Сергей Осипов - Демоны вне расписания

– Получается, – Настя стала загибать пальцы, – ты не получишь документы. Мы не поедем в консульство. Мы не поедем к тебе домой… Ничего этого не будет? Да?

– Я тебе потом все объясню. – Денис нетерпеливо потянул ее за руку. – Пошли. Тут опасно оставаться.

– Опасно? – неожиданно она рассмеялась. – Что здесь может быть опасного? Что ты вообще знаешь о настоящей опасности? Ты думаешь – эта тварь была опасностью? Ни фига! Опасность – это когда ты начинаешь верить другому человеку, и веришь ему во всем, и считаешь, что он относится к тебе так же, как ты к нему, а потом оказывается…

– У тебя истерика, – сказал Денис. – Мы потом все обсудим, а пока нужно отсюда уехать.

– Истерика?! Ха! Что ты вообще знаешь о настоящей истерике?!

Кажется, в это время она уже кричала и размахивала руками. А он, кажется, тащил ее к мотоциклу, то и дело роняя и подбирая меч. Как только он оставлял ее и возвращался, чтобы подобрать меч, Настя садилась на землю и застывала, как скульптурная композиция на тему отчаяния. Денис совал меч под мышку и начинал тормошить Настю, чтобы потом поставить ее на ноги и протащить еще несколько метров по направлению к мотоциклу.

– Я тебе все потом объясню, – говорил он на ходу. – Мы отвезем голову на склад, получим деньги, и я тебе все объясню. Но надо все сделать именно сегодня, именно сейчас, иначе… В прошлый раз у меня не очень хорошо все получилось, так что сегодня все должно быть в лучшем виде. А потом я все тебе объясню. Я не мог сказать раньше, потому что… потому что были причины. Теперь я расскажу. У нас все будет хорошо, и нам не нужны никакие консульства… У нас все будет… У нас будет все…

Он словно убаюкивал Настю, и постепенно та перестала всхлипывать и бормотать всякий вздор про истерики и опасность (в которых Денис ни черта не смыслит), шаг ее выровнялся, и под конец они уже просто шли под руку, как нормальная влюбленная пара, которая пять минут назад разругалась вдрызг, а теперь снова настроена жить долго и счастливо и умереть в один день.

И этим днем едва не стало шестое сентября, потому что обе пули просвистели где-то очень близко, и Настя даже не поняла, что это пули; поняла только, когда Денис толкнул ее вниз, а потом еще и пригнул голову к земле.

Около «Трех сестер» стояла невысокая женщина в чем-то вроде домашнего халата. Ее можно было бы принять за закаленную жизнью пенсионерку, которая не обращает внимания на собственный возраст, зато очень решительно реагирует на непрошеных гостей, оторвавших ее от дел на дачном участке; двустволка в натруженных руках была вполне уместна в данных обстоятельствах. Все портили шевелящиеся светло-серые змеи, некоторые из которых обвились вокруг шеи старшей горгоны.

Она разломила ружье, вытащила гильзы, порылась в кармане халата и нашла еще пару патронов.

– Кто забрался в мой дом и испачкал пол? – мрачно произнесла она.

Первый патрон встал на место.

– Кто сидел на моем табурете и сломал его?

Второй патрон встал на место.

– Кто убил мою сестру и отрезал ей голову? – прошипела она в унисон со своими змеями.

– Садись на мотоцикл и гони отсюда, – проговорил Денис, подталкивая Настю в сторону «Ямахи». – Садись, садись… И только не смотри ей в глаза, не смотри ей… – Он торопливо нахлобучил мотоциклетный шлем ей на голову.

Горгона прицелилась было, но внезапно опустила ружье.

– А ты? – пробормотала Настя, перекидывая ногу через сиденье. – Денис, а как же ты? Что ты собираешься…

Денис нелепо взмахнул руками и рухнул наземь, сбитый с ног чем-то неимоверно быстрым, вылетевшим из леса. Рюкзак полетел в одну сторону, меч в другую. Горгона удовлетворенно кивнула и неспешно зашагала к мотоциклу, держа ружье наперевес. Змеи на ее шее и плечах заинтересованно приподняли головы.

14

Настя механически двигала челюстями не потому, что у нее вдруг разыгрался аппетит, а потому, что слова Смайли нужно было зажевать, нужно было хоть немного отвлечься от того, что говорил гном.

– Помнишь, Настя, ты говорила о своих ощущениях, когда увидела змей на голове горгоны или когда столкнулась с болотными тварями… Ты сказала, что как будто бы шла-шла, открыла дверь, а там – другой мир, абсолютно непохожий на ваш. Вспомни.

Настя кивнула.

– С Денисом та же самая история. Только он из того, другого мира, пришел в твой. И он для него – столь же чужой, странный и пугающий. Дениса Андерсона всю его сознательную жизнь готовили не к жизни в обычном, твоем, Настя, мире, а к трону короля Лионеи. И хотя Лионея находится не в другом измерении, а всего в нескольких тысячах километров отсюда, по сути, это два разных мира. Денис не хотел становиться королем, но единственный способ избежать лионейского трона – затеряться в вашем мире, раствориться в нем, стать его частью. Стать таким же, как и все. Иметь дом, работу, – Смайли со значением посмотрел на Настю, – девушку…

– Отлично, – не выдержала та. – То есть я была частью его грандиозного плана по внедрению в наш мир. Расскажите мне еще что-нибудь, чем больше вы рассказываете, тем больше мне хочется найти Дениса и треснуть ему по физиономии…

– Наши планы совпадают хотя бы отчасти, и это хорошо, – отметил Смайли.

– Вы тоже хотите ему треснуть по физиономии?

– Я тоже хочу его найти. Обрати внимание, что нельзя треснуть человека по физиономии, не найдя его…

– Это я злюсь, – пояснила Настя. – Это ненадолго.

– Так вот, насчет дома, работы и прочего. Я думаю, что Денис не очень хорошо представлял, как люди зарабатывают себе на жизнь. В Лионее не преподают профориентацию. Его готовили стать королем – без вариантов. Поэтому здесь у Дениса должны были возникнуть проблемы с работой…

– Я помню, – перебила Настя. – Я сказала ему, что подрабатываю продавщицей в магазине, и у него было такое удивленное лицо… Он говорил, что у него богатые родители и что в деньгах он не нуждается.

– Родители у него богатые, но он ведь убежал от родителей и не собирался к ним возвращаться. Ему нужны были деньги.

– Он мог стать переводчиком, он ведь знает несколько языков.

– Он не мог стать переводчиком. Он ведь был без пяти минут королем Лионеи, он готовился занять королевский трон. Это нельзя в одну минуту выбросить из головы, вытравить из крови. Любая человеческая работа была бы для него неприемлема не только потому, что он считал себя выше ее, а еще и потому, что он плохо представлял себе значение человеческих профессий.