Кирилл Алейников - Умирать вечно

Безобразный оскал жемчужных зубов…

Пылающие то ли красным, то ли зеленым туманом глаза…

Стремительная трансформация…

Прыжок…

Боль…

Наконец-то он вспомнил всё. И свое имя — Винтэр, и свою сущность — генерал легиона оборотней. Жизнь молниеносно промчалась перед внутренним взором, каждый ее отдельный день, каждая минута. Воспоминание стало тем необходимым толчком, какой был нужен для пробуждения. Винтэр открыл глаза, долго привыкал к свету, не в состоянии определить его природу. Затем понял: свет льется с чистого неба.

Он долго лежал на спине и просто смотрел вверх, в эту голубизну, бездонную, необъятную. Когда тело затекло так, что лежать более стало весьма болезненно, Винтэр попытался встать. Далось ему это с трудом, но все ж он поднялся и обнаружил себя находящимся на склоне холма, поросшего невысокой травой. Запахи лета, звуки лета, ощущение блаженства и счастья.

Я умер, твердо решил Винтэр. Умер, когда мрачная Тьма накрыла нас там, в Портале. Но раз я умер, то куда попал? Ведь не в Актарсис же?

Оборотень попробовал почувствовать своих легионеров так, как делал это многократно. достаточно было лишь захотеть, и сознание начинало распадаться на элементы мозаики, и каждый элемент обретал свой разум и свою жизнь. Каждый элемент — отдельный оборотень, находящийся где-то на планете, занятый какими-то своими делами, но полностью подчиненный воле генерала. Но сейчас Винтэр не чувствовал ни одного оборотня не то что на планете, но даже вблизи, в радиусе хотя бы пары сотен километров. Это насторожило его.

И все же Актарсис?

Источники ведь, если их уничтожить одновременно, могут вновь создать параллельные измерения. Но разве они были уничтожены оба?

Винтэр сделал шаг, другой. Он все увереннее шел по склону холма вниз, к изящному изгибу реки, у которой заметил деревню…

…Он открыл глаза, и тут же свет от окна заставил его поморщиться и вновь их закрыть. Черт, неужто солнце взорвалось, превратилось в большого красного гиганта и теперь закрывает собой все небо? Разогнав цветные круги, метающиеся в сумрачном пространстве, он снова попытался открыть глаза, но на этот раз — осторожно. Когда он приподнял голову, то обнаружил, что едва ли доживет до конца текущей минуты, потому что голова загудела как тысяча тепловозов, а под черепом возникло давление, на порядок превышающее то, что образуется под металлической оболочкой ядерной бомбы в момент взрыва. Он даже испугался своего состояния. Конечно, похмелье бывает разным, и сила и глубина похмелья, как правило, прямо пропорциональны веселью, испытанному накануне. Однако в таком случае он вчера был на вечеринке как минимум по поводу конца света. Или, быть может, Господь спустился с облаков и заявил, что прощает всему роду человеческому грехи и приглашает в рай? Ту еще пьянку должно было устроить ненаглядное человечество…

Он испустил тяжкий стон и отбросил всякие мысли о вчерашнем, потому что думать было по-настоящему больно. Он приложил все силы, чтобы оторваться от подушки и сесть на диване. Если раньше он и болел с похмелья от недоброкачественной водки, крепкого пива или необдуманного смешивания разных видов и сортов спиртного, то нынешнее его состояние больше напоминало предсмертные муки приговоренного к казни преступника в газовой камере. Он даже огляделся в стремлении убедиться, что находится дома, а не в месте проведения казни.

Он потер лицо ладонями, снова простонал, и попытался встать на ноги. Почему-то он не особенно удивился, когда ноги подкосились. В момент падения пришла мысль, что придется тормозить головой. Мысль показалась весьма удручающей, а последствия столкновения головы с полом невозможно было угадать. Но когда он рухнул подле дивана, больно стукнувшись лбом, то последствия разделились на две части: первая исторглась из организма через ротовую полость, что было очень неприятно, а вторая многотонными свинцовыми шарами загрохотала под черепом, что было еще неприятнее. Хотелось поскорее распрощаться с грешным миром и помереть, провалиться хоть в ад, но только не слышать чудовищный грохот в ушах и не кривиться от яростной боли. Сколько же надо выпить, чтобы наутро чувствовать себя настолько хреново?

Он с невероятным усилием снова встал на ноги и, держась за стены, чтобы ненароком не ушибиться, поплелся в ванную. Включил кран с холодной водой, воткнул пробку, бессмысленно посмотрел на струю минуту-другую и окунулся в прохладу.

Наверное, он задремал, потому что обнаружил себя почти утонувшим: ледяная вода стекала через предохранительное отверстие и скрывала подбородок. Дрожа от озноба, он вылез из ванны, обтерся полотенцем и перебрался на кухню. В туалетное зеркало он не посмотрел умышленно: то, что открылось бы его глазам, могло вызвать только отвращение.

Погоди-ка, приятель… Ты спишь?

Ощущение сна накрыло его волной холоднее азота. Ни с чем не сравнимое чувство нереальности окружающего, какое бывает лишь во сне и в моменты снисхождения dИjЮ vu, заставило его проснуться.

Портал. Он помнил, как чудовищное нечто надвигалось со стороны скал и поглощало все что лежало на пути. И как оно накрыло-таки их всех там, среди грязи и огня. Было холодно, невероятно холодно и страшно. Но что же случилось потом?

Он вспомнил также свое имя. Познавший Кровь. Генерал легиона вампиров. Сейчас он пребывал в месте, которое не смог идентифицировать. Вокруг росли высокие деревья, воздух пропитан запахами леса и звуками его обитателей. После леденящего кровь холода Тьмы теплый летний день казался манной небесной. Невероятно… Нет, это совершенно невероятно!..

Он неуверенно сделал несколько шагов к ближайшему дереву, провел ладонью по шероховатому стволу, нагнулся и сорвал пучок травы. Сквозь листву на лицо Познавшего падали косые лучи солнца. Не смотря на риск ослепнуть, он довольно долго смотрел прямо на ярчайший диск светила и не мог поверить в случившееся.

Вампирам не дано смотреть на солнце…

Он спускался в необъятное подземное царство метрополитена. На матовых поверхностях мраморных стен, на хромированных стойках рекламных плакатов и информационных табло, на сглаженном обувью до абсолюта полу отражались многочисленные светящиеся шары освещения, отражались спешащие по своим делам люди.

Отражался и он сам. Молодой человек среднего роста, без претенциозности в одежде, немного смугловат, статен и уверен в себе. Среднестатистический житель мегаполиса, ничем не отличающийся из общей массы клиентов метро, но подозревающий, что все обстоит наоборот. Недавно он отметил свое двадцатичетырехлетие.