Майкл Салливан - Наследник Новрона

Ройс выглядел смущенным.

— Но если она все знала, почему не попыталась изменить? Почему позволила мне уйти с тобой? Почему не рассказала обо всем?

— Ну, это же очевидно. Она хотела, чтобы мы ушли, и либо не могла избежать собственной гибели, либо…

— Либо что? Хочешь сказать, что она хотела умереть? — скептически спросил Ройс.

— Нет, она знала, что должна умереть.

— Почему?

— Понятия не имею. Может быть, она видела в будущем что-то еще, какое-то событие, настолько важное, что из-за него стоило умереть на мосту. В любом случае она не хотела, чтобы ты покончил с собой. И мне представляется, что она предельно ясно дала тебе это понять.

Ройс откинулся назад с такой силой, что ударился затылком о каменную стену. В голове у него загудело.

— Проклятие, — тихо выругался он и закрыл глаза.

Мовин Пикеринг смотрел на дворцовую площадь с балкона четвертого этажа. Снова начался снегопад, в воздухе закружились крупные белые хлопья. Они падали на сырую землю, медленно перекрашивая в белый цвет оставленные повозками и каретами колеи. Снежинки одна за другой опускались на землю и таяли, но каким-то образом им удавалось одерживать победу над таянием. Луж становилось все меньше, грязь исчезала, мир облачался в белоснежный наряд.

За стеной замка виднелись крыши города. Внизу раскинулась Аквеста — сотни засыпанных снегом крыш жались друг к другу, словно пытались спрятаться от зимней непогоды. Дома тянулись до самого моря и взбирались вверх по склону холма. Мовин задержал взгляд на Императорской площади. За ней возвышалась Купеческая башня, она находилась на площади Бингам, за которой начинался квартал ремесленников.

Его взгляд устремился над полями крестьянских хозяйств к заросшим лесом горам, казавшимся туманной серой линией на горизонте. За ними более высокие горы прятались за снежным пологом. Мовин представил себе, что он видит Глостон, а дальше, на другом берегу реки, Меленгар, королевство с соколом на знаменах, страну, где он родился, его родной дом. Просторы Дрондиловых полей сейчас засыпаны снегом, фруктовый сад покрылся инеем, вода во рву замерзла. Если бы все было как раньше, Верн уже вышел бы из дому, чтобы разбить лед в колодце при помощи молота, привязанного к концу веревки. Он бы, как всегда, боялся, что узел может развязаться, как это случилось пять лет назад, когда его любимый инструмент упал на дно колодца.

«Он и сейчас лежит там, — думал Мовин, — дожидаясь, когда Верн его достанет, но теперь этого уже не будет никогда».

— Ты найдешь здесь свою смерть, — сказала Мовину мать.

Он обернулся и увидел, что она стоит в дверном проеме в синем платье, самом темном из всех, что у нее были. На плечи накинута бордовая шаль, которую ей подарил Фанен три года назад на Праздник зимы, в год своей смерти. С тех пор мать носила ее не снимая. Она говорила, что зимой шаль спасает ее от холода, а летом от жгучих солнечных лучей. Мовин обратил внимание на то, что сегодня утром она надела еще и ожерелье. Впрочем, тяжелую цепь с огромным кулоном трудно было не заметить. Кулон имел форму солнца: крупный изумруд в золотой оправе с рубинами в виде исходящих из центра лучей. Уродливая, слишком яркая вещь. Он лишь несколько раз видел его на дне шкатулки, где мать хранила драгоценности. Это был подарок отца.

Даже после того, как Белинда Пикеринг родила четверых детей, мужчины продолжали на нее заглядываться. Если верить слухам, это не раз вызывало недовольство ее мужа. В течение нескольких десятилетий данное обстоятельство служило поводом для многочисленных дуэлей. Легенда гласила, что их было двадцать, и все они происходили из-за того, что некоторые мужчины смотрели на нее слишком долго. Все дуэли заканчивались одинаково — виновник погибал от волшебного клинка графа Пикеринга. Так гласила легенда, но Мовин знал только о двух таких случаях.

Первая дуэль произошла еще до его рождения. Отец рассказал ему о ней, когда Мовину исполнилось тринадцать лет, — в тот день он овладел первым уровнем тек’чина. Отец поведал, что они с матерью Мовина возвращались домой, когда на них напали разбойники. Их было четверо, и отец согласился отдать лошадей, кошелек и даже драгоценности Белинды, чтобы их отпустили. Однако потом он увидел, как грабители смотрят на Белинду. Они начали перешептываться, и в их глазах загорелся опасный огонь. Отец убил двоих, ранил третьего, последний обратился в бегство. После той схватки у отца остался шрам в фут длиной.

Второй случай произошел, когда Мовину исполнилось десять. Они приехали в Аквесту на Праздник зимы, и граф Тремор рассердился, когда граф Пикеринг не захотел участвовать в фехтовальном турнире. Граф Тремор знал, что даже если одержит победу в турнире, его все равно будут считать вторым, и вызвал Пикеринга на дуэль. Отец Мовина ответил отказом. Тогда граф Тремор перед всем двором схватил Белинду и поцеловал ее. Она отвесила ему пощечину и оттолкнула. Граф Тремор попытался ее схватить, сдернул ожерелье и порвал ворот платья. Белинда упала на пол и заплакала. Мовин до сих пор помнил, как отец обнажил меч и попросил Мовина проводить мать до их покоев. Он не стал убивать графа, но в схватке Тремор потерял правую руку.

Мовин прекрасно понимал, почему возникают подобные слухи: природа наградила его мать поразительной красотой. И лишь совсем недавно он впервые заметил, что у нее появились седые волосы и морщины на лице. Она всегда отличалась высоким ростом и прямой осанкой, но тяжелое бремя последних событий заставило ее согнуться и опустить плечи.

— Я редко тебя вижу в последнее время, — сказала она. — Где ты был?

— Нигде.

Он ждал, что мать будет настаивать, задавать новые вопросы. Однако она лишь кивнула. С тех пор, как прибыла в Аквесту, Белинда все время вела себя так, и это тревожило Мовина.

— Недавно заходил канцлер Нимбус. Он передал, что императрица собирает совет сегодня вечером и просит тебя на нем присутствовать.

— Я знаю, Алрик мне уже сказал.

— Он говорил, что будут обсуждать на совете?

— Я уверен, что речь пойдет о вторжении. Модина захочет нанести полновесный ответный удар. Алрик полагает, что она воспользуется кризисом, чтобы присоединить Меленгар к империи.

— И что станет делать Алрик?

— А что он может сделать? Ну какой из него король, если у него нет своего королевства! Я должен предупредить тебя, что намерен к нему присоединиться. Я призову всех людей, которые остались верны Алрику, и мы соберем войско, которое будет готово за него сражаться.

Белинда снова молча кивнула.