Молка Лазарева - Фрейлина немедленного реагирования

теперь расскажи, как ты докатилась до жизни такой?

Признаться, Карина и не поняла сразу о чем речь, первую догадку — мама как‑то узнала о Трое, здравый смысл сразу приказал отмести, а вот вторая догадка бросила в дрожь.

— Мам, ты о чем?

— О воровстве, как ты могла пойти на такой поступок. Мне всегда казалось,

я тебя правильно воспитывала…

После этих слов сердце девушки окончательно рухнуло в пятки.

Зараза — декан зашел в своей подлости еще дальше, чем Карина могла даже представить. Он позвонил ее матери, которая сейчас находилась за тысячу километров от дома и работала вахтовым методом на севере. Этому подлецу не составило труда найти ее даже на таком расстоянии, чтобы сообщить якобы о моральном падении любимого чада.

— Это все неправда! — теряя самообладание, вспылила Карина, — Ничего я не крала, меня подставили!

Вот только мать явно не собиралась сейчас выслушивать оправдания.

— Я приезжаю через полторы недели и надеюсь услышать от тебя чистую правду! Историю о дипломных, которую ты рассказывала следователям, я уже слышала от твоего декана! Надеюсь, ты придумаешь что‑нибудь более убедительное, чем этот бред!

Мать еще минут пять орала на Карину в трубку, не давая даже слова вставить. Вся эта история с подставой переросла из просто гнусной в отвратительно — мерзкую.

По некрасивому лицу все это время текли молчаливые слезы — Горбуша не могла себе даже позволить всхлипнуть громко.

В какой‑то момент нотации матери стихли:

— Надеюсь, ты все поняла, из того что я тебе сказала?

— Да, — через силу выдавила из себя единственное слово жертва преподавательского произвола.

Нервы у матери сдали, не выдержала Светлана Васильевна позора,

свалившегося на ее дочь.

— Запомни, я вернусь через полторы недели, и нас ждет незабываемый разговор! — после этой фразы в трубке послышались короткие гудки.

Самым обидным для Карины сейчас было даже не то, что декан посмел рассказать все матери, а то, что та ему поверила. Не родной дочке, а ему…

На негнущихся ногах девушка вернулась к зеркалу. Она прекрасно знала,

что Троя слышала весь неприятный разговор от начала и до конца, тем более что сама блондинка в зеркале вид сейчас имела пусть голый, но крайне решительный. Такого обращения со своим потомком физкультурница потерпеть не могла.

— Я тут подумала, — начала Карина, силой воли заставляя удушающие слезы прекратить течь по щекам, — Давай свалим этому гаду на голову тонну кирпичей?

— Я тоже подумала… — вид блондинки указывал, что настроена она крайне мстительно и злобненько, — но для начала мы тебя приведем в надлежащий вид. Вопрос в другом, готова ли ты ради этого стерпеть адскую боль?

В тот момент Карина была готова абсолютно на все, даже лично передушить весь управляющий состав университета, что уж говорить об адской боли…

И Троя не обманула. Ощущения, которые испытывала Карина всю следующую неделю, можно было сравнить только с пытками в геенне огненной.

— Терпи, девочка, — утешала блондинка, когда Карина корчилась в муках,

извиваясь на кровати, не в силах поднять даже голову. Троя же с видом заправского садиста наблюдала за процессом из маленького карманного зеркальца, которое теперь обитало возле подушки несчастной, — Я ведь не медик, безболезненно исправлять изъяны чужих организмов не умею. Сейчас все кости тебе переломаем, заново сложим в правильное и ровное положение,

а потом зарастим. Будешь как новенькая!

И Карина терпела. Хуже всего для девушки было слышать звук крошащихся костей и собственные крики. Хотя иногда нервы соседей спасал лишь звуконепроницаемый полог, который удерживал болезненные стоны в стенах квартиры.

Что и как делала Троя для ничего не понимающей в магии девушки оставалось загадкой, но та цель, ради которой она доверилась сумасбродной дамочке из зеркала, заставляла терпеть.

Несколько раз в день боль прекращалась, и физкультурница — садистка милосердно разрешала Карине поесть.

Где именно блондинка доставала еду, Горбушу волновало мало, но возникающие из ниоткуда окорочка и огромные кастрюли с кашей вначале очень пугали. К слову, есть Карина теперь стала очень много, словно беременная впихивала в себя все до последней ложки!

— Кушай — кушай, — в такие моменты ласково приговаривала физкультурница,

словно родного ребенка нянчила, — Тебе надо набрать массу, иначе рельеф я тебе из чего лепить буду?!

— Только давай обойдемся без мускулов, как у тупых качков, — попросила тогда Карина. Становиться бодибилдершей ей совершенно не хотелось.

— Мне лучше знать, — авторитетно отвечала мучительница, и после окончания приема пищи, с удвоенной инициативой принималась за перекраивание Каринкиного тела.

Даже проваливаясь в редкий и беспокойный сон, девушка подозревала, что и в эти моменты Троя продолжает химичить и ставить над ней свои бесчеловечные эксперименты.

"Кирпичи на голову! Тонна кирпичей на голову…" — словно мантру шептала

Горбуша и теряла сознание от очередного болевого шока.

Примерно на пятый день экзекуции блондинка ослабила хватку:

— Ну вот, самый тяжелый этап мы миновали, — уверенно заявила она,

прищурено разглядывая результат своего творчества из зеркала, — Еще денечек подшлифуем и можно будет выпускать тебя на свет божий!

Карину оптимистичный голос родственницы радовал мало, девушка разглядывала потолок и подсчитывала дни до приезда матери.

— Ну и где неописуемая радость превращения из красавицы в чудовище? То есть, тьфу, из чудовища в красавицу? — подозревающая, что ее труд не оценили, Троя приготовилась обижаться и показательно выпятила губы, — Я

тут что, зря над тобой колдую?!

Карина скосила взгляд на зеркальце. Своего отражения она уже не видела там почти неделю, наглющая блондинка плотно занимала все стеклянное пространство.

— Может, все же покажешь вначале, что ты из меня сотворила, а потом я радоваться начну?

— Ты мне не доверяешь?! — Троя притворно взвизгнула, показывая всем видом, что настроение у нее прекрасное, и она готова разводить балаган и цирк до последнего.

— Я тебе уже пять дней доверяю больше всех на свете, так, может быть,

покажешь, что ты там налепила?

— Я тебя слепила из того что было, ну а то что было, то и полюбила… —

попсово пропела блондинка мотивчик песенки, который ей и знать‑то было не положено…

В итоге разговаривать с придуривающейся Троей в серьезной манере

Карине надоело, поэтому решительно схватив в руки маленькое зеркальце и злобно потрясая им в воздухе, девушка собралась требовать принадлежащее по праву: