Александр Фадеев - Мануловы сказки

После зачистки местности республиканские войска на северном участке фронта получили гигантское пополнение, состоящее из пехоты и артиллерии, и приступили к подготовке штурма укрепрайона.

Началось все с длительной артподготовки. Дальнобойность у наших орудий существенно выше, поэтому противник нес немыслимые потери, но продолжал посылать снаряд за снарядом на наши позиции. Конечно, не снаряды, а ядра, но потерь от этого меньше не становилось.

Северные бастионы Империи стояли окутанные пороховым дымом и серой пылью от разрушавшихся укреплений. Гарнизон нес потери, но размеренно уничтожал батареи противника. Облегчение от этого оказалось временным. Разбитые орудия меняли на новые, места раненых и убитых занимали артиллеристы из резерва. Обстрел продолжался.

Два дня враг готовился к атаке. Все это время, даже ночью, на наши позиции сыпались ядра. Ответный огонь, бомбардировка с летучек — ничто не могло остановить остервенение противника. Республика твердо вознамерилась прорвать нашу оборону, не считаясь с потерями.

На третий день в атаку пошла пехота. Волна за волной наступающие накатывались на развалины укрепрайона. Ни пулеметы, ни прицельный огонь обороняющихся не пугали республиканцев. Как зачарованные они шли вперед, заваливали телами колючую проволоку и рвы, взбирались на валы и лезли на бастионы. Кое-где доходило уже до рукопашной. Командир УРа запросил поддержки — у него не выдержали нервы от ужаса происходящего. В спешном порядке мы перебрасывали ему подкрепления на десантных летучках. Буквально со штурмовых трапов пехота высаживалась в окопы и сразу вступала в бой. Но противник не ослаблял напора.

К исходу четвертого дня гарнизон отступил на последнюю линию обороны. Дальше обороняться негде — начинались склады, аэродромы и госпитали. В спешном порядке в район боевых действий перебрасывалась кавалерия для удара во фланг наступающему противнику. Судя по всему, укрепрайон придется сдать. Я с трудом удерживал Традорна от попыток лично возглавить оборону УРа. Ни к чему хорошему бы это не привело.

Почему-то любой начальник считает, что в его присутствии работа движется лучше, подчиненные работают быстрее, поставленная задача выполняется гораздо качественнее. На самом деле все наоборот. Что бы изменило присутствие главнокомандующего в самом пекле сражения? Да ничего! Наоборот, стало бы хуже. Командир гарнизона, вместо того, чтобы оперативно руководить обороной и адекватно реагировать на изменение ситуации, был бы вынужден танцевать вокруг большого начальства, объясняя неудачи и оправдывая промахи. Попутно организовывая обеды, отдых и развлечения для генеральской свиты. В армии насмотрелся на приезды высоких проверяющих из штаба округа. Вся бригада на ушах, весь штаб вокруг приезжих мухами вьется, а до остального никакого дела нет. Вот поэтому я и отговаривал Традорна «ехать в войска».

Где должен быть командир? Правильно — в штабе у карты с оперативной обстановкой. Что ему на передовой делать? А, не дай бог, в плен попадет? Мы успели сдружиться со старым воякой, да и Ролане в ее положении нервничать нельзя. Все верно — Империя ждала наследника престола. Ресей ходил с шальными от счастья глазами, а императрица светилась мягким внутренним светом женщины, хранящей под сердцем любимое дитя.

Несмотря на все усилия, республиканцы прорвали оборону на Северной дороге и вышли на оперативный простор. Обстановка накалялась…

Ой, как больно! Что случилось-то? Лежу на полу, рядом с кроватью. Упал во сне? Надо же, какой казус, давненько такого со мной не случалось. Судя по состоянию, вчера принято изрядно. А, это же мы с Традорном под печеных френюшек пару графинов с коньячком выкушать изволили. Обсуждали, так сказать, донесение нашей разведки о массированной переброске войск и усилении северной группировки противника.

Стоп! Вчера?

А как же прорыв фронта, падение Северного УРа?

— Быстро вспоминай, карудар паршивый, — зашипел внутренний голос, — что было вчера?

Так. Вспоминаем: сияющая Ролана с Ресеем объявили, что ждут наследника, отдел «М» представил сводку с фронта, Раскун принес отчет внешней разведки о положении дел в республике. Отдельной строкой в отчете подчеркнуто, что армия противника собирает войска для массированного удара на севере.

Мне это все приснилось?!

Вот дела! Чтобы я еще раз френюшек с коньяком в таком количестве… Чувство радости сильнее — это же замечательно, что на Северном фронте без перемен. Нет никакого братоубийственного штурма, нет таких грандиозных потерь с обеих сторон, еще никто не озлобился и не вошел во вкус этой дурацкой войны, развязанной Советом.

— Да-да-да, — ехидно сказал внутренний голос, — во всем виноват СНС, а мы белые и пушистые. Ни в чем не виноваты.

Иногда самому интересно, что представляет собой внутренний голос — проявление совести или приступ шизофрении…

Уф, от сердца отлегло. Есть еще шанс на мирный исход гражданской войны. Относительно мирный — кровь все равно уже пролилась. Пусть и не в тех количествах, когда народ от нее звереет и начинает крошить себе подобных направо и налево, но все же…

Кряхтя и постанывая, я поднялся с пола и взгромоздился на кровать. Легко, по-кошачьи — тяжело сопя и осеняя окрестности запахом вчерашнего коньяка. О чудо — на столе стояла бутылочка светлого пива с пробкой, специально приспособленной для открывания кошачьей лапой. Пробка — жест доброй воли имперского пивоваренного завода. Ролана лишь посетовала на заседании местных промышленников, что, дескать, Манулу Ее Величества неудобно открывать местное пиво своими лапами, как отечественные производители наперебой стали предлагать свои услуги по разработке специальных пробок и бутылочек. В итоге на конкурсе, организованном Маимацем (подозреваю, что факт перехода денег из рук в руки присутствовал, но тайная полиция ничего не засекла), победил имперский пивоваренный завод. Теперь у меня под рукой всегда есть пиво, закрытое фигурной крышечкой с колечком, которое так удобно подцеплять когтем.

Ммм, какое пиво утром вкусное. Кто же это постарался? И как я вернулся в свои покои? Не будем о грустном, если что-то и было, то отдел «М» меня обязательно известит. Они это любят — положить на стол начальнику утром донесение о событиях вечера. Распустились…

Мрачное настроение от сна улетучивалось вместе с похмельем. Такая апокалипсическая картина нашего поражения навеяна вчерашним разговором с Традорном. Именно он высказал идею о том, что, возможно, Совет готовит прорыв. А остальное во сне «доработало» мое подсознание. Несмотря на всю иллюзорность видений, определенная вероятность этого была. Во-первых, наш спецназ в тылу врага, действительно, расслабился, во-вторых, Кэтина мне как-то рассказывала, что ходят определенные слухи о попытках управления людьми с помощью магии. Вспомнилась картина из сна: шеренги пехотинцев с пустыми глазами молча шагают на нашу оборону, падают от выстрелов, запутываются в колючей проволоке, но все равно ползут вперед…