Вера Петрук - Индиговый ученик

"Значит, сейчас полдень, и у детей закончились уроки", - подумал он, радуясь, что сумел вспомнить хоть что-то. Монотонное песнопение жрецов, раздававшееся из Южного Храма Семерицы, подтвердило догадку. Впрочем, чем ближе они подходили к школе, тем больше становилось воспоминаний. Он узнал камни, которыми была вымощена площадь перед храмом Омара, вспомнил запах голубиного помета, которым смердела статуя Основателя Города, услышал знакомое щелканье игральных карт из башни охранного поста и крики разносчиков чая, предлагавших утолить жажду чудесным напитком. Месяц, который показался ему вечностью, пролетел для города незаметно. Балидет жил так же, как и тысячу лет назад, неторопливо созерцая золото пустынных земель, раскинувшихся в одной стороне и серебро бурных вод Мианэ, протекавших в другой.

- Как сегодня учитель?

Арлинг задал вопрос как можно небрежнее, пытаясь скрыть его важность. В воздухе тревожно пахнуло ароматом спелых апельсинов. Они подходили к роще, где состоялась памятная встреча с "карпами". Наверное, пройдет немало времени, прежде чем этот запах перестанет вызывать у него чувство опасности.

- Эээ, - растеряно протянул мальчишка, и Регарди понял, что застал его врасплох. Значит, у него появились шансы узнать правду, потому что, удобную ложь Беркут еще не придумал.

- Занят, - буркнул кучеяр, и Арлинг понимающе кивнул.

- Поехал в гости к друзьям-керхам и остался в пустыне из-за песчаной бури?

Можно было и промолчать, но Регарди больше месяца находился в тишине, потому что жрецы Семерицы были неразговорчивы.

- Потерпи до школы, там все узнаешь, - поморщился Беркут, ускоряя шаг. Его друг не хотел разговаривать, и это настораживало. Либо он был болен, либо что-то случилось на самом деле.

А, может, у имана были неприятности? Почему-то от этой мысли сразу стало легче. В таком случае, исчезновение учителя получало простое и понятное объяснение.

Последние сали до ворот хотелось преодолеть бегом, но Арлинг сдержался, опасаясь, что растянется на виду у всей школы, споткнувшись о порог. Несмотря на то что с каждой секундой, проведенной за пределами госпиталя, к нему возвращалась прежняя острота обоняния и слуха, Регарди по-прежнему сомневался в своем теле. Время, ему нужно было время.

Знакомые камни школьных дорожек подействовали оживляюще. Арлинг расправил плечи, глубоко вздохнул и решительно сунул трость Беркуту в руки. Он пойдет медленно, зато сам. Это была его территория, его дом. Шаги стали тверже, на губах появилась улыбка. Дышалось легко, несмотря на старания солнца превратить все вокруг в жаркое. Ему нравился его свет, который Регарди ощущался всей кожей, словно погрузился с головой в теплое молоко, нравился скрип пыли на зубах, которая проникала в рот даже сквозь платок, нравилось ощущать под ногами мягкий песок. Он и не представлял, как мог жить без всего этого раньше. Еще немного и он услышит голос имана, вышедшего его встречать.

Но полет души закончился с первым порывом ветра. Арлинг замер на пороге, принюхиваясь к незнакомым запахам, которые густо витали по школе. А вместе с ними появились тысячи других деталей, которые он не заметил, воодушевленный возвращением.

На Огненном Круге было непривычно тихо, слуги нервно переругивались, торопливо передвигаясь по школе, учителя старались сохранять спокойствие, но в их движениях и коротких фразах чувствовалась нервозность. Никто не толпился у фонтана и не обсуждал тренировки на площадке перед Кругом. Либо все ученики занимались в Доме Неба, либо учитель отправил их по делам в город. Или к керхам. Или на фермы. Школа Белого Петуха никогда еще не была так безмолвна. Даже псы молчали, хотя Арлинг слышал, как они возились в своих будках. Он подумал было о Тагре, но тут им встретился Джайп, который непривычно радостно приветствовал Арлинга, заключив его в крепкие объятия. Поведение повара только добавило беспокойства. Раньше он никогда не проявлял симпатии к слепому ученику имана. Жалость? Нет, ее Регарди умел отличать хорошо. Похоже, что Джайп действительно был рад его видеть. Или научился притворяться.

Голоса чужаков он услышал не сразу. На кухне часто бывало людно, потому что кучеяры любили поесть, а в школе не возбранялись частые перекусы. Но когда среди привычного диалекта, на котором говорили горожане, послышалось незнакомое звучание новых слов, Арлинг насторожился. Язык, несомненно, был кучеярским, но он не слышал такого выговора даже от купцов, приезжавших с юга.

- У нас гости? - спросит он Беркута, напряженно молчавшего рядом.

- Угу - буркнул тот. - Сохо приехал. Когда он здесь, в школе всегда так. Будто все яду напились и помирать собираются.

Шолох сплюнул, словно ему в рот попал комок грязи, и нехотя объяснил:

- Сохо - это сынок имана. Единственный и неповторимый.

- Понятно, - протянул Арлинг, хотя ничего понятного не было.

На языке вертелась куча вопросов, но Беркут уже вошел в Дом Утра, и, громко протопав к своей циновке, рухнул на нее ничком.

- Не пойду сегодня на тренировки, - заявил он в пустоту. - Вообще никуда не пойду.

"Может, они все заболели?", - предположил Регарди, прислушиваясь к непривычной тишине. Во всяком случае, Шолох был очень похож на больного.

- Привет, Ал, - окликнули его из дальнего угла комнаты. Увереный, что они были с Беркутом одни, Арлинг досадливо поморщился. Пару месяцев назад такой промах вызвал бы серьезное недовольство имана. Впрочем, учителя здесь не было, а голос Ола узнавался с трудом. Мальчишка охрип и почти шептал.

- Здорово, что ты поправился! Я приходил к тебе один раз, но ты был без сознания, а потом учитель меня уже не пускал. Нужно уходить. Дырка в животе - это круто, у меня таких шрамов нет, все по мелочи - колени, плечо. Нужно уходить. Ты еще не был на Огненном Круге? Там новый ров вырыли. Нужно уходить. Тебе точно понравится. Там грязи по самое горло. Уходить надо.

Арлинг потер виски, думая, что ослышался, но Ол еще несколько раз повторил о том, что нужно уходить, и он понял - кое-что в школе осталось без изменений. Кажется, состояние мальчишки даже ухудшилось.

- Заткнись, Ол, - пробурчал из своего угла Беркут. - И без тебя голова раскалывается. Побыстрее бы Сохо сваливал в свои горы. Ненавижу этого надутого пса!

Кажется, причина плохого настроения Шолоха была найдена, но она много не объясняла.

- А где все?

- Зал в трапезной убирают, - ответил Ол, подходя к Арлингу. На миг ему показалось, что от кучеяра пахнуло журависом, но, принюхавшись, он понял, что это была какая-то другая трава. По крайней мере, не от него одного пахло лекарствами.

- Сегодня праздник в честь приезда Сохо, - продолжил мальчишка. - Иман отменил все занятия и велел помогать Джайпу. Правда, мне разрешил ничего не делать. Не знаю почему. А Беркута за тобой отправил. Будет большой пир, хотя надо уходить. Целая куча приглашенных! И как они все разместятся? Трапезная в Доме Неба не так уж и велика.