Ник Перумов - Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 1

Шорох. Ассасин, конечно же, мог уйти совершенно бесшумно; наверное, он просто давал понять связанному человеку, что отныне тот предоставлен собственной судьбе.

Анэто не пытался нацелить заклятье в уходящего. Холодные тиски ещё не разжались, опытный чародей ощущал чужое присутствие. Наверное, та же Соэльди всё ещё следила за ним, до конца выполняя договор с Храмом.

…Уф, всё. Кажется, отпустили. Решили, что он безвреден, безопасен, что у него просто не хватит времени?!

Чародея внезапно затрясло. О, нет, нет, он отомстит, и отомстит страшно! Неважно, сколько у него осталось времени; он разыщет Мегану, и вдвоём они нанесут такой удар, что эльфы запомнят навсегда – собственно, их «навсегда» в случае успеха окажется до обидного коротким.

Волшебник встряхнулся – узлы послушно распутались, верёвки соскользнули. Как всегда, навалился откат; непривычно тяжкий для столь простенького чародейства.

Анэто поднялся; руки мага так и замелькали. Нарядный посох остался в Нарне, так далеко милость Вейде не простиралась; что ж, умную эльфийку трудно в этом винить. Ничего, Ан, мы можем и по старинке, жестом, словом, взглядом… Пусть моё заклятье не соберёт столько силы, сколько великая фигура королевы Вечного леса, но сейчас и так сойдёт. Если Мегана здесь, она его услышит.

…Он позвал, когда чародейка почти рассталась с надеждой. Донесённые послушным заклинанием слова показались ей трубным гласом, тем самым, что, согласно Писанию, поднимет мёртвых ото сна.

«Ан!»

«Это я, Мег. Где ты? Что с тобой? Ты близко?»

Беспокоится, окатила тёплая волна. Волнуется, места себе не находит. Всевеликие силы, и как же мне теперь признаться, что я… что меня…

«Мег! Не молчи, ну, пожалуйста! Скажи, где ты? Дай маяк, я тебя сам найду!»

Недавно вернувшийся Эфраим деликатно кашлянул и отошёл в сторонку, с преувеличенным вниманием уставившись на звёзды. Неужели он слышит?..

– Ничего не слышу, государыня, и слышать не желаю. А что до меня такая речь доносится, так то в природе моей, тут уж как хочешь крутись, и даже уши не зажать…

– Спасибо тебе, – само вырвалось у волшебницы. И дальше:

«Ан, ты… я…» – ой, да пропади оно всё пропадом! Я хочу его видеть, и всё. Я сама ему скажу. И… и… предложу покинуть меня, потому что какой же мужчина захочет с… с…

Не обманывай себя, ты сейчас больше всего мечтаешь о том, чтобы он с гордым негодованием отмёл даже саму мысль о том, что он, благородный Анэто, оставит любимую женщину только потому, что в жилах у неё теперь бродит толика вампирьего яда!

«Всё, я тебя поймал, даже маяка не понадобилось. – Суховатый смешок. – Сейчас буду, Мег… любимая!»

Всё. Умереть, растаять, ничего не видеть, не слышать, только чтобы в ушах крутилось это одно-единственное слово.

Ты, видать, совсем забыла гордость, чародейка, забыла, что такие мысли более приличествуют трактирным служанкам, мечтающим о милости богатого господина, – ну и пусть! Пусть забыла! Потому что мне это нравится, понятно?! Потому что меня никто и никогда не любил, и я тоже, ясно тебе, душа, моё второе я, или как там тебя?! Ничего не знаю и знать не хочу!

Анэто почти никогда не пользовался заклятьем тонких путей для столь малых расстояний. По незримым тропам гораздо легче обойти половину Эвиала, чем оказаться на соседней улице. Сил уходит куда больше, откат – куда злее, а уж о потребном для наложения времени и говорить не приходится.

Всё ещё кривясь и морщась от неутихшей боли, Анэто ступил на траву обычного мира. Полянка, деревья вокруг, поваленный ствол, какая-то фигура справа; а на бревне – она, она самая, Мегана, которую он…

Забыв обо всём, маг кинулся к ней.

Руки льдисто холодны, и лицо снежно-бело, живы только глаза. Чуть подрагивает, словно от сдерживаемых слёз, точёный подбородок.

– Мег! Мег, что с тобой?!

Всё, расплакалась.

Анэто беспомощно поднял голову – и вздрогнул. Из темноты прямо к нему шагнула фигура, от одного вида которой боевые заклятья так и просились в дело.

– Вампир! – вырвалось у мага. – Мег, что он… что тут…

– Эфраим, вампир, к вашим услугам, – церемонно поклонился тот. – Скромно надеюсь, что имя моё не окажется незнакомым многомудрому милорду ректору Академии Высокого Волшебства.

Он был прав.

– Эфраим? Вождь Ночного Народа? – недоверчиво переспросил Анэто.

– Он самый, Ан, – еле слышно шепнула Мегана. – Он меня спас…

– Спас? Вампир? От чего?

– Долгая история, Ан. – Она не улыбнулась, глаза влажно блестели. – Но это неважно. Ты здесь. Всё хорошо…

– Я, государыня моя, пойду полетаю, – встряхнулся Эфраим. – Понадоблюсь – зовите.

– Погоди, – остановил его Анэто. – Ты спас Мегану, спасибо тебе за это. – И милорд ректор без колебаний протянул вампиру раскрытую ладонь, как он поблагодарил бы человека.

Эфраим уставился на протянутую руку, словно ему предлагали взяться за осиновый кол. У представителей рода человеческого не имелось привычки подобным образом благодарить вампиров; хотя, если признаться, и поводы для такой благодарности им представлялись нечасто.

– Н-ничего… – только и просипел он, торопливо и неловко коснулся ладони Анэто длинными тонкими пальцами и тотчас отдёрнулся, словно обжёгся.

– Ну, полетел я, – выпалил он, поспешно перекидываясь.

Летучая мышь взмыла вверх, словно за ней гналась Святая Инквизиция в полном составе.

– Мег, я… – проводив вампира взглядом, начал было Анэто, однако чародейка перебила его:

– Он. Меня… – раздельно выговорила Мегана и замолкла, закусив губу.

Волшебник замер.

– Спас, да. Дважды. Второй раз, чтобы спасти, пришлось укусить, – наконец продолжила она.

Анэто попытался выговорить хотя бы нейтральное «рассказывай», но так и не смог. Только смотрел на Мегану да немо раскрывал рот.

– Эфраим хотел остановить моё заклятье… – начала сама хозяйка Волшебного Двора. И, пока она говорила, Анэто начисто забыл и о Вейде с Шоаром, и о коварстве эльфов, и даже о самом Спасителе.

Ночь не кончалась, звёзды словно застыли, навек пришпиленные к небосводу, шляпки вбитых в великую сферу гвоздей. Разорвавшись, время обернулось настоящей паутиной, и никто не смог бы сказать, когда оно вновь обретёт свой прежний ход. Тьма царила вокруг, незримые стены отгородили Мегану и Анэто от всего мира, и ничто не мешало словам, единственно правильным, если только они произнесены.

Анэто заставил себя не расспрашивать чародейку о вампире, хотя внутри у него всё кипело. Глава Белого Совета слишком хорошо знал, что бесследно такое не проходит. Вампир может высосать всю кровь из человека, и тот рассыплется сухим прахом; а может поделиться с несчастным своим естеством, тем самым «вампирьим ядом», одной из самых редких и высокоценимых алхимиками субстанций. Достаточно одной капли – рано или поздно жертва вольётся в Ночной Народ. Противоядие неизвестно, действие отравы необратимо. Да, это может спасти жизнь. Человеческое будет жить – ещё какое-то время, постепенно замещаясь вампирьим. А когда отомрут последние его остатки, вампирьи ряды пополнятся новым членом.