Джульет Маккенна - Огонь с юга

И, тем не менее, ты вор, не так ли? Малая Луна, жемчужина, нынче затемнена. Все, чем ты был как Дэйш, миновало, скрылось. И теперь тебе надо выбрать новый путь. Каков он? Как ты попадешь в воды Шека? Значит, перед тобой выбор: состряпать лжепророчество или украсть что-нибудь, чтобы оплатить проезд во владение Шек? Еще один милый вопрос о нравственности для обсуждения владыками, которые отроду не знали, каково это — лишиться того, в чем они могут нуждаться, чего они страстно желают.

Кейда собрал все, свернул и сложил обратно в мешок. Все, кроме витой морской кости, позолоченной необычным светом. Подняв свой прекрасный клинок, он осматривал его с мгновение, а затем опять начал резать. Почти все сделано. Если сейчас продолжить, он успеет доделать желобчатый кончик ко времени, когда стемнеет.

Не знак ли это само по себе? Что имеет значение? Посмотрим, что мне принесут сумерки. После этого, так или иначе, ты закончишь читать знамения на этом корабле.

Он начал усердно и спокойно работать, и день прошел незамеченным.

— Все в порядке, прорицатель? — Явился Бек, чтобы зажечь фонарь высоко на корме, и Кейда обнаружил вдруг, что его голова болит от напряжения и от ясного теперь понимания того, что он должен сделать.

— Все хорошо, спасибо. — Он помедлил, чтобы протереть глаза, расправил занывшие плечи и вновь принялся за работу. С нижней палубы поплыла музыка: Мунил умел находить флейте больше применения, чем просто помогать гребцам работать слаженно. Чуть погодя повар воззвал, предлагая каждому, кто еще голоден, остатки еды, прежде чем он выгребет из своей печурки угли и выкинет их за борт.

Кейда и ухом не повел в ответ на возникшую суету. Если он попытается есть, задохнется. А это выдаст его, как лишенного веры, уж такой-то знак всякий умеет истолковать. Ливни начинались и прекращались, ни один не был слишком долгим, их прохлада все еще освежала, особенно когда были так живы воспоминания о не в меру затянувшейся засухе, пекущей все вокруг. Явилась полная тьма и окутала воды своим приглушающим все одеялом. Отзвуки голосов долетали с островов в бухте, чистые, как свет от полыхающих на скалах костров. Тени и образы колыхались вместе с пламенем. Лампы сияли, словно отполированный янтарь, плавная изменчивая музыка разносилась от струн, ласкаемых руками музыкантов, не менее искусных, чем те, каких когда-либо слышал любой вождь Дэйшей. Время от времени шутки становились рискованными, но любое такое нарушение быстро пресекалось.

Кейда передвинулся, чтобы лучше воспользоваться светом кормового фонаря, и продолжал вырезать, меж тем как разные галеры на якоре затихали, гребцы расходились по гамакам, а те, кто повыше рангом, удалялись в каюты. Ночь окутала суда, и остановилась лишь перед огнями, делавшими каждый кормовой помост нежно-золотым островком. Вскоре прекратился и всякий шум на берегу.

— Тебе бы не худо поспать, прорицатель. С рассветом мы выступаем на север.

Кейда поднял глаза и увидел, как на него со сдержанной заботой смотрит Године. Паренек, который выполнял поручения повара, стоял сзади, готовый зарабатывать сон, которому предается, когда корабль будет в пути, вышагивая ночью в Дозоре по верхней палубе.

— В самом деле. — Кейда встал и стряхнул костяные стружки с мягких поношенных штанов. Пальцы ныли, но он завершил резьбу. Он погладил края отверстия, которое с таким трудом проделал в самом конце. Отрезал немного от ремня, украденного некогда вместе с одеялом, продел через кость и крепко завязал узел, прежде чем надеть через голову.

— Что это? — озадаченно спросил Године.

— Напоминание, — коротко ответил Кейда. — Доброй ночи.

— Увидимся утром. — Године зевнул и пропал на лестнице, ведущей вниз, к каютам. Кейда подался следом, сделав вид, будто собирается спускаться дальше, на палубу для гребцов. Но вместо этого прошел по узкой лесенке, прислушиваясь. Тихие шаги мальчика прошелестели по доскам над головой, удаляясь к носу. Поскрипывание, шорох и храп раздавались на палубе для гребцов, но никаких звуков, которые дали бы предположить, что кто-нибудь не спит. Не услышал он ничего и с самого низа, из трюма, где наверняка крепко спали остальные гребцы. Он сидел во тьме и перечислял все созвездия, которые мог вспомнить, по порядку, как они расставлены по незримому указателю направлений в небесах.

Наконец он двинулся, бесшумно вскарабкавшись, обратно на палубу с каютами. Прошел крадучись мимо легких дверей, снабженных откидными досками, чтобы впустить немного прохладного воздуха в тесные выгородки. Впрочем, Године, Мунил или Бек не жаловались. Нехватка пространства для жизни была частью ремесла, которым они с удовольствием кормились, наполняя основательно построенные склады на берегу, и доля, назначенная для их собственного использования, возрастала с каждой стоянкой.

Кого ты собираешься обокрасть на этот раз? Это должен стать судовладелец или один из надсмотрщиков. Если ты украдешь у Икади Насса, их в случае удачи выпорют, а скорее, повесят на здешней мачте. Ни один вождь не потерпел бы такого происшествия, и все оставались бы под подозрением, даже после того, как их исхлестали бы, обнажив ребра. Ты должен Године очень и очень много, и лучше бы тебе позаботиться о том, чтобы потребовать обратно свои права, дабы ты смог возместить ему все утраты.

Кейда миновал кладовые близ кают, где спали люди. Године хранил там ценности, доверенные ему господином. Пространство, отведенное для имущества старших на корабле, находилось чуть дальше места, куда доходил с лестницы свет кормового фонаря. Кейда вынул из-под рубахи тяжелый запятнанный нож, бесчестное орудие для бесчестного дела. Затем вспомнил, что не знает, где чей чулан.

Пусть это послужит знамением, а затем испытанием. Если я действительно действую на благо своему владению и следую верному пути, то найду что-то, что позволит мне оплатить проезд во владения Шека Кула. Если меня поймают и прикончат — что же, это несчастье уже поразило владение Дэйш, насколько дело касается всех остальных.

Как только он это понял, легкая дрожь в его руках унялась. Больше ощущая, нежели видя свой путь, Кейда осторожно двинулся к первой двери. Он всадил кончик грубого ножа в щель между замком и косяком. Навалившись всей своей тяжестью, ценой приглушенного шума и треска вогнал нож дальше. Поворачивая нож, он проталкивал его все вперед, и вот дерево поддалось, громко щелкнув. Кейда стоял, не двигаясь, отрешенно думая, почему колотящееся в груди сердце не разбивает ему ребра.

Никто не шелохнулся за дверьми кают. Мальчик на вахте не примчался полюбопытствовать, шлепая ногами. Ничье настороженно всматривающееся лицо не возникло над лестницей, спускающейся к гребцам. Кейда толкнул дверь и проскользнул в чулан. Ни окошечка — дабы меньше привлекать двуногих крыс, что снуют вокруг иных подозрительных стоянок. Небольшой фонарь со свечой висел на гвозде близ двери, а огниво лежало на полочке чуть ниже. Кейда зажег фонарь и положил на место огниво.