Джульет МакКенна - Удача игрока

Острая боль в шее исторгла у Эрескена проклятие. Он хлопнул ладонью по воротнику, думая, что его жалит насекомое, и ошеломленно уставился на пятно крови на своей ладони. Боль снова кольнула, теперь под нижней челюстью, и дротик упал на землю, холодно блеснув сталью. Когда Эрескен повернулся кругом, его колдовские чувства, так долго оттачиваемые жестокой дисциплиной, легко пронзили густой подлесок.

Это была она, рыжеволосая шлюха. Считая себя в безопасности, она неподвижно сидела за кустом, бледная, с бескровными губами. Эльетимм снова взглянул на тракт, где Тейриол и его соратники, теперь избавленные от атак ошарашенных магов, упорно теснили троих воинов. Ярость грозила нарушить концентрацию Эрескена; женщина, которую он видел там, была образом, сотканным фальшивой магией, дабы прикрыть глупость этой стервы, задумавшей справиться с ним мелкими булавочными уколами. Эрескен напряг мысль, чтобы ударить по уязвимым местам, которые он обнаружил в магах, но теперь их умы оказались запертыми от него. Эльетимм все сильнее колотился в эту преграду, но не смог найти входа через отчаянный фокус на каком-то архаичном защитном заклинании.

Не важно. Он отомстит этой женщине, а затем расправится с остальными. Эрескен шагнул к тому месту, где пряталась гадина, но земля уплыла у него из-под ног. Нет, это не предательство земли, это собственное тело предает его, понял эльетимм, когда голова закружилась и к горлу подкатила тошнота. Эрескен почувствовал, что контроль ускользает от него, как вода, вытекающая из лихорадочно сжимающихся пальцев. Безумная эйфория воспарила в нем. Что бы это значило? Поманила свобода, искушающая, чувственная, избавление от всех забот, долга и страха. Смутная догадка мелькнула в мозгу Эрескена: его отравили наркотиком.

Жгучий гнев очистил его голову как раз настолько, чтобы он мог ухватиться за первый принцип истинной магии – принцип власти разума над телом, коренное знание, вбитое в его память. Делая вдохи глубочайшего транса, он сфокусировался на яде внутри себя и направил свою волю на его выжигание. Сумятица в голове начала проходить, и Эрескен потянулся за ближайшим источником силы, чтобы поддержать свою, безжалостно черпая хрупкие ресурсы горцев. В конце концов, они здесь лишь для того, чтобы служить ему.

Единственный удар под дых отбросил его в кусты. С треском ломая ветки, колдун попытался вдохнуть, но не успел: колени раздавили его ребра, и руки сжались на горле, стремясь выдавить из него саму жизнь. Кровь застучала в висках. Эльетимм открыл глаза и увидел над собой эту женщину, ее зеленые очи пылали ненавистью. Она узнала его, понял Эрескен, и обрадовался этому. Она будет знать, кто ее убил. Эльетимм вонзил ногти в ее руки, раздирая кожу, извиваясь, чтобы укусить ее за запястья. Она будет знать, что он наконец отплатил ей за унижение плена. Поднимаясь судорожным рывком, он отбросил стерву, ее ярость не чета его более тяжелому весу. Она умрет от его рук, как ее любовник умер от рук его отца. Эрескен вскочил на ноги и потянулся за мечом.

Горячая боль разорвала его внутренности. Влага побежала по животу в пах – теплая липкость, становящаяся холодной. Колдун схватился за живот и под тяжелыми звеньями кольчуги нащупал рукоятку кинжала, вогнанного в его тело при первом нападении шлюхи. Он упал на колени, слабея от ужаса и тошнотворной боли, которая волнами накатывала при каждом биении сердца.

– Спаси меня!

Эрескен вложил каждую частичку души и воли в свой отчаянный призыв, протягивая сознание вверх и за лес, мимо серых утесов, за бескрайние просторы равнин и дальше, за огромный непокорный океан. С внезапностью, которая заставила его задохнуться сильнее, чем самый мощный удар боли, другой ум захватил его. Его тело было поднято, сознание сминалось в безжалостной хватке, но Эрескен приветствовал забвение, чтобы не встречаться с гневом отца.

Он пришел в себя в устланном листьями овраге, столь похожем на тот, в котором все случилось, что Эрескен вскочил на ноги, лихорадочно оглядываясь: где эта потаскуха с ее кинжалами убийцы? Нож, ранивший его, загремел на землю.

– Успокойся.

Голос в его голове звучал презрением, жгучий шлепок за глазами – дополнительным упреком.

Эрескен схватился за живот. Штаны и рубаха порвались и намокли от крови, но кожа под ними была целой. Его пальцы с испугом проследили рубцы нового шрама.

– Можешь носить эти метки как напоминание о своей глупости, – отрывисто сообщил ему голос. – И будь благодарен, что я так легко тебя отпустил.

– Ты воистину милосердный, – беззвучно ответил Эрескен, замирая от страха. – Где я? – Он поднял кинжал.

– Достаточно далеко, чтобы тебя не выпотрошили, как детеныша тюленя. – Теперь в голосе звучало веселье.

Эрескену задышалось легче. Лучше быть мишенью для издевки, чем для ярости.

– Спускайся на тракт и иди на восток, – приказал голос.

– Да, отец.

Эрескен торопливо вылез из оврага и, то и дело поскальзываясь, начал спускаться с откоса. Продравшись сквозь кусты, из-за которых лицо и руки покрылись свежими царапинами, он выбрался на тракт и побежал. Тяжелые доспехи гремели на каждом шагу, пот лился ручьем, но Эрескен не снижал темпа, пока не обогнул изгиб дороги и не увидел тела, разбросанные по залитому кровью гравию.

Он резко остановился, хватаясь неловкими руками за голову. Темно-карие глаза осмотрели побоище, и мрачная радость скривила рот колдуна в улыбке, принадлежавшей не ему.

– Не то, на что мы надеялись, но даже из этого можно что-то извлечь. – Губы сформировали слова, далекие и отдающиеся эхом. – Действуй, и, если сумеешь меня поразить, я забуду о твоей предыдущей неудаче. – Голос стал холодным. – Разочаруешь, и дела твои будут плохи.

От удара в самый центр его существа Эрескен пошатнулся, все его чувства закружились. Затем присутствие в уме исчезло, оставив только память о беспомощной слепоте. Всегда неприятно, когда тебя используют в качестве чужих глаз, молча злился Эрескен, но когда тебя захватывают без предупреждения, это неприятнее во сто крат. Торопливо подавляя нелояльный гнев, он глубоко вдохнул и сложил руки перед собой – ладонь к ладони, палец к пальцу. Тихим голосом прочитал заклинания, чтобы снова сконцентрировать ум. Это должно удовлетворить шпионов, стремящихся украсть его мысли, подумал Эрескен в той скрытой части ума, которая, как он надеялся, все еще оставалась нетронутой.

Отряд Тейриола валялся со всех сторон. Одни зарублены мечами, но большинство сражены магией. Троих сжег до неузнаваемости мерзкий ползучий огонь. Другие лежали без видимых ран, но их неестественно вывернутые тела говорили о сломанных ударами колдовских ветров костях. Один труп еще дымился, черная борозда тянулась от головы к раздробленным ступням, и только кости белели в обугленной плоти. Другой лежал с разбитой челюстью, лицо было проломлено, как яичная скорлупа, и осколки костей вонзились в мозг, серый и ледяной в глубине ран.