Джон Толкин - Неоконченные предания

Во дни наместника Кириона на Гондор напали балхот, которые в союзе с орками переправились через Андуин, вторглись в Уолд и принялись завоевывать Каленардон. От этой смертельной опасности, что могла бы погубить Гондор, королевство спас приход Эорла Юного и рохиррим.

Когда война кончилась, люди гадали, чем наместник намеревается вознаградить Эорла. Все ожидали, что в Минас–Тирите будет устроен великий пир, на котором все и выяснится. Но Кирион был человеком себе на уме. Когда поредевшая армия Гондора двинулась на юг, к нему присоединились Эорл и эоред[211] Всадников Севера. Когда они приблизились к речке Меринг, Кирион обратился к Эорлу и, ко всеобщему изумлению, сказал:

— Теперь прощай, Эорл сын Леода. Я вернусь к себе домой, где мне многое нужно привести в порядок. Каленардон на это время я поручаю тебе, если ты не торопишься вернуться в свои земли. Через три месяца мы снова увидимся с тобой на этом же месте и станем держать совет.

— Я приду, — ответил Эорл.

И на этом они расстались.

Как только Кирион приехал в Минас–Тирит, он призвал нескольких наиболее доверенных слуг.

— Поезжайте в Шепчущий лес, —велел он.— Выдолжны восстановить древнюю тропу к Амон–Анвару. Она давно заросла; но прежнее начало ее отмечено камнем, который по–прежнему стоит у тракта, в том месте, где тракт входит в Лес в северной его части. Тропа петляет, но на каждом по вороте стоит камень. Следуя по ней от камня к камню, вы в конце концов придете к месту, где деревья кончаются. Там вы увидите каменную лестницу, ведущую наверх. Туда я вам повелеваю не ходить. Сделайте эту работу как можно быстрее и возвращайтесь. Деревьев не валите — только расчистите тропку, по которой могли бы пройти пешком несколько человек. Вход на тропу оставьте нерасчищенным, чтобы никто, проезжая по тракту, не поддался искушению свернуть на тропу, пока я сам туда не приду. Никому не говорите, куда вы идете или что вы делали. Если спросят, скажите, что господин наместник желает подготовить место для встречи с вождем Всадников.

В назначенное время Кирион отправился в путь со своим сыном Халласом, владыкой Дол–Амрота и еще двумя членами совета; и он встретился с Эорлом у переправы через речку Меринг. С Эорлом были трое из его военачальников.

— Отправимся ныне в то место, что я приготовил, — сказал Кирион.

И они оставили у моста стражу из Всадников, повернули назад на тракт, проходящий под сенью леса, и доехали до стоячего камня. Там они оставили лошадей и еще один большой отряд стражи из воинов Гондора; и Кирион, встав у камня, обратился к своим спутникам и сказал так:

— Я отправляюсь на холм Благоговения. Идите за мной, если хотите. Со мной пойдет оруженосец, и еще один — с Эорлом, они понесут наше оружие; остальные пойдут безоружными, как свидетели всего, что мы скажем и сделаем на вершине. Тропа подготовлена, хотя по ней никто не ходил с тех пор, как я был здесь со своим отцом.

Затем Кирион повел Эорла в лес, и прочие последовали за ними в должном порядке. И когда они миновали первый из камней, расположенных дальше по тропе, все невольно умолкли и шли осторожно, словно бы не желая нарушать тишину. Так добрались они наконец до верхних склонов горы, миновали кольцо белых берез и увидели каменную лестницу, ведущую на вершину. После сумрака Леса солнце слепило и припекало, ибо шел месяц уриме; однако вершина горы была зеленой, словно все еще стоял лотессе.

У подножия лестницы располагалась небольшая площадка или просто уступ, вырубленный в склоне горы, с низкими дерновыми скамьями. Там все они немного посидели, а потом Кирион поднялся и взял у своего оруженосца белый жезл —знак должности — и белую мантию наместников Гондора. Взойдя на первую ступень лестницы, он нарушил молчание, произнеся негромко, но отчетливо:

— Ныне я объявляю, какую награду я решил предложить, по праву королевского наместника, Эорлу сыну Леода, вождю народа эотеод, в признательность за доблесть его народа и за помощь превыше всех надежд, которую оказал он Гондору в час крайней нужды. Я отдам Эорлу, как свободный дар, все земли Каленардона от Андуина до Изена. И будет он, если того пожелает, королем той земли, и его потомки после него, и его народ будут свободно жить там, пока продолжается правление наместников и по ка не вернется великий король[212]. Не будет на них наложено никаких обязательств помимо их собственных законов и воли, кроме одного: они будут жить в вечной дружбе с Гондором, и враги его будут их врагами, пока стоят оба государства. Но такое же обязательство будет наложено и на народ Гондора.

Тогда поднялся Эорл, но заговорил он не сразу. Ибо был он изумлен великой щедростью дара и благородством условий, на которых этот дар был предложен; и он видел, сколь мудро поступает Кирион — и как правитель Гондора, желающий защитить то, что осталось от его государства, и как друг народа эотеод, о нуждах которого он осведомлен. Ибо народ эотеод стал теперь слишком многочислен, и ему сделалось тесно в его землях на севере. Они стремились вернуться на юг, в свой прежний дом, но их удерживал страх перед Дол–Гулдуром. В Каленардоне же они обретали куда больше места, чем им мечталось, и к тому же этот край лежал далеко от теней Лихолесья.

Но превыше мудрости и политических соображений Кирионом и Эорлом двигала тогда великая дружба, что связала их народы, и любовь, что возникла между этими достойными мужами. Со стороны Кириона то была любовь мудрого отца, состарившегося среди мирских тревог, к сыну, полному сил и надежд юности; Эорл же видел в Кирионе высочайшего и благороднейшего в мире человека, мудрейшего из тех, кого Эорл знал, и на нем пребывало величие королей людей давних времен.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Эорла, и наконец он заговорил, сказав так:

— Наместник великого короля, я принимаю дар, предложенный тобой, для себя и для своего народа. Он превосходит любую награду, какую мы могли заслужить своими делами — но и сами эти дела были свободным даром дружбы. Теперь же я скреплю эту дружбу клятвой, что не будет забыта никогда.

— Тогда поднимемся же на вершину, — сказал Кирион, — и при свидетелях принесем те клятвы, какие сочтем подобающими.

Кирион с Эорлом поднялись по лестнице, и остальные последовали за ними; и на вершине они увидели широкую и ровную овальную площадку, поросшую травой. Она была не огорожена, но с восточной ее стороны поднимался невысокий холмик, на котором росли белые цветы алфирина[213], и клонящееся к западу солнце тронуло их золотом. Тогда владыка Дол–Амрота, знатнейший среди спутников Кириона, подошел ближе и увидел черный камень, что лежал в траве перед холмиком, и все же не зарос сорняками и не был источен непогодой; и на камне были выбиты три знака. И спросил владыка у Кириона: