Людмила Ардова - Путь бесчестья

Но мы доблестно терпели и потеряли всякую надежду его заткнуть. Он любил вспоминать о разных дамах, своих возлюбленных. Больше всего он любил говорить об Алиеноре Аквитанской. Она — то, она — се!

Та еще была дамочка! Воспоминания о ней начинались обычно с фразы:

— Красавица, у которой волосы цвета…меда…

Или:

— Та, что ликом тонким схожа с гордой птицей…

И дальше начинались варианты: вдохновила меня на поединок с графом Х! Ради нее, я отправился в крестовый поход! Это было, когда я переместился в ее земли, гоняясь по разным мирам за одним колдуном. Я чуть было не остался там навечно, но потом, колдун изгнал меня из рая.

(Рай подразумевали владения Алиеноры Аквитанской!)

И вот мы ночуем в лесу, горит костер, Задира дрожит, закутавшись в плащ, а наш Жоффре заводит свою песню:

Что там за всадники летят

Через туман и мрак?

Во мраке им не разобрать,

Где поджидает враг.

Но им на это наплевать.

Их души как копье,

Что хочет цель свою догнать

И на ветру поет.

Они несутся и твердят,

Что жизнь их как игра:

Успех в бою, кувшин вина,

С ночлегом до утра.

Их обступила темнота,

По лицам хлещут ветки,

Но острым лезвием рука

Врага сражает метко.

Их смех тревожит темный лес

И духов поднимает.

Один из них уже воскрес,

Уныло завывает.

Но только рыцарям ночным

К тому не привыкать.

Неведомо чертям лесным,

Что им пришлось познать.

Неведомо им: кто они-

Два всадника ночных,

Какие манят их огни,

Какая сила в них.

Но под покровом темноты

Отлично видит Бог,

Что это мы, что это мы-

Избранники дорог.

Наш замок — в длинных сапогах,

Мечи для нас — король.

Вся наша истина — в руках,

Удар меча — пароль.

Нам каждый город — кошелек.

Дорога нам — жена.

К душе ее наш путь далек,

А грудь — обнажена.

Нам глаз усталых не сомкнуть,

Над нами эта власть:

Любовь дороги обмануть,

На край земли попасть.

И мы так яростно хотим

Преодолеть ее,

Что всяким недругам лесным

Мы — как удар мечом.

Мы могли иронизировать сколько угодно над нашим Рыцарем, но легче от того не становилось. Прежде чем попасть в земли ларотумские, он потребовал от нас кое-что устроить "неподалеку". Это "неподалеку" началось в цивилизованных землях, но потом стало уводить в такую глушь, что и не снилось.

— Надо найти духа, моего друга. Мы отправились в крестовый поход. Когда мы были в Антиохии, он странно себя повел, и я вызвал его на разговор, но объясниться мы не успели. Сарацины напали на нас по дороге, и мы потеряли друг друга из виду в той схватке. Потом я переместился в мир Лавайи, прожил свою недолгую жизнь, был убит в бою, и после смерти, когда меч мой попал в руки одного человека, вдруг узнаю о том, что то здесь, то там, видели некоего Генриха Боше, по описанию его внешности и повадок до странности похожего на моего друга. Совпадение ли это? Но я хочу с ним встретиться. Мне рассказали, что он обитает в этих краях, и он попал в беду. Надо спасти его.

— Но, судя по всему, он вряд ли живой человек, скорее всего он сродни вам — дух.

— А что дух, по-вашему, не нуждается в спасении, — возмущенно спросил Жоффре.

— Ну, возможно…

— Вот то-то!

— Как же мы найдем его?

— Просто! По следу, который он оставляет. Везде, где он проходит, этот Боше оставляет свой знак: Песочные часы.

— Ладно, поехали. Мы внимательно присматривались ко всему. Но оба искренне сомневались, что увидим какие-либо знаки, но уверенность Жоффре на нас стала действовать убедительно и мы подчинились его бредовой идее.

Мы уходили все дальше и дальше, места становились совсем глухие. И вдруг на песчаном берегу озера мы видим камин вложенные в виде песочных часов, их изогнутой формы. Первым знак заметил Задира.

— Смотри, Льен, вот! Он протянул руку и так и замер. Его это так поразило, что он приготовился долго любоваться странным рисунком.

— Задира, путь не ближний, — позвал его я.

Мы напоили лошадей и, чуток передохнув, отправились дальше. Задира пустился в пространные рассуждения о чудесах земных, которые, по счастью, слышать могла только его лошадь, я особо не прислушивался.

Жоффре торжествовал, я пока воздерживался от умозаключений. Вскоре нашлось новее подтверждение существованию реальной фигуры, которая умела оставлять за собой след. На этот раз им был вырезанный рисунок на дубовом столе в трактире. Этот трактир мы не ожидали увидеть в такой глуши, и все же он тут существовал. Там сидели большей часть местные посетители, говорившие с характерными протяжными звуками. Неторопливые степенные основательные. Они уставились на нас как на нечто удивительное и не от мира сего. Так же основательно они нас расспросили обо всем на свете.

— Мы ищем некоего воина по имени Генрих Боше. Он должен быть где-то в этих краях.

— Дальше только княжеский замок и проклятый лес, — сказали словоохотливые люди.

— Он может быть в этом лесу?

Закопошившись, как потревоженные пчелы, люди нас предупредили:

— Не стоит вам туда соваться!

— Это почему же?

— Демоны и злые духи живут в заколдованном лесу. Никто и никогда не возвращался оттуда живым, а те, кто возвращались, были не в своем уме. Говорят, что мертвый рыцарь возглавляет там орду духов. И его зовут Генрих!

— Так это он! — обрадовался Жоффре.

— Судя по тому, что нам сказали местные жители, твой друг попал не в самую лучшую компанию!

Но нам предстояло еще проехать мимо княжеского замка. Те же люди предупредили нас, что князь очень не любит, когда мимо его ворот кто-то ездит по его дороге.

— А нам-то что за дело, — фыркнул Задира, — если надо заплатить за проезд мы заплатим только и делов.

Но в ответ ему все дружно покачали головами. И вот, мы подъезжаем уже к владениям этого норовистого князя.

— Дорога могла быть и лучше, — ворчит Задира, — если он так над ней трясется!

Едва мы поравнялись с замком, не самым лучшим на свете, а уж, сколько я их повидал, нам преградили дорогу трое вооруженных всадников.

— Кто такие? — грубо спросил один из них, человек с рассеченной бровью и нехорошим прищуром раскосых глаз. У него была небольшая остроконечная бородка, на вид ему было лет 30, а может и все 40. Одежда и оружие — все говорило о богатстве и власти. Но его манеры и невежливое обращение вынуждало ответить так же невежливо: