Евгений Малинин - Драконья любовь, или Дело полумертвой царевны

Я раскинул руки, готовясь привести в действие следующее боевое заклинание, но из-под брюха висевшей в воздухе Мары выбросилось еще две тонкие, неуловимо перетекающие ленты такого же призрачного марева, и жадно устремились к моим запястьям! Однако, я успел в самом начале нашего «разговора» поставить между собой и монстром «Гнутое Зеркало», и теперь брошенные в меня магические «паутинки», наткнувшись на охранное заклинание пошарили по его поверхности, а затем намертво прилипли к незримой, но весьма прочной преграде, словно бы сочтя ее за истинное тело своего противника.

Запецельная Мара рванула свои магические ленты на себя, стараясь опрокинуть невидимую, но ощутимую преграду, но «Зеркало» стояло прочно, а мое следующее заклинание было уже активировано. Потолок над Марой неожиданно стал словно бы плавиться, течь, растворяться… Секунду спустя от него оторвалась лента марева, удерживавшая Мару в воздухе. Монстр грузно свалился на пол и принялся крутить своей круглой, безобразной головой, не понимая, что происходит. А в потолке в этот момент уже образовалась круглая двухметровая дыра, в которой началось медленное, едва заметное кружение воздуха – проснулся ежесекундно набиравший силу магический вихрь!

Мара метнулась было к двери комнаты, то ли собираясь покинуть ее, то ли стремясь помешать мне выбраться наружу, но добраться до этой двери она не смогла. На полпути ее подхватил метнувшийся следом за ней хвост созданного мной вихря и с непреодолимой силой потянул ее к потолочной дыре. Монстр выстрелил одновременно четырьмя лентами марева, целясь во все четыре стены комнаты, в надежде, видимо, создать для себя достаточно прочный якорь, однако они не смогли пересечь границы свитого в пружину воздуха. Свирепо ревущий вихрь перепутал эти ленты, обмотал ими саму Мару, так что ее конечности оказались плотно прижатыми к уродливому телу.

На мгновение черный угловато-бесформенный ком, бывший только что жутковатым монстром, завис в центре комнаты, а затем под завывание взбесившегося воздуха стремительно вынесся прочь из комнаты.

И сразу же наступила тишина… Слышно было только глуховатое потрескивание затягивающегося потолка, да мое частое, с всхлипами дыхание.

Я снял заклинание «Гнутого Зеркала» и, соскользнув спиной по стене, опустился на корточки. Сил у меня почти не осталось!

Минут пять просидел я в полной темноте, расслабившись и не о чем не думая. Затем полез в карман и вытащил мешочек с подарком тетушки Арины – лихими орешками. Я помнил ее предупреждение не есть больше двух штук, и хотя чувствовал, что способен умять весь мешочек, ограничился именно двумя. Остальные, аккуратно завязав горловинку мешка, сунул назад в карман. Отстегнув от пояса манерку, я напился, потряс глиняную фляжку и, убедившись, что она по-прежнему полна, снова прицепил ее к поясу.

Спустя две-три минуты, я вдруг понял, что силы не только вернулись ко мне, их, пожалуй, еще прибавилось! Встав на ноги, я осторожно приблизился к задернутому пологу кровати и осторожно поднял его.

Людмила лежала в прежней позе и глаза ее были все также открыты и… бездонны. Не поворачиваясь ко мне, она глухо проговорила:

– Ты еще цел?.. – И губы ее не шевелились, слова словно бы сами слетали с них, не требуя движения!

– Со мной все в порядке… – Негромко ответил я. – И твой… сторож… его больше нет.

В этот момент веки ее дрогнули и опустились на глаза. Однако я продолжал говорить:

– Теперь нам надо решить, что делать… Сможешь ли ты уйти отсюда?..

– Нет… – Не открывая глаз ответила она, и из-под ее ресницы выкатилась слеза, прочертив дорожку от уголка глаза к виску.

– Да, – поспешил я продолжить разговор, – я догадался, каким образом тебя… заставили прийти сюда, но… не знаю, что надо сделать, чтобы ты… выздоровела!

Мне с трудом удалось сложить эту фразу и особенно подобрать последнее слово, но все-таки оно было очень неточным!

– Чтобы я… выздоровела… – медленно повторила Людмила, словно бы не понимая, о чем это я говорю. И вдруг ее глаза распахнулись!

– Чтобы я выздоровела?! – Четко и быстро проговорила она, превратив мои слова в вопрос, и тут же ответила на него. – Надо разбить хрустальный шар!

И, произнося эти слова, ее губы впервые шевельнулись… с усилием, с… преодолением, но шевельнулись. И голос ее прозвучал совершенно по-другому – в нем появилась интонация!!

– Какой он?! Где он?! – Воскликнул я.

– Он… круглый… большой… на нем узорчатая гравировка… Он висит в… в зале… в пустой зале… внутри него бабочка… или паук… или змея… или птица…

– Ты знаешь, где этот зал? – Спросил я, как только она умолкла.

– Нет! – Едва слышно прошептала она. – Я видела… Мне показали… мою душу…

«Ей показали ее душу!.. – Заметались в моей голове лихорадочные мысли. – Значит, зала эта должна располагаться во дворце… И вряд ли Змей Горыныч поместил свою добычу слишком далеко от себя!.. Скорее всего, ему надо постоянно иметь ее под рукой!.. Хотя!.. Хотя, все может быть, однако, будем исходить из этой предпосылки! Как же мне отыскать этот хрустальный шар?!!»

Мне тяжело было это сделать, но я опустил полог и отошел на середину комнаты. Несколько раз вздохнув, чтобы успокоить себя и сосредоточиться, я опустился на пол, прикрыл глаза и начал сплетать заклинание «Дальнего взгляда», вводя в него необходимые поправки и конкретизирующие уточнения. На создание в общем-то, нового заклинания у меня ушло минут двадцать – я не торопился, стараясь сразу сделать все максимально точно. Как только последнее слово, последний жест и вздох легли на свои места, я открыл глаза и… не увидел комнаты. Перед моими глазами начала разворачиваться странная картина.

Сначала я увидел строение, в котором находился с высоты, можно сказать, птичьего полета. Его действительно можно было назвать дворцом, который имел форму весьма вытянутого прямоугольника, и состоял из четырех зданий высотой в три, четыре и шесть этажей. Самым высоким была та часть дворца, что выходило фасадом на площадь Согласия и в котором я сейчас находился. К нему примыкали два коротких четырехэтажных флигеля и трехэтажное здание, являвшееся задним фасадом дворца. Внутри, таким образом, существовал двор или, возможно, сад.

Рассмотрев все это, я вел поправку к действующему заклинанию, и теперь мой взор начал скользить над зданиями дворца, постепенно погружаясь в его внутренности! Перед моими закрытыми глазами проплывали внутренние покои дворца, причем стены, ковры, висящие на них, мебель, стоявшая вдоль стен, все это было бесцветным… призрачным… и не препятствовало моему взгляду!

Продолжалось эта неторопливая демонстрация довольно долго, мне уже надоело разглядывать всевозможные залы, гостиные, столовые, спальни, будуары, несколько раз перед моими глазами проплыла кухня с топящимися плитами и клокочущими котлами. Иногда эти виды всевозможных помещений сменялись видом внутреннего дворика по которому сновали люди, или той самой городской площади, на которую меня выпустил Первецкий, только теперь она была совершенно пуста.