Шон Макмуллен - Путешествие «Лунной тени»

– Вежливый, – прошептала Перим на ухо Сентерри.

– Что станет с нами? – напряженным голосом спросила принцесса, ее нервы были на грани срыва после двух месяцев непрерывных наказаний за неподчинение. Кочевники с ней не церемонились. Теперь приятные манеры дворецкого вселили в нее надежды.

– О, сначала для вас организуют ванну. Вы должны тщательно отмыться. Кочевники никак не научатся мыть своих пленников, видимо, здесь не помогут даже боги Мираль. За цену израсходованной воды, мыла и масла они могли бы получить несколько дополнительных паголов. Когда вы станете чистыми, примерно месяц вас будут учить манерам, обычаям и искусству ублажать знатных господ из северных королевств. Затем, боюсь, вам предстоит весьма долгий и утомительный путь в тысячу миль на север. Но разве это не увлекательно? Здесь, на юге, каждая из вас стоит шесть паголов, но на севере цена рабыни возрастает в двадцать раз.

– Рабыни? – повторила за ним Сентерри.

– Не надо напускать такой разочарованный вид. Многие девушки добровольно приходят, чтобы их продали в богатые торговые дома. Вы будете выделяться среди рабынь, вас будут лелеять, вами будут восхищаться, у вас будет возможность влиять на своего хозяина. На что еще может рассчитывать девушка низкого происхождения?

Вопрос был поставлен так, чтобы спровоцировать ответ, и он последовал незамедлительно:

– Но, Торагев, я не отношусь к числу людей низкого происхождения. Я дочь… э… очень богатого сарголанского купца, – возмутилась Сентерри.

– Послушайте, если бы я получал медяк каждый раз…

– Это правда! Прочитайте мои свитки.

Торагев остановился в тени орешника, достал из сумки свитки и погрузился в чтение. Сертификаты школы танцев госпожи Сайрет были составлены на диомеданском, но остальные документы написаны по-сарголански, которым Торагев не владел. Но он сделал вид, что читает все свитки, в том числе и те, где говорилось, что Сентерри – дочь купца Арамадея, владельца торгового дома «Шелка, специи и изысканные вина Арамадея» в Диомеде. Он изобразил удивление.

– О, это многое меняет, – сказал он как можно мягче. – Сарголанская граница находится в двух сотнях миль к югу, но дорога очень трудная, там множество бандитов.

– Так вы нам поможете? – с надеждой спросила Сентерри, бросаясь на колени от восторга и отчаяния.

– Пожалуйста, прошу вас, прекрасная дама, я не говорил ничего подобного, – заявил Торагев, помогая ей подняться. – Безопасный проход на юг могут обеспечить только большие караваны, а в ближайшее время ни один не формируется. Так что на сегодняшний день самое безопасное для вас занятие – исполнять роль рабыни-танцовщицы. Вы будете прекрасно выглядеть после того, как госпожа Волдеан и господин Д'Алик займутся вами, но постарайтесь, чтобы никто не узнал, что вы происходите из богатого сарголанского купеческого дома. Все остальное предоставьте мне.

Никто из говоривших понятия не имел, что в двух сотнях миль от них огромная армия готовилась к походу на север. Сотни тысяч воинов и моряков собирались сражаться за свободу и честь императорской дочери. А еще дальше к югу тысячи кораблей вот-вот должны были выйти в море. Это были небольшие скоростные суда, построенные за два-три месяца. Более крупные галеры оставались в порту, чтобы защищать побережье Сарголана. По всей империи массы откликнулись на призыв повелителя добиться победы и спасти принцессу или отомстить за ее смерть. Беда в том, что они обратили свой гнев не на тех, кто этого заслуживал.

А Сентерри оставалась в глазах тех, кто ее теперь окружал, всего лишь танцовщицей низкого происхождения. Почти никто в незнакомом и враждебном месте, среди чуждой культуры, лишенная привычной власти и богатства, всего того, что делало ее принцессой.

– Вот сидит человек, мысли которого полны стеклянными городами.

Друскарл медленно развернулся на стуле, чтобы увидеть мужчину с жесткой бородой, в черном кафтане и платке, защищающем от жаркого солнца. С платка свисали мелкие серебряные шарики, сжатые в орлиных когтях, – это были символы душ, принадлежащих рабовладельцу. Руки работорговец скрестил на груди, они утонули в широких рукавах.

– Снова ты, – сказал Друскарл, вглядываясь в затененное платком лицо. – Но где же мои манеры? Присаживайся, выпей. Бадо, принеси еще чашу вина для моего друга из Рацитала.

Они уселись за низкий столик и уставились на отдаленный остров, окруженный кораблями Варсоврана.

– Отличное вино, полагаю, тринадцатый год правления Шестого Магистра, – заметил Феран.

– Вообще-то пятнадцатый. Они кладут дубовые пластины в кувшины с молодым вином, чтобы придать ему этот особый, дынный аромат.

– Оригинальная идея.

– Итак, что ты хочешь?

– Выпить за наше спасение с берегов Тореи.

– Я тронут. За спасение.

– За спасение.

– В прошлый раз я забыл спросить: где теперь Ларон?

– Здесь в Диомеде, затаился и практически не покидает укрытия, – сказал Феран, непроизвольно пожав плечами. – у него теперь самая заурядная человеческая сила, он ест нормальную пищу и чувствует себя весьма уязвимым. А через несколько десятилетий неминуемо умрет – а может, и раньше, если до него доберутся враги. А Девять здесь бывает?

– Город переполнен шлюхами, а ты интересуешься Девять?

– Нет, просто… мне всегда интересны женщины. Это ты носишь свои яйца в кувшине с уксусом, тебя не волнуют ни женская любовь, ни необходимость воздержания.

– За воздержание, – ответил Друскарл.

– Еще долго придется ждать, чтобы другие мужчины выпили за то же самое, – огрызнулся Феран. – Так что, она в Виндике?

– Она находится под опекой внимательного и доброго человека.

– Хорошо-хорошо. Она такое боязливое, хрупкое существо. А я как раз сейчас заметил шлюху, работающую у входа в соседнюю таверну. У тебя когда-нибудь была любовница?

– Да. Бадо, еще кувшин вина.

– Особая любовница?

– У меня была жена в Северной Акреме, но теперь мы по понятным причинам живем врозь. Она изучает новые пути самосовершенствования, а я следую своему долгу.

– За долг! – воскликнул Феран, осушая очередную чашу. – И прежде всего за долг во имя любви.

Некоторое время они молчали, наблюдая за флотом Варсоврана. Гигантская баржа с катапультой стреляла каменными ядрами, которые обрушивались на красные черепичные крыши юго-западной части цитадели. Часть кровли рухнула, куски черепицы каскадом посыпались внутрь, на защитников крепости. Потом в ответ на каменные ядра со стен полетели горшки с зажигательной смесью. Они в основном падали в воду, не долетая до кораблей, но один угодил в галеру, а два других в баржу с катапультой. Там началась суматоха, матросы бросились гасить пожар.