зажигательными снарядами. Ему-то, в ту пору зеленому новобранцу, верхом огневой техники казались стрелы с горящей паклей вокруг наконечника! Чудесная же машина из брусьев и перевитых жгутов-канатов поначалу казалась излишним изощрением ума больных на всю голову дварфов, вовсе ненужным и даже оскорбительным честному воину. И только когда катапульты доказали свою смертоносную эффективность, разнося на великом расстоянии осадные башни-турусы и превращая их в гигантские факелы, гоблин счел возможным примириться с торжеством науки над даже самыми завидными бицепсами. Неужели на старости лет и магию придется признать грозной боевой силой? А потом еще и чай питьем, рыбу колбасой, эльфу гоблинкой (хе!), а гномов приличным обществом. Куда катится мир!..

Кижинга уже утопал следом за удаляющейся парочкой, а Зембус, прежде чем удалиться, не поленился дернуть генерала за рукав разогревшейся кольчуги.

— Пошли, генерал. Если ты вдруг туда бросишься, я ж тебя не удержу!

— Зачем брошусь? — не понял генерал.

— Ну, за твоими начальственными мыслями разве угонишься? Только что вещал что-то о печеных яйцах.

Панк всхрапнул возмущенно, обтер с лица обильный пот, размазав при этом гарь и сажу. Его зеленоватая физиономия в таком оформлении в темноте выделялась только блестящими белками глаз — даже при гоблинском темновидении не различишь других черт. Кольчуга его, унаследованная от иномирового гзурского богатыря, и так изготовлена была из темно-серого металла, так что менее острый взгляд не различил бы в мрачной глыбе признаки живого, да еще такого экспрессивного создания.

— Ну и наглый же вы у меня народ! Сдать, что ли, вас гному в услужение, в довесок к его собственным воинствам? Сам изойдет на это самое, безо всякого бития! Хорошо, что я ко всему привычный, не то бы начал огорчаться и даже расстраиваться.

И потрюхал за скрывающейся во тьме спиной Кижинги. Друид напоследок окинул сквозящим болью взором деревья с обуглившейся корой, поникшие от нестерпимого жара веточки на тех, что оказались ближе к пламени и сейчас, подсвеченные багровым заревом, смотрелись особо зловеще, негодующе скрипнул зубами и тоже начал потихоньку отступать, правда, не поворачиваясь к пожару спиной. Со всех сторон шумел напряженный внезапной болью Лес. Хорошо быть бесчувственным генералом! Тут представления не имеешь, откуда прилетит незваный подарок, если Лес сочтет тебя виновным в этой боли… Страшновато это! Словно находиться в пасти исполинского чудовища, которому достаточно вяло шевельнуть языком, чтобы зашвырнуть тебя в свою бездонную глотку, или перемолоть тебя на зубах в кашицу, или одним плевком отправить в такую даль, из которой выбираться будешь еще и не с такими приключениями, как из гнолльей деревни. Потому-то Круг Друидов во все времена предписывал в высшей степени деликатное отношение к природным явлениям. Не из-за какого-то там гуманизма — какой гуманизм у гоблинов! А потому, что друиды, даже если и не понимали всего величия обломившегося им под заселение Злого Леса, то по крайней мере его чуяли, как всякий добрый кулак, способный надраить физиономию. Не больно-то потом его подачками попользуешься!

Но Лес не покушался ни на спутников огнеопасной эльфы, ни на нее саму, хотя и шумел потревожено. То ли никак не связал суетящуюся мелочь с опасным проявлением, то ли со свойственным исполинам тугодумием еще не успел осознать происходящее и найти в своих недрах виновного. Впрочем, куда ему спешить? Эльфы бессмертны, вот явится та же Тайанне лет через тысячу во главе очередной волны своих собратьев по гоблинские души, тут-то Злой Лес и оправдает свое прозвание. А эльфу скрутит склероз, и будет она исступленно молотить кулачками по земле, не в силах понять, почему вокруг нее творятся необъяснимые безобразия с участием внезапно озлобившихся елок.

Жизнь — штука сложная.

И еще больше ее осложнило появление вражеской кавалерии.

Без прокладывающего курс друида ручкающийся с эльфой Хастред вполне закономерно сбился с пути и вместо того, чтобы вернуться на безопасное место лежбища, выбрел ни много ни мало к Южному тракту. Как раз к тому моменту, как с него свернули и принялись неспешно углубляться в лес конные каратели. И поскольку на Тайанне медленно накатывала беспробудная усталость от чудовищного расхода сил, а книжник по своей загадочной природе развесил уши и распустил нюни, встреча с храпящим вороным чудовищем оказалась для обоих полной неожиданностью. Как, впрочем, и для наездника, который куда больше был озабочен защитой глаз от колючих ветвей, нежели слежением за тем, что происходит прямо по курсу.