Джим Батчер - Грязная игра

— Пожелать мне удачи? — выдохнул я, когда снова смог дышать. — Вы не собираетесь помочь?

— Это не моя прерогатива, — сказал Аид. — Я могу пожелать тебе удачи и надеяться, что ты восторжествуешь. Но даже если бы мы сейчас жили во времена, когда моя воля могла направлять ход судьбы, бог смерти не может принять чью-то сторону в этом противостоянии. Судьба оружия, что вы нашли, полностью зависит от тех, кто его нашел.

— Но вы же уже мне помогли, — возразил я. — Хотя бы уже тем, что рассказали, что на самом деле происходит.

Аид не улыбнулся, но в уголках его глаз показались смешливые морщинки.

— Всё, что я сделал — это задал тебе несколько вопросов. Ты готов?

— У меня есть ещё один вопрос, — ответил я.

— У смертных так всегда.

— Что будет с Дейрдре?

Аид медленно втянул в себя воздух. По его лицу ничего нельзя было прочесть. И в какой-то момент я даже решил, что он не собирается отвечать, но затем он произнёс:

— В последнее время в моё царство попадает сравнительно мало теней. В основном это те, кто погиб во вратах, в том числе во вратах Крови. Она останется в моих владениях.

— Вещи, которые она делала, — тихо сказал я. — Люди, которым она навредила. И правосудие обойдёт её стороной?

Глаза моего гостеприимного хозяина стали тверды и безжизненны, как кусочки угля.

— Это моё царство, — сказал он, его голос грохотал, словно сталкивающиеся тектонические плиты.

Пятнышко позади него предупреждающе зарычал. Усиленное тремя глотками и рокочущее в огромной груди, рычание звучало, как грохот машин на бойне.

Я не ответил. По крайней мере, у меня было достаточно мозгов, чтобы заткнуться и ничего не говорить. Я склонил голову так покорно, как только мог.

Голос Аида вновь смягчился, и по велению его руки Пятнышко успокоился.

— Если переживёшь следующий час, перечитай классику ещё раз, сэр Гарри. И вернись к этому вопросу в своих мыслях.

Я кивнул и подумал об остальных в Подземном мире. Тантал. Сизиф. Стервятники, рвущие печень, вода, которую можно переносить только в сите и вечно горящие круги огня, наказания, специально подобранные для каждой отдельной души.

Я не знал, что конкретно случится с Дейрдре — но от наказания она не уйдёт.

— Я понял, — тихо ответил я.

Аид кивнул.

— Ты вернёшься в тот момент, когда я остановил время, — сказал он, — и на той же позиции. Ты готов?

Я медленно глубоко вздохнул.

— Думаю, мне стоило бы.

Его глаза замерцали, и он коротко мне кивнул, должно быть, одобряя.

И меня вновь поглотило чёрное пламя.

Глава 42

— Если какие-нибудь устройства и встроены в эту штуку, то я их не вижу, — почти шёпотом сообщила Вальмон и поднялась из-за алтаря.

Я начал немного беспорядочно озираться вокруг, моим глазам нужна была секунда или три, чтобы привыкнуть к новому освещению. Как и сказал Аид, я вернулся точно туда, где и был несколько фактических долей секунды назад.

Пять артефактов. Мэб обещала Никодимусу, что я помогу ему добыть Грааль. Но ни черта не сказала о других вещах. И значит, прямо здесь и сейчас мне нужно было держать от него подальше остальные четыре артефакта. Ник их ещё не видел и не мог знать наверняка, что они здесь. Нужно было их сохранить, но держать подальше любой ценой. Это означало убрать их из виду и по возможности разделить.

Но это означало ещё одну вещь. Это означало победу в игре, в которую меня втравила Мэб.

Или, как я теперь понимал, в игре, которую Мэб для меня организовала. Мэб специально подготовила мне такую цель, по которой я бы и при всём желании не промахнулся. Это была не очень аппетитная цель, но не всякая работа, которую мне приходилось делать, доставляла радость и проходила без сучка и без задоринки.

И я знал, как выиграть эту игру к удовлетворению Мэб. Но нужно было не только выиграть её, но ещё и выжить при этом.

Мысленно я просмотрел карты, которые были у меня на руках.

Да. Если разыграть их должным образом, думается мне, шансы на победу у меня неплохие.

— Ну, ладно, — сказал я тихо, потянулся к алтарю и начал собирать артефакты. Табличка. Венок.

— Возьми это, — прошептал я, передавая их Вальмон. — Убери с глаз долой. Спрячь в рюкзаке, если выйдет. Или в каком-нибудь другом месте, если не выйдет.

Вальмон уставилась на меня широко раскрытыми глазами:

— Зачем?

— Нельзя, чтобы они попали не в те руки, — сказал я.

— Дрезден, — сказала она, — я пришла сюда за деньгами и местью, если выпадет такая возможность. Я здесь не ради правого дела.

На мгновение мои челюсти сжались, но затем я обратился к Вальмон начистоту:

— Анна, разве я когда-нибудь предавал тебя? Мне нужна твоя помощь. Кому ты больше веришь? С кем у тебя больше шансов выйти отсюда? С Никодимусом? Или со мной?

Она лишь долю секунды напряжённо смотрела на меня, прежде чем с коротким кивком взяла артефакты и начала засовывать их в рюкзак. Он был наполнен бриллиантами едва наполовину, и места там хватало.

— Эй, это что, Плащаница?

— Эта выглядит старше и более потёртой, чем та, что ты украла у Церкви, — сказал я, складывая ткань и запихивая её в карман плаща. Материал был тонкий, просто ужасно тонкий, и свёрток получился куда меньше, чем ожидалось. — Чёрт, похоже, следствие не ошибалось. Наверное, у церкви действительно подделка.

— Но разве в той, другой не чувствовалась сила? — спросила она.

— Да, но не так, как в этой. — Мои пальцы всё ещё дрожали от прикосновения к ткани. — Кроме того, речь идёт о силе веры. Достаточно много людей считали подделку настоящей святой Плащаницей, и этого было достаточно, чтобы дать ей силу.

— Похоже на жульничество.

— Не критикуй.

Она вскинула голову, и её глаза расширились.

— Дрезден! — прошипела Анна.

Через пару секунд послышался звук приближающихся шагов. Моё сердце часто забилось. Я успел взять нож и заткнуть его в рукав плаща, а затем аккуратно передвинуть чашу ровно в центр алтаря. Даже короткий контакт с ней походил на прикосновение к оголённому проводу. Дрожь поднялась вверх по моей руке и поставила дыбом каждый волос на моем теле.

Мне удалось подавить дрожь, и через полсекунды показался Никодимус с Майклом, Ханной Эшер и дженосквой. Эшер несла мой посох в руке, свечение вырезанных на нём рун начало медленно угасать. Она выглядела усталой, но самодовольной. Один провисший от тяжести рюкзак был на её плечах, второй она тащила за собой, словно слишком тяжёлый багаж в аэропорту.

— Вот они! — воскликнул Майкл, заметив меня. Он был налегке, и, насколько я понял, ничего не взял из хранилища. — Слава Богу!