Дмитрий Воронин - Трон Торна

— Нутром чую, магия здесь, — бурчал эльф, приказывая деревьям расступиться и наблюдая, с какой неохотой и медлительностью они подчиняются приказу. Не иначе гномы постарались.

— А что, гномы могут повелевать лесом? — удивленно спросила Айрин. — Никогда о таком не слышала.

— Нет, не могут, конечно, их сила слита с камнем, лес подчиняется эльфам. Думаю, мы уже недалеко от пещер, здесь все так пропитано их мерзкой магией, что мои заклятия почти не действуют, — он пожал плечами и нехотя добавил: — Впрочем, точно так же их колдовство будет бессильно под сенью Вечного леса.

Ужинать пришлось на скорую руку, хорошо хоть еще засветло им встретился ручей, и недостатка в живительной влаге они не испытывали. Коням досталось по несколько солидных глотков, а остальное вполне заменила сочная трава на небольшой поляне, где они остановились.

Серый Паладин привычно встал на страже. Рон, в который уж раз, подумал о том, что неплохо иметь такого вот спутника — неустающего, не нуждающегося во сне и отдыхе, в воде и пище. Во всяком случае, можно не думать об опасности и выспаться.

Ему хотелось поговорить с Айрин, попытаться отговорить ее от принятого в запальчивости, как он считал, решения, но девушка, видимо, заметила его настрой, поэтому сразу после нехитрой трапезы, часть которой перепала и орку, почти мгновенно уснула, и Рону не оставалось ничего иного, как последовать ее примеру.

Орк, не мудрствуя лукаво, просто завалился под дерево, и тут же захрапел. К удивлению Сейшела, расположившегося как можно далее от проводника, Серый Паладин включил в охраняемый участок и место ночевки зеленокожей твари. Потом он вспомнил, что целью своей не-жизни сэр Тай Райнборн избрал охоту на вампиров, нежить и прочих порождений тьмы. Какими бы омерзительными ни казались орки, к порождениям тьмы они явно не относились.

Ночь прошла на удивление спокойно, даже комары, попортившие путникам немало крови на прошлых стоянках, сейчас почти их не доставали. Возможно, благодаря запаху, что исходил от орка.

Эта ночь оказалась спокойной еще у одного странника, точнее охотника, волею судьбы оказавшегося в тех же местах. Охотник этот шел по следу — свежему следу. Более того, дичь находилась прямо перед глазами.

Тарсис решил спать на дереве в излюбленной позе — обхватив когтями толстую ветвь и свесившись вниз головой, как и положено порядочной летучей мыши. Он и сам не знал почему, но именно в этой позе ему спалось лучше всего. Даже лучше, чем в удобной постели. Вампир выбрал дерево, достаточно удаленное от стоянки волшебницы и ее спутников, изо всех сил стараясь не попасться им ненароком на глаза. Он устал. За этот день он не менее десяти раз терял свою добычу из виду, и стоило огромных трудов снова и снова находить ее. Слишком уж густые деревья, сквозь кроны он не мог разглядеть почти ничего, а соваться вниз, под листву, боялся — стрелы эльфа научили его осторожности. Поэтому эту ночь он намеревался блаженствовать, отсыпаясь и набираясь сил. Необходимости в бодрствовании не было, нападать он не собирался.

Пожалуй, за последние недели Тарсис стал умнее — и во много раз осторожнее. Конечно, он не раз слышал о Сером Паладине и его патологическом стремлении перерезать горло всем вампирам, не считая прочей нечисти. Знал также, что именно к высшим вампирам у Серого был особый счет. Поэтому, быстро сообразив, кем является новый спутник волшебницы, он решил до поры до времени не соваться под лезвие призрачного меча. Тем более что для него, вампира, это лезвие не менее смертельно, чем для простого человека. Кто знает, что будет дальше.

Помянув недобрым словом дриаду, что ни словом не обмолвилась о Паладине, Тарсис смежил веки и уснул.

— Наша близко! — прорычал орк, подходя к Рону. Все два дня, что они были в пути, он подчеркнуто разговаривал только с Роном. Возможно, этим он хотел кого-нибудь оскорбить, но на самом деле ни Айрин, ни Ильтар не горели желанием беседовать с косноязычным, страшным как смерть и к тому же потрясающе вонючим орком.

— Наша совсем близко. Пещеры скоро. Гномы ждать. Гномы все знать. Твоя оружие не трогать. И ельфу скажи, стрела не брать. Девка твоя — колдовать нет.

— За «девку» могу и язык тебе вырезать, — пробурчал Рон. — Понял?

— Моя понял, — осклабился орк и крутанул в руках копье. Ловко крутанул, такого умения обращаться с оружием рыцарь от этого урода не ожидал. Всю дорогу он считал, что в провожатые им подсунули какого-нибудь совершенно бесполезного члена стаи. — Моя твоя не боится. Дело моя сделает, потом драться можно. Моя твоя язык сама жарить будет. Сейчас драться нет, вождь сказал, вести человек к гномам. Моя послушный. Моя доведет.

Этот презрительно-наглый ответ не прибавил Рону хорошего настроения, тем более что рыцарь и так с самого утра был мрачен. Чем ближе они подходили к обители гномов, тем меньше ему нравилась им же самим выдвинутая идея. Если верить древним легендам, встреча с Чаром вполне могла оказаться для Рона фатальной — и он знал, что, несмотря на все выпады Айрин, не допустит, чтобы в этот путь волшебница отправилась вместе с ним. Кроме чисто эмоционального «мы будем вместе», пользы от нее там не будет никакой: ни меч, ни заклинания не властны в пещерах Чара. Только первородная магия самого хозяина того мира, что был создан для наказания согрешивших при жизни, магия, рожденная задолго до того, как в этом мире появились первые живые существа, могла твориться во мраке и холоде ледяных каменоломен.

Ильтар тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Страха он не испытывал, но и встреча с гномами отнюдь не придавала ему оптимизма. Отправить при случае эльфа к его праотцам было для гнома столь же желаемо, как и для эльфа — поступить так же с бородатым карликом. Конечно, сейчас между ними был мир — шаткий, держащийся на волоске… И кто знает, чья смерть оборвет этот волосок. Ох, не время сейчас войне, не время. Ильтар дал себе слово, что будет вежлив, корректен, любезен… и не столько потому, что опасался за свою жизнь, сколько потому, что жизнь эта сейчас принадлежала не ему.

— Они знают, что мы направляемся к ним? — спросила Айрин у проводника. Тот оскалил желтые зубы и ответил, как обычно обращаясь к Рону. Похоже, остальные путники для него не существовали, спасибо, что он вообще снисходил до ответов.

— Они знай. Вождь весть послал. Гномы сами решай, Статую вам показывай или мозги вышибай. Если твоя уцелей, про моя не забывай, моя твоя резать будет.

Рон лишь пожал плечами. Орка он не боялся — каким бы хорошим бойцом тот ни был, но выходить на поединок с рыцарем ему следовало бы хотя бы с тремя-четырьмя напарниками. Да и то результат можно было бы предсказать. Его больше заботило другое. Все эти дни он почему-то ждал появления в своем сне Великого Гранита, Золотого дракона. Пожалуй, сейчас этому было самое время… если, конечно, они не ошиблись и попытка встречи с Чаром и есть тот шаг, какой им надлежало сделать. Именно сейчас Рону так пригодился бы совет Гранита. Но ночь проходила за ночью, приятные и добрые сны сменялись кошмарами, но среди этих видений так ни разу и не мелькнула золотая чешуя.