Дмитрий Казаков - Я, маг!

Но, с другой стороны, фигура, которая должна убивать магию, и не может быть похожа на те, что позволяют творить волшебство. Придя к подобному за ключению, Харальд отложил чертеж и принялся собственно за ритуал.

Что касается текста заклинания, то здесь неожиданностей не оказалось – набор призывов, необходимых для достижения должного настроя. Что было необычно, так это знаки, которые надлежит выполнять во время ритуала, да еще то, что, осуществляя заклинание, необходимо двигаться по линиям магического чертежа, переходя с одной на другую в строго определенном порядке.

Убедившись, что особенно сложных ингредиентов, ради которых пришлось бы отправить кого-либо за пределы замка, не понадобится, Харальд пошел в подвал, где приступил к столь трудоемкому и необходимому в магии занятию – рисованию на полу. Никакие сомнения не смущали Владетеля. Он принял решение и стремился осуществить его как можно скорее.

Пока он работал, книга лежала на шкафчике в углу, матово отсвечивая корешком, то алым, то зеленым, то черным...

Невидимое за тучами солнце ушло за горизонт, когда Харальд последний раз повторил ритуал и один за другим сжег листки с записями о нем. Зажигал их от факела и дожидался, пока оранжевые языки не начинали лизать пальцы. Боль заставляла ронять обугленные остатки на пол, и там они дотлевали, разливая по помещению запах копоти.

Харальд стоял у северной стены подвала, и рисунок лежал перед ним, темный, не светящийся, размыкаясь своеобразными воротцами. Войдя в них, надлежит повернуться лицом на юго-восток, произнести первые слова и изобразить рукой начальный знак, и тогда пути назад уже не будет.

Словно сомнамбула, не думая, что делает, Харальд сделал шаг. Ноги сразу стали ватными, а книга, висящая в сумке на плече, потянула к земле.

Поворот, и маг заговорил. Голос звучал странно, такой чужой, далекий, никогда не догадаешься, что собственный. Харальд выставил левую руку вперед и вверх, изобразив нечто вроде козы, что показывают ребятишкам, и, словно повинуясь этому жесту, на мага обрушилась тьма...

Когда глаза привыкли и он смог сделать тяжелый вздох, то разглядел, что вперед тянется слабо светящаяся линия, словно нить над темной бездной. В стороны от ног уходило еще несколько таких линий, в точном соответствии с чертежом, но их черед придет позже. Позади же обернувшийся Харальд не увидел ничего. Линии собирались в пучок примерно в сажени за его спиной, а дальше тянулся лишь мрак.

Идти по светящейся тропке оказалось трудно. На уши давила неестественная тишина, ноги как-то странно скользили, норовя подвести хозяина, уронить. Во мрак, упав в который выбраться уже не получится. Первый отрезок он тем не менее прошел без особенных трудностей. Тропка расширилась, превратившись в небольшой островок со стоящим посередине светящимся столбиком аршина в полтора высотой. Упершись в него животом, Харальд причудливо скрестил руки перед грудью и полупропел-полупровыл вторую часть заклинания. Слова рождали странную дрожь в голове, а когда они закончились, словно кто-то безжалостной рукой рванул из мага внутренности. Ощущение вытягивающего прикосновения было столь сильно, что Харальд вскрикнул и тут же ощутил внутри холод. От паха и выше, до самого горла.

Не давая страху овладеть собой, он поспешно вступил на вторую дорогу, ведущую прямо на запад, и двинулся по ней. С первого же шага тьма вокруг исчезла, сменившись яркой картиной, и Харальд увидел сам себя, совсем молодого, сидящего в библиотеке родного замка с книгой в руке. Затем вошел отец, и его свирепый рев ударил по ушам так, словно звучал в реальности. Книга выскользнула из руки молодого фон Триза, падая на ковер, и Харальд увидел в голубых глазах, полных гнева и обиды, в своих глазах, слабую вспышку. Словно лунный блик на воде.

Видение исчезло, сменившись следующим. Теперь он был в библиотеке один, погруженный в изучение толстенного фолианта с совершенно черной обложкой. Сияние в глазах юноши здесь было гораздо ярче, и Харальд понял, что это такое. Свет магического знания, столь легко могущий превратиться во тьму.

Он шагал, и картинки сменяли одна другую, живые, реальные: Дина, встречи с Владетелями, наемники, жизнь в замке Халл, поход на север, Асенефа, встреча с богами...

Вся жизнь проходила заново перед глазами мага, и с каждой новой сценой все ярче горел магический свет, в тот миг, когда над воссозданным замком вознеслось белое знамя Владетеля, превратившийся в испепеляющее сияние.

Но Харальд не мог оторвать глаз. Он смотрел, и волны пережитых и непережитых эмоций били по его сознанию, заставляя тело корчиться от боли. Мускулы судорожно сокращались, заново вспоминая прожитые некогда мгновения, тело словно наполнили жидким огнем, при каждом движении больно обжигавшим внутренности...

Но он шел, и когда вывалился на другую площадку, почти подобную первой, только с крестом вместо столба, то почти обрадовался тьме вокруг. Пот высох в один миг, сердце перестало бестолково бултыхаться, и Харальд вскоре обнаружил, что совершенно спокоен, но зато не может вспомнить почти ничего из прожитого. В голове остались какие-то обрывки, сами по себе лишенные смысла. Западная дорога, вторая часть ритуала, выжгла в его памяти все события, связанные с магией...

Но само заклинание он не забыл. Подошел к кресту, положил руки на его холодные, склизкие перекладины и прошептал положенные слова.

От тихих звуков все вокруг зашаталось, раздался оглушительный треск. С трудом удерживаясь на ногах, цепляясь за крест обеими руками, Харальд закончил эту часть ритуала и поспешно бросился на юго-восток, по еще одной светящейся дорожке.

Идти здесь оказалось легко. Даже тропа, в отличие от предыдущих, не норовила сбросить мага и покорно подставляла белесую спину. Мрак по сторонам от нее, правда, порождал с пугающей регулярностью уродливых страшилищ, но на их слюнявые зубастые пасти, издававшие злобное шипение или рычание, Харальд не обращал особого внимания. Пугают? Ну и ладно. Южная площадка встретила обелиском белого камня, похожим на выброшенный из земли язык пламени. Харальд послушно уколол об игольно-острую вершину палец правой руки, оставив на белизне капельку багрянца

Пораненную ладонь сложил в причудливом жесте – большой палец и мизинец вместе, остальные три согнуты, словно орлиные когти. Задрал ее, будто раздраженный кот лапу, и в такой позе отбубнил положенный текст.

Произнесенные слова не вызвали какого-либо видимого эффекта, и Харальд бодро зашагал на север. После первой же сажени обратил внимание на то, что двигаться становится все сложнее. Тело наливалось тяжестью, а окружающий мир уплотнялся. Появилось давление на глаза, которое вскоре привело к тому, что зрение мага затуманилось. Все вокруг колыхалось, словно он смотрел из-под воды.