Роман (Крысь) Хаер - 2. С другой стороны

После такого события работать, естественно, никто больше не захотел, тем более что как раз очень удачненько наступил обеденный перерыв, который плавно перетек в праздничный ранний ужин. Далее это мероприятие переросло в шумный поздний банкет, импровизированно собранный в ближайшем ресторанчике и посвященный удачному завершению дела. Тосты в честь великолепного монгольского седла и полузабытого зулусского барона плавно перемешивались с всеобщим "якорнобаториньем" за столом. Немного позднее ребята благополучно надрались, и мне удалось смыться с мероприятия никем не замеченным. Об этом мало того, что никто не догадался – впоследствии даже никто и не вспомнил, был ли я там вообще.

Выпитая водка шумела в голове, поэтому я решил заняться самым отрезвляющим занятием – погонять на своем болиде. Раньше, говорят, несуществующие нынче работники странной службы с непроизносимым названием ГИБДД не давали людям ездить, если в их крови содержание алкоголя было выше нормы. Зачем – непонятно, ведь если человек пьян – то он и ездит из рук вон плохо! Соответственно чаще врезается, ломает свой болид, теряет деньги, все над ним и так смеются. Не иначе ГИБДД – это была какая-то психологическая служба, заботящаяся о душевном здоровье горожан. Как-нибудь вроде: Городской Институт Безболезненного Душевного Достоинства, или что-то вроде того. И вообще – раньше люди были гораздо человечнее. Цивилизация делает всех черствыми, не замечающими никого и ничего вокруг, если это не какое-нибудь новое развлечение.

Как и следовало предполагать, в таком состоянии ездил я ужасно плохо. Недалеко от офиса не вписался в поворот на скорости почти триста километров в час, разбил машину и вылетел за пределы Третьего Транспортного Кольца в коконе силовых полей, после чего застрял на высоте четвертого этажа врезавшись в высоковольтную вышку. Несмотря на поздний вечер, а может и благодаря ему, собралась толпа зевак и я тихо краснел под ехидными замечаниями москвичей и гостей столицы, дожидаясь прибытия спасателей. Прибывшие вскоре работники муниципальных служб сняли меня со всеобщего обозрения, разбитую машину убрали (не жалко, модель была староватая) и, вволю посмеявшись над незадачливым гонщиком, отпустили домой, порекомендовав напоследок чаще ездить пьяным и больше смешить народ.

Добравшись до дома, залез в регенерационное кресло. Оказался в абсолютном порядке – даже не поцарапался нигде. Пробормотав в расстроенных чувствах:

– Вот ведь якорный батор… – упал на кровать и уснул

Глава 5. Суетливая работа.

Все безумства этого мира

совершаются обычными людьми…

(надпись на стене в туалете

психиатрической лечебницы)

С утра зазвонил гашек-фон. Кто говорит? Естественно слон (или какой-то другой дядька, такой же большой и важный). Откуда? От верблюда (опять грубят). Что вам надо? А что еще от бедного джисталкера надо, втихаря разрекламированного? Хотя стоп – я, по-моему, повторяюсь, а может и немного забегаю вперед – это смотря с какой стороны посмотреть. Начнем по порядку.

На следующий день после "великого избавления от седла" проснулся я от звонка мобильника. Звонивший, который, естественно, попытался нанять меня для добывания "Камня света", был ловко вовлечен в разговор о пылесосах, вспылил и благополучно дал отбой.

– Опять сделка сорвалась, якорный батор… – грустно ругнулся я, быстренько сделал зарядку и пошел умываться.

Пока умывался – спланировал все свои дела на предстоящий день и, выйдя из ванной комнаты, начал этот план воплощать в жизнь.

Нагруженный вещами, как горный ишак, вышел из квартиры и отправился в Гном-маркет. Сдал шмотки, взятые в прокате, обменял остатки золота на цивилизованные деньги и с изрядно полегчавшей, но по-прежнему огромной, сумкой отправился к Борису Кузнецу. У Бориса было не очень хорошее настроение, по-видимому, в связи с последним приобретением зулусского барона. Ну не любят коллекционеры такой ситуации, когда эксклюзивная вещь из их коллекции появляется у друга-конкурента. Спрашивается – зачем тогда надо было меня Джону рекомендовать? Странные они все-таки ребята.

Сдав Кузнецу остатки снаряжения, я показал ему нож, который прихватил из огромной кучи раритета в Замке мертвых. Клинок Бориса не поразил, и он предложил за него смехотворную сумму. За такие деньги проще было оставить ножик себе в качестве сувенира, что я с гордостью и сделал.

Выйдя из великолепной кузницы Бориса, я встал недалеко от дороги и начал сам себя заводить, глядя на проносящиеся мимо болиды. Буквально через пять минут я был красный от злости, при этом готов был взорваться, как перегретый паровой котел – разве что не свистел, как древний чайник со свистком. Придя в нужное душевное состояние, я отправился в джисталкерский комитет – ругаться из-за их вопиющего непрофессионализма. Впрочем, мои актерские данные и талант аутотренинга пропали даром. Едва я открыл рот, войдя в здание комитета, меня тотчас профессионально осадили. Потом влезли в мой трикет и ткнули, как описавшегося щенка, носом в файл, имеющий название "официальная часть". Следующие десять минут я сидел в коридоре комитета, забившись в уголок, по-прежнему красный как рак, но на этот раз от стыда. Я, честно сказать, этот файлик видел неоднократно, но думал что там всякие отчеты, договора и прочие жуткие вещи, от которых меня сразу начинает тошнить. Поэтому моя здоровая психика просто игнорировала существование этой информации. На самом деле там находилось все данные по этикету. В скольких шагах от кого надо останавливаться, как кивать, о чем говорить – вплоть до того, где молчать, а где прыгать. Все нужные слова, запреты, табу и прочая все это время висели на моем ухе, и в том, что я всего этого не знал и вел себя как глупый пингвин, винить было некого.

С расстройства я загрузил всю информацию об этикете мира Ворк себе в голову прямо там. Лучше бы я этого не делал. Через пятнадцать минут мне стало еще хуже – все "грымское", что я там натворил, открылось передо мной в новом свете. За половину того, что я наговорил, не зная элементарных правил приличия и норм поведения, мне хотелось прямо в этом небоскребе провалиться сквозь бетонный пол, а потом падать дальше, проносясь сквозь этажи. А уж за то, как я себя повел перед Правителем орков, меня следовало казнить усекновением головы, и это было бы очень гуманно – этой частью тела я и так почти не пользуюсь.

Чтобы даром не заниматься самобичеванием, я отправился на нижний этаж небоскреба, где находится джисталкерский комитет, не проваливаясь сквозь пол, а самым обычным способом – используя телепорт-лифт. Там терпеливо отстоял очередь, состоящую из недовольных жизнью джисталкеров, взял все бланки отчетности, занял столик в уголочке и начал, с каким-то мазохистским удовольствием, писать отчет о проделанной работе.