Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Кисель Елена Владимировна

– Вы идёте в дурное место, – отзывается Хаата, и её взгляд норовит вылететь сквозь окно. – В глухое место. Ийршйя – белая смерть, так зовут его наши. Брат другой смерти, зелёной. Алчнодол – так зовут его ваши. Там не говорят корни. Там иссохла грудь Ардаанна-Матэс. Не ходи туда тоже, сестра.

– Не могу. Может, там ещё кто-то жив. Из потерявшихся детей или из животных. Я знаю, что место дурное, Хаата. И ты можешь не ходить: там холодно и всё вокруг молчит.

– И пещеры, в которых – жала смерти, – бормочет даарду, ёжась. – И снег не белый. Алый, сестра, я была там, у границы. Один раз. Слышала стоны птиц.

– Мы не пойдём к пещерам, – Гриз обновляет зелья в поясной сумке, собирает побольше эликсиров в ту, что на боку. Обязательный бинт, дополнительный шарф, хотя она никогда не мёрзнет. – Ты слышала ещё что-то, Хаата? У тебя какое-то предчувствие?

Даарду молчит, покачиваясь на носках. Пытается срастись пальцами с зелеными извивами на обоях, но те – мертвы и немы.

– Алое на белом. Смерть и безумие. Скажи мне, что с твоим племенем, сестра?

Гриз медленно оборачивается – и со стола ей невозмутимо подмигивает голубой искрой Водная Чаша…

– Везде есть свои дурные сосуды, – бормочет даарду, глядя в голубые переливы, – дурные сосуды и хорошие сосуды. Полные до краёв. Или те, кто хочет их заполнить. Кто тоже слышит, что ты слышала.

В памяти вспыхивает недавнее: «Враг живого», поселившаяся в глазах Хааты древняя тень, незримые нити, пахнущие плесенью и безумием, и пронзительный, однотонный вопль: «Освободи! Освободи!!»

В чувства её приводит закрывшаяся дверь: даарду Хаата успела ускользнуть. Растворив в хлопке двери:

– И всегда кровь…

Внизу у камина безмятежно дремлет Морвил и Лайл Гроски рассматривает внутренности наплечной сумки.

– Я что, только что видел Хаату? – недоверчиво спрашивает он.

– Хаата, – отзывается Сквор из клетки. – Кровь. Кровь! Гроски. Гроски. Гроски.

– …не совсем то, что я ожидал услышать, – укоризненно вздыхает Лайл. – Остальные уже на пристани, идём?

Гриз кивает и направляется на пристань. Чувствуя себя не крепостью, но сосудом. Наполненным до краёв не самыми лучшими предчувствиями.

МЕЛОНИ ДРАККАНТ

В «поплавке» жарко. Ну, ещё б, когда собираемся к Скорпионьим горам, а оттуда недалеко до Морозного Нагорья, вотчины предков. И Фейхеанта с его ледяными статуями да огнями Снежной Девы. Прею в тёплых сапогах и в кофте под курткой.

Утешает одно: перед тем, как помру, успею проводить Морковку и Пухлика. Эти решили, что мы в чертоги к самой Деве подадимся. Обмотаны шарфами по самое не могу, Морковка ещё и шапку не снял. Пытается убить из-под шапки взглядами Мясника. Дело полезное, хотя вряд ли эту дрянь возьмёт: завернулся в лёгкий с виду плащик, тоже белый. Восседает, будто его здорово припорошило снегом где-то в Скорпионьих горах.

Расклад с самого начала кажется дрянным. Пропал сынок какого-то известного портняжки. Попёрся на пикник с охотой с компанией таких же охламонов. Шесть придурков от шестнадцати до двадцати двух. Вроде дружков Моргойла, который Задавака и Враг Живого. Отморозки из «золотой молодёжи».

– По такому случаю наняли специально прогулочный корабль и баржу, – Гриз ведёт пальцем по раскормленной змее реки на карте. – Чтобы можно было взять с собой лошадей, слуг и припасы. И путешествовать несколько дней. С… остановками.

Остановки, надо полагать, включают трофеи. Шкуры и перья. И увеселения. Вроде спаленных домов, изнасилованных женщин и забитых плетьми терраантов.

Знатные ублюдки во всех частях Кайетты одинаковые.

– Они продвигались ниже по течению, вот сюда, к угодьям семьи Дормантов. Собирались поохотиться на керберов. Или на снежных антилоп, если те уже зашли в эти места. Такие прогулки им не впервой, и раньше бывало так, что этот Халлен не откликался на вызовы.

– Но тут, вообразите, у его матушки сработал какой-то вещун в сердце, – подхватывает Пухлик с азартом. – В общем, она кинулась вызывать слуг, а те тоже помалкивают. Аграсты связались с кораблями – и вышло, что охота у мальчиков не удалась. И им вздумалось прогуляться не куда-то, а в Заброшье, от которого два шага до Скорпионьих гор с их пещерами. Мило, правда?

Рыцарь Морковка поднимает руку, будто мы на занятии в храмовой школе:

– А зачем? Там разве много живности? Я читал об аномалиях этой местности, – ха, а о чём он не читал? – И разве оттуда не бегут магические твари, как из Алчнодола? Я хочу сказать, ведь аномалии там схожи, а в Алчнодоле из животных – медведи, волки, кабаны и прочее, но не бестии. А немагические животные как трофеи не настолько привлека…

Смотрит на меня. И медленно вползает под шапку совсем.

Будто я не знаю, что знатным охотничкам подавай «настоящую потеху». «Кабана-то может и «пустой элемент» завалить, – похохатывал отец, любуясь своим атархэ. – А вот яприля – ещё не каждый маг сумеет».

– В Заброшенных лесах не так уж пусто, – говорит Грызи терпеливо. – Животные туда забредают за пищей: можно поживиться корнями, грибами, шишками. Снежные антилопы и яприли приходят за ягодами. Хищники – за зайцами и кабанами. Кое-где в окрестностях серные источники – к ним собираются раненые звери. Да ещё Тёплое озеро. Туда даже одиночные альфины забредают время от времени.

Если там альфин, то охотнички – фаршик. Я такого красавца видела только раз, издалека: огромный, погладить – в прыжке вряд ли достанешь, пушистый… и кисточка на хвосте.

– Профессионалы? – если с этими придурками серьёзные охотники и егеря, животным может и не поздоровиться.

Грызи качает головой. Ну да, ехали-то развлекаться, а не на настоящую охоту. Каждую зиму кучу трупов таких вот развесёлых охотничков откапывают из снегов.

Пухлик поясняет дальше. Что свора собак у недоохотничков была, и даже неплохая. А слуг при них было мало – и то, больше обслуга, чем егеря. Половину обслуги они оставили на этих самых кораблях, когда двинули искать приключений на всякое. В Заброшье.

– Не зная местности, - уточняю. Похоже, тут и работы всего ничего: добраться до тел и дать сигнал тем, кто их погрузит.

Пухлик цветёт всеми цветами. На нём три шарфа, и все – то в пламени, то в кувшинках. А вон на том беспамятники. Нойя его, что ли, собирала?

– А вот здесь готовьтесь повалиться от изумления. Оказывается, единственный, кто знает местность – это тот самый Халлен Аграст. Потому что, видите ли, это вот уже четыре года как – земли его папашки. Охотничьи угодья. Знаете, как у аристократов Крайтоса водится: ты там, где потеплее, а угодья – где у зверей мех получше. И купил он эти земли, надо полагать, за бесценок.

Пауза обозначается разве что тем, что Мясник перестаёт изображать истукана. Поворачивает лицо и начинает кушать Пухлика взглядом. Неспешно. По кусочку.

Морковка выныривает из-под шапки – и как еще не задохся?

– Может, конечно, я повторяюсь… но зачем? У Скорпионьих гор дурная слава. Все эти легенды о белых скорпионах. О тайных орденах, которые ютились в той местности и убивали каждого, кто сунется. И сама Катастрофа Обнищания…

Дай волю Его Светлости – он про это самое Обнищание в красках распишет. Ещё и иллюстрации намалюет. Руками в воздухе. Он-то про это поэмы в своё время писал. И мне на мозги капал теориями в духе: оу, пы-пыщ, посмотри, из Кайетты уходит магия, рождается всё больше «пустых элементов», и нет сильных Целителей или Стрелков, да и из земли магия вытекает тоже – всё, нам конец, катастрофа, помрём.

Правда, пока это самое Обнищание коснулось только Алчнодола, который непонятно почему лет пятьсот назад так обнищал, что теперь магию прямо-таки жрёт. С Заброшьем всё не так гадко. Там что-то не так с водами – связь то сбоит, то её нет совсем, и в виры лучше не соваться, точно не туда вынесет. Ещё Дар на Печати использовать тяжело: тоже сбоит.

– Трудная местность, – шелестит Нэйш. – Неровный рельеф. Испарения, гул и Обнищание. Там теряют нюх ищейки. Сбиваются артефакты поиска. И не могут работать Следопыты. Верно, Мелони? Ты же там…