Селия Фридман - Пожиратели душ

«Говори же! Скажи хоть что-нибудь, – мысленно повторяла она. – Кто, если не ты? Нельзя проигрывать эту битву. Если Костас в самом деле стакнулся с пожирателями душ, это нужно пресечь. Нужно, чтобы Дантен понял».

Внезапно по ту сторону двери послышался голос Рюрика. Сын говорил громко, предупреждая ее:

– Добрый вечер, почтенный магистр. Боюсь, его величество сейчас занят.

Сердце Гвинофар ушло в пятки. «Боги Севера, отчего вы не дали мне еще хотя бы пяти минут?»

Двери распахнулись без прикосновения чьей-либо руки, и вошел Костас. Рюрик следовал за ним, явно не собираясь оставлять королеву на милость дурно пахнущего магистра. Благодарная Гвинофар отошла как можно дальше от Костаса. Чуть не споткнувшись об один из сундуков, она заняла позицию между ними… как будто сложенное там добро могло уберечь ее от зла, облаком окружавшего Дантенова советника.

Тот, несомненно, пустил в ход магию, чтобы узнать, что здесь произошло. Тусклые ящеричьи глаза остановились на Гвинофар, тонкие губы дрогнули в ядовитой улыбке.

– Вижу, вы покинули свое заточение ваше величество, и решили почтить нас. Я помешал вашей личной беседе, мой государь?

– Нет-нет, – махнул рукой Дантен. – Я как раз собирался тебя позвать. Эти дары прибыли из Кориалуса – как ты и предсказывал. – Говоря это, он многозначительно глянул на Гвинофар, и она внутренне поежилась.

– Вы желали бы знать, не прокляты ли они, – одобрительно кивнул Костас.

– Или нет ли здесь какой-то другой измены. У них на весь двор и пары яиц не найдется, но кто-нибудь отчаянный мог потрудиться над грузом по дороге сюда.

Рюрик закрыл двери за собой, чтобы стража не слышала разговора. Что он такое задумал?

– Превосходные дары, государь. И совершенно чистые, я уверен. Ни одному разумному человеку не пришло бы в голову вновь навлекать на себя ваш гнев после такого урока.

– Теперь ты меня одобряешь, не так ли? – усмехнулся углом губ Дантен. – Давно ли ты переменил свое мнение?

– Как только узнал о вашем успехе.

– Похоже, все семейство нынче единодушно решило выразить мне свое одобрение. – Король недобро сощурился. – Утешительно, не правда ли, Костас?

– Поистине трогательное единение, – сухо молвил магистр. Он подошел к Гвинофар, будто бы желая осмотреть содержимое сундука, а на самом деле показывая, как беспомощна она перед ним. Отступать было некуда – она непременно наткнулась бы либо на другой короб, либо на своего мужа. Рюрик, пытавшийся придать ей мужества взглядом, больше никакой помощи оказать не мог, а Дантен и вовсе не понимал, что здесь такое творится. Оно и понятно, мрачно подумала Гвинофар. Лишь кровь Заступников заставляет ее и Рюрика ощетиниваться наподобие загнанных волков, когда Костас рядом.

В следующий миг случилось немыслимое. Костас протянул руку, чтобы коснуться ее – вопиющая дерзость не только для простого человека, но даже и для рядового магистра. Протянул свою грязную лапу к ней, Заступнице, в присутствии короля, ее мужа! Гвинофар, утратив самообладание, уже не скрывала своей ненависти. Пальцы торжествующего магистра приближались, чтобы ласково потрепать ее по щеке – он знал, что такого оскорбления она не снесет, что ее гнев неминуемо хлынет наружу…

Но она терпела. Заставляла себя терпеть… Прислонившись к сундуку, она шепотом молила своих богов не дать ей дрогнуть перед этим ползучим гадом…

– Магистр Костас! – крикнул Рюрик, и мгновение разбилось, будто стекло. Магистр оглянулся на Рюрика, Гвинофар перевела дух, ухватилась за поднятую крышку и выпрямилась.

– Ваше высочество? – небрежно, едва держась в границах учтивости, отозвался Костас.

– Мне не нравятся советы, которые вы даете отцу, – властно произнес принц.

Испуганная Гвинофар, не отваживаясь взглянуть на Дантена, смотрела в спину оцепеневшего от ярости Костаса.

– Что за чушь? – процедил магистр. – Вы посмели бросить мне вызов?

Нрав принца, гордый и надменный, как нельзя лучше отразился в его ответе.

– Я не верю, что вы честно служите этому королевству. И моему отцу тоже.

Он отвлекает Костаса на себя, подумала Гвинофар. Непростительно глупая смелость! Костас уничтожит его – а если не он, то Дантен. Они оба вполне способны приравнять эту выходку к мятежу…

Пальцы Гвинофар коснулись чего-то холодного. Чего-то стального.

Рюрик не смотрел ей в глаза, боясь, что Костас прочтет его мысли, но теперь она все поняла.

Она крепко сжала то, что нащупали ее пальцы, и помолилась еще раз, прося богов дать силу ее деснице. Мышцы Гвинофар напряглись для отчаянного рывка, крепления порвались, и сталь меча сверкнула над ее головой.

Костас спохватился, но было поздно. Даже магистры не могут предвидеть то, что случается неумышленно.

Взмах меча вобрал в себя всю ее силу, всю душу, всю веру. Она знала, что у нее есть только один удар и что жить ей осталось недолго. Магистры убьют ее, чтобы отомстить за одного из своих, голову ее, быть может, наденут на пику у главных ворот, но это ничего. Лишь бы достигнуть цели, избавить мужа от гнета пожирателей душ. Она жизни не пожалеет, чтобы освободить его. К этому зовет ее долг Заступницы.

Шея у магистра была тощая, и меч разрубил ее без труда.

Хрустнула кость. Кровь оросила лицо, волосы, платье.

Что-то увесистое отлетело в сторону, безголовое тело хлопнулось на пол, как тряпичная кукла. Меч, выпав из рук Гвинофар, звякнул об окровавленный камень, а следом упала на колени она сама, задыхаясь и вся дрожа в ужасе от содеянного.

Целую вечность в комнате стояло молчание.

– Что ты наделала? – прохрипел наконец Дантен, опустившись в лужу крови рядом с трупом магистра. – Что ты наделала?! – В его глазах она видела только безумие, ничего больше. Король перевел взгляд на меч. Гвинофар кое-как отползла подальше, Рюрик бросился ей на помощь.

Вслед за этим раздался вопль, до того жуткий, что все трое замерли. Ни человек, ни зверь не могли издать такой звук, шедший откуда-то из-за стен дворца.

Дантен метнулся к окну, Рюрик помог Гвинофар подняться. Она стояла, покачиваясь, не пытаясь выглянуть наружу. Она и так знала, что там.

– Пожиратели душ, – беззвучно произнесли ее губы.

– Что это? – вырвалось у Камалы.

– Это где-то снаружи, – прошептал бледный как мел Андован.

Оба приникли к узкому окну, пытаясь отыскать причину странного звука.

Скоро они эту причину увидели.

С дальних гор поднималось в небо крылатое существо, сверкая на солнце. Даже на таком расстоянии Камала видела, как оно огромно. Его тень заливала сплошной чернотой обугленные стволы погибшего леса. Когда хвост, которым заканчивалось змеевидное туловище, свистнул в воздухе, эхо покатилось по всей округе. А крылья! Ничего подобного Камала еще не видывала и даже представить себе не могла. Огромные, многослойные, хрупкие на вид, как стекло. Темно-синие, они все время переливались, делаясь то черными, как грозовая туча, то фиолетовыми, то зелеными.