Александр Зорич - Ты победил

И, отсмеявшись, Альсим вдруг неожиданно глубоко вздохнул. Да, действительно все получилось наилучшим образом. И войны не будет…

Но почему, почему, почему все-таки «подводный гром» опоздал на целый час? Ни допросы комендантов, ни осмотр останков подводных запальных шнуров – в которые Аффисидах вложил больше магического искусства, чем, наверное, было затрачено некогда на все «облачные» клинки вместе взятые – ничего не дал. Да, коменданты выполнили приказ, подожгли шнуры, те прекрасно горели… Они сами ничего не понимают, простите великодушно, Альсима-генан. Да уж простим как-нибудь сукиных детей, все-таки солдаты, все-таки приказ выполняли и, главное – так толком и не выполнили.

Альсим не любил загадок. Но и мучаться бессонницей он не любил тоже. Влив в себя три чары гортело, он быстро захмелел и заснул, целиком погруженный в мысли о том, что завтрашний день надо начать нежным разговором с той бойкой грютской девчонкой, которую сегодня утром поймал за локоть под гогот «лососей».

ГЛАВА 25. ДЕВКАТР

Когда Эгин вышел из Раздавленного Времени, Сорго, Лорма и горцы только-только успели разглядеть три обездвиженных тела и великолепный меч, оставшийся без хозяина.

– Гнорр… тоже? – первым делом спросил у Эгина совершенно обескураженный Сорго, который успел влюбиться в Лагху чистой любовью молодого эрм-саванна. Ему почему-то возомнилось, что гнорр обязательно сделает его офицером Свода Равновесия.

– Нет, – устало отмахнулся Эгин, – хотя гнорру сегодня досталось крепко.

Эгин тяжело вздохнул. Он снова стал старшим офицером Свода Равновесия на Медовом Берегу. И вообще самым старшим, самым главным и самым ответственным, Шилол разодрал бы эту проклятую жизнь! Сейчас придется опять отдавать приказания, убегать, волочь тело этого проклятого Лагхи и его распроклятый меч… ведь никто же не отменял двух тысяч пехотинцев Хилларна, которые сейчас продираются через руины Ваи, опасливо обходя зловонные туши шардевкатранов, обездвиженную плоть костеруких и своих растерзанных сослуживцев, которым не повезло попасть в первую волну высадки…

Думая так, Эгин оценивающе взвесил в руке чудовищный двуручник Кальта Лозоходца. А то когда он кроил череп Ибалару, как-то толком не успел распробовать… Отменная стальная дубина. Если не убьешь таким с трех ударов – отвалятся руки. И как только Лагха с ним управляется?

Лога восторженно перетаптывался у ног аррума и Эгин благодарно потрепал пса за холку.

– Ты у нас сегодня герой… – пробормотал Эгин. «Хотя кто сегодня не герой?» – подумал аррум и уже собирался гаркнуть «Ну ладно, раздолбаи, отдышались и хватит!», как вдруг за его спиной раздался жуткий, клокочущий хрип-клекот Сорго. «Все ему неймется, пииту!» – с отвращением, которое, впрочем, довольно быстро сменилось дружеским сочувствием, подумал Эгин, оборачиваясь.

Сорго снова входил в свой мрачноватый вещий танец. Его левая нога как-то сама собой судорожно подобралась. Учитель чудом удерживался на правой, раскачиваясь из стороны в сторону и балансируя двумя руками, которые вдруг обрели поистине змеиную подвижность. Сорго был бы смешон, если бы не был страшен.

К огромному удивлению Эгина, прежде чем уста Сорго успели отверзться и произречь хоть что-нибудь, помимо еле слышного бормотания, к нему подскочил Снах и одним деликатным пинком под колено уронил учителя на заботливо подставленные руки. Затем горец опустил Сорго на землю и пару раз звонко хлестнул по щекам.

– Теперь хороший, – сообщил Снах Эгину, ухмыляясь до ушей.

Да, теперь Сорго был если и не вполне «хороший», то, по крайней мере, более или менее приемлемый. Его глазам вернулось осмысленное выражение, он прокашлялся и испуганным голосом сообщил:

– Милостивые гиазиры… Я не знаю, как назвать то, что мне открылось… Мне было бы удобнее восьмистопным трехдольником Астеза…

Лога, который до сего момента был сравнительно спокоен, сорвался в безудержный заливистый лай, обращенный в сторону Ваи. И если Сорго еще можно было приписать излишнюю впечатлительность, то Логе Эгин доверял как «облачному» клинку.

– Нет! – рявкнул Эгин, которого начали одолевать самые недобрые предчувствия. – Быстро, внятно и прозой!

– Хорошо… – поморщился Сорго не то от ужасной разламывающей боли в висках, не то от аррумского рыка Эгина. – Я узрел под землею нечто… И это нечто…

– Шардевкатран? – осведомился Эгин.

– Нет, – сказал Лагха, который пришел в сознание и теперь стоял на колене, не в силах подняться, ибо его левое бедро было проколото «облачным» клинком Эгина. – Это девкатр.

Лагха был бел, как молоко, и вид у него был совершенно пришибленный.

– Милостивые гиазиры, может быть кто-нибудь поможет подняться на ноги гнорру Свода Равновесия? – осведомился Лагха спустя десять ударов сердца, на протяжении которых Эгин лихорадочно пытался вспомнить, знает ли он какие-нибудь способы борьбы с девкатрами. Может, они боятся криков «кыш»?

Много путей исхода из мира Солнца Предвечного имеет душа, освобожденная от оков плоти сталью, магией, болезнью или беспощадным временем – неусыпным, слепым и неумолимым вершителем любой жизни.

Душа праведного воина восходит к Зергведу, как учили в Харрене во времена Кроза, далекого пращура Элиена Звезднорожденного, или к Намарну, как принято называть Зергвед в Синем Алустрале. Но многие посвященные говорили, что восхождение к Зергведу – пустая поэзия, а в действительности после смерти человека семя его души попадает в Земли Грем, из которых Святая часто поминается всуе по всей Сармонтазаре, а о Проклятой мало кто знает. Знающие же предпочитают словам молчание и потому о Проклятой Земле почти никто ничего не слыхал.

После попадания в Земли Грем, говорили посвященные, семя души может разрешиться в нескольких судьбах.

Первая Судьба – для душ, отягощенных злом. Такое семя души попадает в зловонные болота Проклятой Земли и произрастает в ней химерическими растениями, равных которым не знают под Солнцем Предвечным. Разве только вспомнить Огненную Траву ноторов.

Смотрители и служащие Смотрителям Твари Проклятой Земли собирают горькие плоды с этих невиданных и неописуемых растений долгие столетия и назидательно сжигают их, наставляя душу, заключенную в безмолвствующей, но вечно внемлющей растительной плоти, приносить плоды сочные и сладкие. И когда это наконец происходит – а рано или поздно начинает плодоносить даже самый закоренелый грешник – из добрых плодов приготовляют сладчайшую росу, которой одною и питаются Смотрители и Твари Проклятой Земли. Напившись хмельной росы, ликующие Смотрители и Твари торжественно испепеляют доброе растение, ибо в нем нет больше простого зла и нет нужды наставлять его больше, но и плодоносить в Проклятой Земле оно больше не будет. А освобожденное семя души, подхваченное Ветрами Воплощения, возвращается в Круг Земель, избавившись и от зла, и от памяти о своем очищении. Вот почему новорожденный приходит в мир как бы в беспамятстве и его надо учить всему заново. Таково большинство живущих.