Сергей Чичин - Поход клюнутого

— У вас тоже так, Бинго?

— Ну, что-то вроде. Про Марку кланов я впервые услышал, уже когда с гор спустился.

— Дикари!

— Именно, дикари и есть. — Лукас согласно кивнул. — В ближайших к нам приграничных областях, кстати, обретаются именно гоблины.

— Лесные гоблины, — уточнил Бинго, героическим усилием оторвавшись от пожирания колбаски. — Замков не строят, зато строят деревянные кремли и вокруг них поселения, тоже из дерева. Я тебе рассказывал, в их истории Кейдж чаще вспоминается, чем Лего, и я б это назвал постыдным, кабы про самого Лего можно было сказать хоть одно приличное слово, кроме «ослиная задница».

— Их ты тоже всех поименно знаешь?

— Их никто поименно не знает, включая их самих. По мне, так они все на одно лицо. Но тебе могут и понравиться — топорами шурудят, как заведенные.

— Близко знаком?

— Нас к ним на практику отправляли.

— Древесную архитектуру осваивать?

— Можно и так сказать. Грузят весь боевой состав клана на дракона и сбрасывают на них — хочешь не хочешь, а познакомишься.

— Тебе понравилось?

— Ну, надо заметить, что бабы у них вполне справные. Если бы еще старейшины их перестали наравне с мужиками на топорах натаскивать, то и уходить бы не хотелось.

— Пробиться хоть сможем?

— Дешевле по-доброму попробовать, делая вид, что нам на них плевать и взять с нас нечего. А летунги, сэр комендант, есть в окрестностях?

— Как не быть. Иной раз и к нам залетают — молодые в основном, парить еще толком не умеющие, их порой ветром так заносит, что приходится поисковые партии отправлять, из крон их выпутывать и депортировать под конвоем.

— Печально это. На драконе-то они не страшны, высоко не взлетают, а вот всаднику на голову нагадить им — милое дело. Говорят, даже призы дают отличившимся и ритуал посвящения во взрослую жизнь строят вокруг этого. Тебе хорошо, полуборода, ты не брезгливый, а меня очень бесит, когда такое на голову сыплется.

— Хорошего мало. И что, сэр комендант, от них никак не оградиться твоей подорожной? Или они на правах зверушек к лордам не относятся, отбивайся не хочу?

— Исторически летунги тоже считаются коренными рухуджианцами и участвуют в Совете Лордов. Правда, сколь я слышал, к большой политике они интереса не питают.

— Так чего, бить-то их можно?

— Бить там всех можно, если спросите мое, араканского гражданина, непредвзятое мнение. Неудобно, правда: они хоть и не летают в полном смысле этого слова, но парят вне досягаемости вполне уверенно. Главное, не показывать неуважения.

— Раскланиваться, что ли, перед тем как топором бросить?

— Да одни боги знают, что для них неуважение. По-моему, они обижаются, если мало голов раскроишь, а если раскроишь столько, что озадачишь, то как бы тебя самого от избытка уважения в летунги не приняли.

— На таких условиях можно и потолковать.

— Топор-то у тебя один, им не разбросаешься.

— Могу вам ссудить пару луков, если желаете. — Лукас махнул рукой в сторону шатра, в котором размещалась его оружейная.

— Из лука я не умею. Бинго разве что?

— Чуть что, сразу Бинго. Лук-то я возьму, в хозяйстве вещь нелишняя, но прости уж, сэр комендант, что-то мне непривычно встречать у должностного лица такое дружелюбие. Не иначе сам хочешь нас к какой своей нужде приспособить?

Лукас скромно потупился.

— Да, была такая идея. Сам-то я здесь как привязанный и уж вовсе никакого права не имею ступать на рухуджийские земли, но имею большую нужду в верных посланниках, что могли бы доставить от меня письмо на ту сторону.

Торгрим помрачнел.

— Это что же, опять политика?

— Упаси Райден, никакой политики. Сугубо личное, и от пути отклоняться не придется. На той стороне вам так и так проходить через рухуджийскую заставу вроде нашей, для которой и будем вам выправлять подорожную. Так вот ими там командует дама, которой прекраснее для меня нет во всем мире!

— Любовь — еще страшнее политики, — изрек дварф сурово.

— Да, это мы набегаемся, — согласился Бинго. — Туда, значит, даму по голове и в мешок, да обратно, да опять туда, а к тому времени они все по тревоге поднимутся…

— Господа, да о чем вы? Какое по голове и в мешок? Я же рыцарь!

— Ты-то да, но я-то нет! Если б для себя, я б еще покрутился так и эдак, чтоб без мешка, хотя, помяни мое слово, это вариант самый верный, но как же еще ее тебе представить в сжатые сроки?

— Все, о чем я прошу, — доставить мое письмо.

— Ну, письмо… — Торгрим озадаченно пробарабанил пальцами по груди. — Письмо, конечно, можно доставить, труд невеликий…

— Только вот дети по переписке будут от чернил сильно чумазые, — подхватил Бинго.

— Ну так не всё же сразу! Для начала письменные отношения наладить надо, прояснить, не противен ли я ей, заинтриговать разговорами о погоде, привлечь тонкими намеками, дать понять, что я не абы какой хлыщ придворный, а вполне представительный мужчина, умею не только мечом, но и словом… хотя вообще-то я словам не великий друг, но буду стараться… а уж потом, когда ясно станет…

— Лы-ы-ы-ыцарь, — перебил коменданта Бинго с превеликим презрением в голосе. — Где, говоришь, ее застава?

— Да вот прямо за шлагбаумом, по тропке, верхами вам полчаса езды.

— То-то она заинтересована будет, какая у вас по эту сторону полосатой палки погода особенная.

— А письмо-то сам напишешь или тоже нам? — уточнил Торгрим, тоже гадливо ухмыляясь в останки бороды.

— Письмо, безусловно, я сам… я его пишу уже! А, Стремгод… пятый день пишу, и уже написал «Дражайшая леди Кейтлин».

— Лы-ы-ыцарь, — повторил Бинго с удовольствием. — Знаешь, ты пиши письмо, но, помимо лука, я у тебя все же займу мешок… так, на всякий случай.

— Позвольте, сэр… как вас, напомните?

— Я Бингалахад. Он Торгрифаль.

— Так вот, сэр Бингалахад, никаких вольностей по отношению к леди Кейтлин я позволить не могу — ни вам, ни себе!

— Ну, семь твою восемь, если заранее решил без вольностей, то чего на письма чернила тратить? Это как выходить на смертный бой, опасаясь противника оцарапать.

— Ты послушай его, сэр комендант. — Торгрим кивнул на спутника. — В иных каких делах я бы такого рекомендовать не стал, но по этой части он большой знаток. Ни одной кузнечихи не пропустил по дороге.

— Одну пропустил, и даже на дочку ихнюю не позарился.

— Только не плачь, Бинго, мы ж еще вернемся.

— Потому и страдаю. Так ты пишешь письмо, добрый сэр? Мы поспешаем!

— Да, да. — Лукас обреченно вздохнул. — Иду писать. Ешьте пока… не торопитесь, сколь возможно. Так чего, не писать о погоде?