У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ III

Наши путники, выбравшись из терновников, которые кололись больнее иголок, больше уже не встречали на пути своем цепких лоз и лиан. Они продолжали идти на Запад и шли уже довольно много времени. Снова кончилась зима и наступили весенние дни.

Пора любви в природе наступила,По вешнему переместились звезды,Все травы на земле зазеленели,Побеги набрались чудесной силы,Щебечут птицы, вьют и лепят гнезда –Весна проснулась в новой колыбели!Зима прошла, ее как не бывало!Листвой лепечущей оделись ивы,С вершины горной, нежно пламенеяЗаря спускается потоком алым –То зацветают персики и сливы.Глядишь вокруг – и красками Ван ВэяВсе взоры привлекает и чарует.Как музыка прелестных слов Су ЦиняДоносятся певцов крылатых трели,С цветка к цветку перелетают пчелы,Природа обновленная ликуетПод солнцем золотым, под небом синим!Ручьи, как колокольца, зазвенели,И сердце переполнилось весельем,Чудесным чувством нежности и счастья;Его лучи весенние согрелиИ не страшат весенние ненастья!

Ученики Танского монаха, любуясь красотами природы, следовали за конем своего наставника, который замедлил ход. Путники все шли и шли, и неожиданно перед ними выросла высокая гора, которая, казалось, соединялась с небом. Указывая плетью на гору, Танский монах обратился к своему старшему ученику:

– Гляди-ка, Сунь У-кун! Эта гора настолько высока, что кажется, будто она соединяется с небом и даже достигает Млечного Пути.

– Разве вы забыли древние стихи:

Мой друг, на свете нет горы такой,Что с небом бы сравнялась высотой!

– ответил Сунь У-кун. – Как бы высока ни была гора, она никогда не достигнет неба. Разве может земная гора соприкасаться с небесной лазурью?

– Если, по-твоему, гора не может соприкасаться с небом, – вмешался Чжу Ба-цзе, – то почему же горы Куэньлунь называют опорой неба?

– Ты, видно, не знаешь, что исстари в северо-западной части неба был пролом, – насмешливо ответил Сунь У-кун. – Горы Куэньлунь как раз находятся под северо-западной частью небосклона. Поэтому про них говорят, что они подпирают небо и заслоняют брешь.

Ша-сэн стал смеяться:

– Брат, ты ему не рассказывай таких замечательных вещей, а то он наслушается и опять натворит что-нибудь. Давайте лучше прибавим шаг, взберемся на гору и узнаем, насколько она высока.

Дурень Чжу Ба-цзе пустился наперегонки с Ша-сэном, то забавляясь, то ссорясь с ним. Конь у наставника полетел словно на крыльях, и вскоре путники очутились у подножья горы. Они начали подниматься вверх, ступая шаг за шагом, и вскоре глазам их представилась картина необычайной красоты.

Вот послушайте:

Бывает же такая красота,Которой невозможно не плениться!Бывает же такая высота,Которой не достигнет даже птица!Бывает же такая крутизна,Что даже дух ее не одолеет,И облаков такая белизна,Что иней перед нею потемнеет!Воистину, чудесная гораПред путниками нашими предстала!Ее, как одеянье, облегалаШершавая гранитная кора,Ущельями покрытая, местамиГрозящая зубцами темных скал,Таящая губительный обвалИль скрытая зелеными лесами.Вершина, подпирая свод небесный,Своим подножьем уходила в бездну.А сколько в тех лесах гнездилось птиц,А сколько серн там было и оленей,Седых енотов, огненных лисиц,И обезьян различных поколений!Но можно было слышать там поройИ тигра кровожадного рычанье,И волка душу леденящий вой,Пугающие робкие созданья.Увидеть можно было там не разКак, выйдя из засады, барс пятнистый,С безвинной жертвы не спуская глаз,Крадется тихо по тропе тенистой.

У Танского монаха при виде хищных зверей сердце сжалось от страха.

Но вы посмотрели бы, читатель, как Сунь У-кун, обладавший огромной волшебной силой, взмахнул своим посохом с золотыми обручами и рявкнул… Все звери с перепугу расступились, а он проложил дорогу и провел своего наставника прямо к вершине горы. Они благополучно перевалили через нее и спустились по западному склону на ровное плато. Тут они вдруг заметили чудесное сияние и клубы разноцветных воспарений, исходивших от дворцовых построек с высокими стенами и башнями. До их слуха донеслись мелодичные звуки колокола и била.

– Братья! – воскликнул Танский монах. – Посмотрите, что это за обитель?

Сунь У-кун поднял голову, приложил руку к глазам и стал всматриваться. До чего же красивое место он увидел! Вот уж поистине:

Обитель та чудесный вид являла:Она невольно взоры привлекалаИ благолепием и роскошью своей.Святыни древние она напоминала,И все ж немногие из них, пожалуй,Своей красой могли б сравниться с ней.Сквозь переплеты сучьев и ветвей,Усыпанных прозрачною росою,Блистающие сотнями огнейВиднелись малахитовые стеныС воротами из яшмы драгоценной,И лестницы из розовых камней,Пурпурные крученые перила,Лазурные узорные стропила,Тяжелые заслоны у дверей.Вдали, подобный сну, подобный чуду,Ввысь устремляется храм благого БуддыВ неясном свете утренних лучей.Так, разодрав завесу из туманов,Предстал священный монастырь шрамановПред взглядом очарованных очей.Все здесь великой прелестью пленяло,Все расцветало, все благоухало,Пел песню нежную свою ручей,И вторил песне той в садах тенистыхХор птичий, неумолчный, серебристый,И светлым днем и в сумраке ночей.Садам обители Циао лишь подобен,И с ними он один соперничать способен.Да, видно, был тот зодчий чародей,Что в небо вывел башни из порфира:Взглянув оттуда, ты узришь полмира,Пространства снежные и синеву морей.В покоях, где читаются деянья,Луна в окно струит свое сиянье,И тысячи лампад оно светлей;Все стены отливают перламутромВ покое дивном, где внимает сутрам,Вдыхая фимиам, толпа людей.Откроешь ты трехстворчатые двери,И, выглянув, своим глазам не веря,Подумаешь, что вдруг попал в Шэвэй.Под небом звон струится колокольный,Неся далеко над землей привольнойИскусство монастырских звонарей.Свет солнечный здесь кажется отрадней,А горный воздух чище и прохладней,И ветерок приятней и свежей.Здесь мир и добродетель, торжествуя,Не допускают суету мирскуюС ее потоком гибельных страстей,Здесь места нет соблазнам и обманам,Желаньям плоти и иным дурманам,Здесь не расставить злу своих сетей.Здесь праведник, отринув с миром битвы,Предастся в тишине спасительной молитве.

Осмотрев все, что охватывал взор, Сунь У-кун ответил своему наставнику: