Юлия Набокова - Волшебница-самозванка

Я сорвала камень и кинула его об пол. Жучок в сказочном королевстве – кто бы мог подумать? Значит, все знала? Значит, живой, говоришь?

– А отравленное яблоко? – вспомнила я. – Или ты просто так затеяла тот спектакль с нищенкой?

– Я напоила его сон-травой, а не ядом, – снисходительно пояснила преступная брюнетка. – Ты должна была уснуть, а я бы вернулась позже. Я уже и не знала, как тебя заманить сюда. Как вдруг – такая удача! Ты явилась сама.

Я смотрела на нее, каждую минуту ожидая, что она увеличится до размеров горы, обрастет шерстью и улыбнется мне оскалом лохматого чудовища, невинные пляски которого на лужку подсмотрел Микки.

– Еще вопросы? – кротко улыбнулась страшная красавица.

– Откуда взялась твоя свита? Все эти черные всадники, лесные стражники и лучники в башне?

– О, это мое любимое детище, – с нежностью произнесла она. – Каждый из них, не задумываясь, за меня жизнь отдаст. Слепая преданность хозяину в сочетании с рьяной жестокостью к врагам – редкое сочетание среди воинов. Каждый из моих бойцов – на вес золота. А ведь они были всего лишь обычными простолюдинами, пришедшими в Гиблый лес, – кто удовлетворить любопытство, кто победить чудовище, кто искать приключений. Вот я им их и обеспечила, переселив в них храбрость, отвагу и мужество других. Я могла бы разбогатеть, заряжая смелостью чужую охрану. Но боюсь это делать. До самой смерти воины остаются верны своему хозяину и даже я не смогу остановить их, если кто-то решит повести созданный мной отряд против меня самой. Жаль, что вы так поступили с моими ребятами, охранявшими лес, – вздохнула Мадлен. – Теперь придется начинать, работу с нуля.

«Разумеется, после того, как разделаюсь с тобой», – читалось в ее фиалковых глазах.

– Ты так уверена в том, что тебе все сойдет с рук и на этот раз?

– А кто мне может помешать? Ты? – без издевки, с искренним удивлением ответила она.

И от этой ее безграничной уверенности в собственной силе мне стало жутко.

Зачем, зачем я в это ввязалась? Пусть бы настоящая Селена с ней и разбиралась. Зачем стала сопоставлять загадочные случаи и искать разгадку? Кто меня за язык тянул рассказать свои подозрения Иву? Какие-то способности у меня обнаружились, но смогу ли я противостоять той, которая сумела околдовать даже вампира? Да какой там противостоять! Тут уж не до победы и криков «гип-гип-ура!» с плясками на трупе врага, тут самой бы ноги унести. И Ив, предатель! Как он мог? Отправил меня одну в логово к этой красавице, на поверку оказавшейся настоящим чудовищем.

– Ну вот и хорошо, вот и ладненько. Я пойду тогда, чтобы не мешать, – миролюбиво сказала я и зашагала к двери, краем глаза уловив, как вытянулось лицо Мадлен.

– Куда? – растерянно вырвалось у нее.

– Как куда? Раскрою народу глаза на его благодетельницу, соберу армию из рабочих и крестьян, вооружу вилами и флагами и вернусь при полном параде – под звуки дуды и фанфар, – скромно раскланялась я и, пользуясь замешательством ведьмы, собралась было сигануть за дверь.

– Стоять! – взвизгнула Мадлен, и от ее пронзительного крика двери испуганно распахнулись, явив моему взору лохматого великана, согнувшегося в три погибели.

Я едва успела отскочить в сторону чтобы не получить дубовой дверью по лбу, а мохнатое чудище с заросшей щетиной угрюмой физиономией порывисто вскочило с колен, чуть не снесло макушкой подсвечник под потолком и застыло, сложив руки по швам и опустив голову, как первоклассник, принесший домой двойку.

– Опять подслушиваешь! – презрительно обронила Мадлен.

Чудище что-то промычало в свое оправдание и попыталось упасть на колени, протягивая грязную лапу к ведьме.

– Довольно твоих лакейских замашек! – топнула ногой та, и монстр заскулил, прижимая к себе пораненную лапу. Запахло паленым.

– Поди прочь! – велела колдунья. – Понадобишься – позову. Я с ней пока не закончила.

Не сводя с нее глаз, чудовище покорно попятилось в коридор и осторожно прикрыло за собой двери. Я так и не поняла, что было в этом взгляде – любовь, обожание, уважение или страх. Может быть, все сразу. Кто разберет этих чудовищ?

– Тебе, наверное, интересно знать, кто это был? – удивленная затянувшимся молчанием, подсказала Мадлен.

– Неа, – изобразила равнодушие я. – Чего тут интересного? Чудище как чудище. Таких на каждом болоте – по пятачку на квадратный метр.

– И тебе совсем не страшно? – едва не обиделась за своего питомца ведьма.

– Этого-то? Ха! Да этот хомячок и в подметки Кинг-Конгу не годится. Тот бы его на одну ладонь к себе положил, а другой – прихлопнул, как этого дохляка Ван Бола. Кстати, – прибегла к действенному способу я, – я ему сказала, куда направляюсь, и оставила точный адрес. Он обещал заглянуть, проверить, не обижает ли кто...

– Подумаешь, какой-то Кинг-Хонг! – протянула Мадлен. – Вот мое чудовище...

– Даже и слушать про него не хочу! – воспротивилась я.

Знаем мы эти уловки. Начнешь проявлять любопытство, ведьма напустит на себя завесу таинственности и будет интриговать загадками. Изобразишь отсутствие интереса – тут-то она мигом и раскроет все карты.

– Как так? – Мое равнодушие повергло чародейку в смятение. – Разве тебе не интересно, кто он, откуда и все такое? – с надеждой добавила она.

– Ни капельки! Подумаешь – диво дивное! – мстительно ответила я.

При виде моего деланого равнодушия, ведьму, как и полагается, охватил порыв откровенности, и, не сдержавшись, она разразилась леденящими душу признаниями.

– Да это же сам Марис! – провозгласила она и замерла в ожидании эффекта.

Никакой реакции не последовало. Я изо всех сил скрывала свое удивление.

– Ну тот самый Марис, чудесный целитель человеческих душ! – пояснила ведьма.

– Ну тот самый, ну и что с того? – демонстративно зевнула я.

– Как это что? Ты посмотри, во что превратили его чужие пороки! Вот к чему приводит слепая любовь к людям и желание творить добро, – с горечью произнесла Мадлен.

Куда-то ушли ее надменность и высокомерие, на лбу прорезалась вертикальная складочка, а голос стал тихим и печальным.

– Сначала у него очерствела душа, потом загрубело сердце, а затем он и сам оброс толстой кожей и густой шерстью, и вовсе потеряв человеческий облик. Я нашла его уже таким.

Он был раздавлен и зол на весь мир. Мне пришлось применить с десяток заклинаний, прежде чем успокоить его. Он едва не убил меня! А ведь он так меня любил... Во имя нашей любви я не могла допустить, чтобы он погиб. А это непременно случилось бы, если бы его увидели в таком облике и столь озлобленным. Одна луна свидетельница, сколько сил, магии и времени мне стоило укротить его нрав и укрыть от людских глаз, отгородив замок лесом. Чего я только не перепробовала, чтобы повернуть время вспять и изменить чары, наложенные им самим. Пока я училась и совершенствовала свои навыки, он все больше терял то человеческое, что в нем оставалось, и превратился в чудовище, которым ты его видела. Когда я смогла отнимать пороки у других, процесс был уже необратим. Вся та алчность, гнев, зависть, жестокость, которые Марис по крупицам вобрал в себя, сплелись в единый клубок зла, где уже нельзя было отделить одно от другого. Проще было вынуть из него душу и вставить новую, чем пытаться исцелить то, что раньше было Марисом.