Кэтрин Куртц - Камбер-еретик

Возражения Камбера не помешали одобрить все три кандидатуры, и следующий день увидел их посвящение в епископы со всей церковной пышностью. Когда синод наконец обратился к своей главной цели, в его состав входили уже пятнадцать, а не двенадцать епископов, а Дерини было по-прежнему только трое. Для избрания нового примаса кандидату необходимо было набрать десять голосов.

Они заседали ежедневно, кроме воскресений. Первой задачей было разобраться в состоянии дел в королевстве и с теологической точки зрения решить, какого курса следует держаться в будущем. Наступило время оценить действия Джеффрая. Камбер и двое других Дерини с большим трудом умерили гнев, когда Хьюберт в первый раз заявил претензию на власть, объявив Джеффрая лишь амбициозным Дерини, который использовал свое положение ради собственной выгоды в ущерб интересам государства. Только епископ Уллием отважился возразить ему, да и то только в общих чертах, а затем предложил сменить тему обсуждения. Каждый из титулованных епископов сделал отчет о состоянии дел во вверенной епархии, а странствующие епископы доложили о своих деяниях, предпринятых со времени последнего собрания синода. Обсуждение деринийского вопроса, не сговариваясь, старались отложить.

Но это не могло продолжаться вечно. Хьюберт вернулся к щекотливой теме, получив в противники епископа Альфреда, который этим немало удивил регента, никак не ожидавшего таких речей. Альфред присутствовал на допросе изменников-Дерини и на казни, и его поразило то, что Дерини натравливают друг на друга, а осужденным отказывают в исповеди и последнем причастии.

Это, разумеется, еще больше распалило Хьюберта. Укорив Альфреда, «очень молодого епископа», за сомнения в правильности методов регентов, Хьюберт открыто обрушился на Дерини.

Уже доказано, подчеркнул Хьюберт, Дерини дважды пытались убить принцев Джавана и Райса-Майкла. Деринийские банды продолжают разъезжать по дорогам страны и нападать на мирных жителей и офицеров короны, исполняющих свои обязанности. Дерини, безусловно, представляли огромную опасность, и поэтому любые средства для раскрытия их заговоров были оправданы.

Это вывело дискуссию на обсуждение сосуществования магии и церкви, тему, которую три деринийских прелата предпочли бы обойти стороной и о которой другие знали слишком мало, чтобы обсуждать ее. Ничего хорошего не вышло из попытки объяснить, что большинство способностей Дерини вовсе не волшебство, а только особая форма сознания, вид психической энергии, не доступной людям.

Епископ Ниеллан прервал хранимое им до этих пор молчание и остаток дня провел в попытке растолковать остальным, сколь велика духовность Дерини в самосозерцании и молитве. Кое-кто удивлялся, но значительно больше епископов насторожились и ощутили зависть от того, что Дерини, даже миряне, могут оказаться ближе к Богу, чем они сами. К несчастью, Ниеллан этого не понимал и своей речью принес больше вреда, чем пользы.

Разумеется, в синоде не прозвучало ни слова о таком могуществе Дерини, которое было подлинным волшебством.

То, чему Камбер стал свидетелем в ночь смерти Синхила, не объясняло ничто, кроме магии. Можно было привести немало подобных явлений.

Но было ли это волшебство или это была религия? Или это одно и то же?

Синод собрался в не самое удачное время — на целую неделю отвлек праздник святого Камбера. Самого Камбера торжества смущали, они порождали все новые вопросы у других. Обсуждение синодом канонизации Камбера пока не состоялось, но даже обычно доброжелательный Юстас заметил, что с течением лет движение Камбера отчасти утратило первоначальный блеск в глазах простых людей. Полин Рамосский поспешно согласился и добавил, что невмешательство деринийского святого во время чумы не осталось незамеченным в народе.

Камбер и двое его соплеменников промолчали. В результате никакого решения относительно канонизации Камбера синод не принял; успокоились на отнесении в будущем преподобного Камбера к разряду второстепенных местных святых, культ которых — частное дело каждого. Хьюберт выступил более жестко, однако поддержки не получил — слишком многие его коллеги имели свидетельства очевидцев святости Камбера.

К началу рождественского поста епископы едва добрались до цели своего собрания — выборов главы церкви. Регенты наконец огласили королевскую волю о персоне, желательной на высоком посту. Во вторник первой постной недели в большом зале замка король обратился к епископам с тщательно затверженной речью.

— Ради будущего благосостояния нашего королевства, — Алрой говорил свое (или регентов) последнее слово, — мы предлагаем вам нашего преданного слугу Хьюберта Мак-Инниса и именем вашей любви и повиновения нам как вашему монарху рекомендуем избрать его архиепископом и примасом нашего королевства.

В продолжение речи и после ее окончания Хьюберт изображал саму скромность. До возвращения в здание капитула епископы говорили мало. Но там Дермот О'Бирн, сам мечтавший об этом сане, опрометчиво высказался за несоответствие Хьюберта такому посту; сторонники Хьюберта и он сам принялись возражать, и словопрения закончились только тогда, когда все разошлись на ночь.

Камбер получил несколько приглашений от епископов, обеспокоенных столь активным нажатием регентов. Если еще до голосования страсти накалились, то каков шанс на разумный выбор?

На следующее утро волнения поулеглись, и каждый получил возможность предложить синоду себя в качестве претендента. Ниеллан ошарашил всех, заявив, что снимает свою кандидатуру, потому что епископ Дхасский должен оставаться нейтральным и продолжать служить на своем ответственном и независимом посту. Более того, он откажется стать примасом Гвиннеда, даже если на этом будут настаивать другие, и полагает, что регенты правильно оценят такое решение. При упоминании регентов Хьюберт приободрился.

Голосование состоялось следующим утром, за каждого кандидата было подано не более трех голосов. Раздражения Хьюберт не скрывал — он надеялся на большее. Однако ярость не поколебала отношения к нему. Повторная баллотировка лишь едва-едва приблизила к цели Хьюберта: он получил пять голосов. У Дермота О'Бирна — четыре, у Уллиема — два, у Орисса, Эйлина Мак-Грегора, Юстаса и Кая — по одному. Чтобы стать примасом, требовалась поддержка десяти епископов.

Была сделана третья попытка, но положение не изменилось, а те, кто раньше отдал свои голоса за Эйлина, Юстаса и Кая, поддержали Орисса. Он этого, кажется, уже не хотел, но ничего не мог поделать. Результаты следующего голосования заставили Камбера покачать головой: за Хьюберта снова пятеро, за Орисса и Дермота — по четыре, и два голоса за Уллиема. Еще трижды баллотировка подтверждала эту расстановку сил.