Константин Бояндин - Издалека

Омрачало радость только то обстоятельство, что начальник наотрез отказался сообщить ему, как поживают его, Хиргола, родственники. Не положено, было ответом. Узнаешь в своё время.

Монах сидел перед Плитой, глядя на три свитка, лежавшие на коленях. Копии, и не очень качественные. Тем не менее, было видно, что текст на них практически полностью совпадает. Унэн долгое время сравнивал и сличал причудливые, состоящие из дуг и точек, буквы, прежде чем понял, где именно он видел уже этот текст.

Он достал Книгу и открыл первую страницу. Одну из тех, которые никак не удавалось перевести. Не составило особого труда отыскать то место, где начинался повторяющийся фрагмент. Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы понять: текст один и тот же.

Так что же, значит, Книга бывала здесь и раньше?

Монах смотрел на старинный том и ощущал, что логика, к которой он привык, постепенно рушится. Само по себе это было бы не столь страшно, если была бы хоть какая–то замена. Но никаких объяснений происходящему не было.

Последняя проверка.

Монах вздохнул и положил все три свитка на Плиту. Будем надеяться, что и на этот раз всё обойдётся. Плита постепенно засветилась, и поверх первоначального текста на каждом свитке стал проступать перевод.

Унэн склонился над Плитой, вчитываясь в медленно формирующиеся слова.

«Монах стоял, не шевелясь, посреди зала, уставленного книжными шкафами, и терпеливо ждал, пока появится тот, чьи шаги он давно уже слышал…»

Унэн смахнул свитки с Плиты и отвернулся от её медленно гаснущей плоскости. Ему было страшно.

XXVI

Сколько времени он провёл в обеденном зале, Норруан не знал. Апатия овладела им; всё стало безразлично и ненужно. Он не знал, что делать с продолжающей возвращаться памятью.

Десятки жизней, каждый миг которых постепенно становился ему известным. Всеми этими людьми был он сам; все они жили в разных местах, иногда в разных мирах. Общее у них было одно: фантастические возможности, колоссальная страсть к самоутверждению и имя, отчасти похожее на «Норруан». Или означавшее нечто неодолимое, ужасное, мощное.

Все они приковывали его к этому месту «для ожидания», все ожидали его возвращения. Выбор невелик: или блуждать по бесконечным коридорам, что начинались сразу за внешней дверью «Замка», или заново проиграть историю жизни любого из них. По нотам, по заранее известному плану. Отклонений не допускается. В конце одно и то же: сокрушительное поражение и… всё тот же унылый выбор.

Правда, смутно помнилось нечто иное. Детство (видения были смутными и разрозненными — черепки какой–то вазы у ног, ветхая хижина и печальное лицо матери). Прочие воспоминания, ничего, кроме боли, не приносящие.

Высидев без малого неделю (по своим собственным ощущениям, поскольку от часов в этом проклятом загробном мире толку не было), Норруан попытался начать ходить в гости. Но всякий раз, когда голос из–за двери приглашал его войти, он находил за дверью… свой собственный «Замок». В довершение ко всему, из коридора начисто исчезли охранники, и кто бы то ни было ещё. Чем сильнее становились отчаяние и гнев Норруана, тем меньше шансов оставалось выместить их. Весь этот невозможный мир, состоявший из бесконечного числа переходов и коридоров, становился кошмаром, что был страшнее любой из жизней, которую он в любой момент мог прожить заново.

Кроме Зивира.

Поскольку в Зивире всё ещё оставалась сила, которая не желала повторять раз и навсегда придуманную последовательность событий.

Когда Норруан очнулся от болезненного сна (ни вино, ни наркотические курения не помогали забыться), он вспомнил о Зивире. Если есть ещё надежда остановить эту карусель, она связана с Зивиром. Но как туда попасть?

Ноги сами собой понесли его в кабинет. Разумно, понял он по пути, всё более приходя в прежнее состояние, трезвого и холодного расчёта. В кабинете могут оказаться полезные записи. Так что…

Норруан замер на пороге, ошеломлённый. В его кабинете, за его столом, в его любимом кресле сидел призрак. Призрак Гостя. Некоторое время Владыке казалось, что это — своеобразное послание, намёк на то, что Гость мёртв, и, следовательно, надежды больше нет.

Но то, что произошло после, заставило Владыку Моррон отказаться от столь неприятного умозаключения. Гость протянул руку и придвинул к себе одну из тетрадей, в которой Норруан время от времени оставлял напоминания самому себе. Смешно, но первой эмоцией был гнев: «неплохо бы сначала спросить разрешения!»

Потом Норруан осознал, что тетрадь действительно двигалась.

Шагнув вперёд, он попытался прикоснуться к Гостю, но рука прошла насквозь. Неудивительно. Постойте… если Гость в состоянии двигать предметы в его кабинете, то, может быть…

Норруан сделал шаг к столу и отодвинул тетрадь в сторону. Это далось с некоторым трудом, как если бы её кто–то держал.

Гость тут же вскочил и, оглянувшись, поднял голову, словно прислушиваясь.

— Ты слышишь меня? — громко спросил Норруан, хотя ответ знал заранее. Конечно же, нет.

Тогда… впрочем, зачем искать решение! Вот оно! Всё крайне просто!

Норруан пододвинул к себе чернильный прибор (Гость вздрогнул, но, к великому облегчению Норруана, не бросился прочь из комнаты). Осторожно обмакнул перо в чернила и, раскрыв тетрадь, написал:

«Я Норруан».

Гость молча смотрел на написанное.

«Мы уже встречались в этом замке».

Гость кивнул и вновь оглянулся.

«Нам необходимо вновь встретиться».

Гость вновь кивнул и произнёс что–то. По движению губ Норруан догадался, что тот спрашивает, где.

«Жди меня на прежнем месте».

Гость кивнул в третий раз и, пройдя сквозь Норруана, исчез за дверью.

Так.

Теперь нужно во что бы то ни стало вернуться в Зивир.

Вернуться!

Едва Норруан произнёс это слово, как ощутил, что нечто огромное и бесстрастное, частью которого являлся этот мирок, обратило на него внимание и внимательно слушает.

— Я хочу вернуться в Зивир, — произнёс Норруан вслух. Говорил он чистую правду. Что нужно сделать ещё?

— Я готов… — начал было он, как вдруг очертания кабинета дрогнули и растворились в кипящей черноте.

А вокруг возникли знакомые зеркала, и за каждым из них терпеливо ждала тень, приглашая повторно испытать уже прожитое.

Не отвлекаясь и стараясь ни о чём не думать, Норруан отыскал взглядом тусклое зеркало с пейзажем Зивира по ту сторону, и ринулся в него с разбегу.

Он ощутил слабое жжение, едва коснулся рукой слабо заметного отражения. И жаркое пламя охватило всё его существо.