Энгус Уэллс - Дикая магия

Огни костров виднелись уже совсем близко, перестук копыт отсчитывал мгновения перед столкновением с рядами неприятеля. Каландрилл скакал с мечом в руке, понимая, что, если Молодые боги или вазирь-нарумасу не придут к ним на помощь, они погибнут здесь, у стен Анвар-тенга. Воздух вонял гниющей плотью.

Они приближались к вражеским кострам. До ушей их уже долетал шум лагеря противника. Брахт крикнул:

— В галоп! Гони во всю мочь, — и отпустил поводья.

…Вдруг к бешеной скачке их присоединился еще один конь. Он был без всадника. Огромный, намного крупнее вороного жеребца кернийца, с иссиня-черной шкурой. Звездный свет переливался на ней так, словно конь этот был не из плоти, а из другой субстанции. Глаза его яростно вращались в орбитах, копыта выбивали из земли искры, но не производили ни малейшего звука. Конь обогнал их, словно заманивая в безумную гонку, увлекая за собой смертных животных. И копыта их уже более не касались земли, они мчались по воздуху, не встречая преград, налагаемых физическим существованием.

— Хоруль! — воскликнул Каландрилл. — Благодарим тебя!

И в голове у него — в голове у всех — раздался неслышный голос:

«Всем, чем могу, помогу. Я вам это обещал. Или вы поставили под сомнение слова мои? Неужели вы думаете, что я и братья мои покинем вас? Нет, мы помогаем чем можем, не забывайте этого там, куда вы пойдете».

Навстречу им выехали всадники с копьями и луками.

«Заблудшие глупцы/ — услышали они мысли Хоруля, в которых звучало презрение и жалость. — Они сами не ведают, что творят».

Стрелы взмыли в воздух и растворились в сверкающем блеске, едва приблизившись к богу. Копьеносцы пытались пронзить его пиками, но покатились по земле, сбивая товарищей, словно поваленные невидимым ветром. Кто-то в ужасе закричал и бросился вон с пути бога. За ним мчались путники, копыта их лошадей высекали из воздуха искры, поджигавшие стога сена. Лошади восставших в ужасе ржали и рвались с привязи, разбегаясь в разные стороны и усиливая хаос, поразивший бивак.

Впереди возвышались стены Анвар-тенга с сигнальными огнями, обещавшими безопасное пристанище. Над городом поднялось голубое сияние, поначалу слабое, но все более и более усиливающееся. Отвратной вони Фарна противостоял сладкий запах миндаля. Из амбразур до них доносились подбадривающие голоса, перекрывавшие крики осаждавших. Ворота тенга со скрипом открылись; за ними горел яркий синий свет. Защитники города разбежались в стороны, образовав коридор, в который опустился бог.

Хоруль остановился, не входя в ворота. Огромные копыта взмыли в воздух, а из раздувавшихся лошадиных ноздрей вырывались снопы света.

«Здесь я вас покину. Я не могу пойти с вами туда, куда вы скоро отправитесь. Ни один из нас не может вас туда сопровождать. Разве что в помыслах своих. Знайте, что идете вы с нашим благословением и с нашей благодарностью и что несете вы с собой нашу надежду на счастливый исход и на скорое возвращение».

Воины Анвар-тенга — в синих, как свечение над городом, доспехах — попятились. Хоруль ударил огромными копытами оземь и взвился в небеса, оставив после себя яркую полосу. Пока Каландрилл смотрел за полетом бога, створки ворот закрылись. И через мгновение с небес донесся оглушительный грохот. Ослепительная молния на один миг перерезала небеса и осветила Анвар-тенг и всю окружавшую его долину с озером Галиль.

В следующее мгновение все словно ослепли, привыкая к сумеркам. Каландрилл почувствовал, что гнедой под ним зашевелился. Юноша заморгал, восстанавливая зрение, и наконец с трудом различил котузена, который вел его мерина в самое сердце города. Каландрилл потер глаза и воскликнул:

— Ценнайра!

Она откликнулась сзади, и в голосе ее слышался священный ужас. Постепенно зрение вернулось к Каландриллу, и он увидел Катю и Брахта, следовавших перед ним за колдуном, оживленно беседовавшим с тремя одетыми в богатые халаты джессеритами, которые шли энергичным шагом рядом с лошадью вазиря.

Все остальные молчали. По сумеречным улицам, по переулкам их вели к центру города.

На площадь, где оказались путники, выходили четыре дороги с четырех сторон света. На зданиях, окружавших площадь стеной, была нарисована голова лошади — бога джессеритов. Они спешились, и уже никто не бросился подставлять им спину. Джессериты уважительно держались в стороне. По настоянию Брахта они сами отвели лошадей в конюшни. Затем Очен и трое одетых в халаты людей торопливо повели их по анфиладам слабо освещенных залов и по винтовым лестницам в огромные покои с потолком из прозрачного стекла. Небо было темным и печальным. Каландрилл почувствовал себя легко. Запах Фарна исчез. Он огляделся.

Словно из уважения к обычаям чужеземцев, помещение было ярко освещено, свет от ламп и факелов в канделябрах отражался от голых каменных стен и от деревянного пола. Здесь все было просто, никаких украшений. Посредине стоял круглый стол с табуретами, на некоторых из них восседали в ожидании вазири. При появлении чужеземцев все взгляды устремились на них. Трое джессеритов, что привели их сюда, также сели за стол рядом с товарищами. Очен вышел вперед, поклонился и представил путников одного за другим.

Каландрилл разглядывал сидевших за столом старцев с испещренными морщинами лицами, в основном в возрасте Очена. Почти все белобородые, но кое у кого волосы на голове еще местами чернели. На всех были халаты великолепных расцветок.

По окончании представления вазирь, восседавший за столом напротив гостей, жестом пригласил их сесть.

— Добро пожаловать в Анвар-тенг, друзья, — вновь заговорил главный среди вазирей. — Мое имя Зеду. Мы, вазирь-нарумасу, выражаем вам свою признательность за предпринятую попытку…

— Попытку? — До Каландрилла вдруг дошел смысл этого слова, и, забыв о приличиях, он позволил себе прервать вазирь-нарумасу: — Почему ты говоришь о попытке?

Зеду задержал на нем взгляд раскосых глаз, в коих Каландрилл явственно различил отчаяние. Остальные молчали, и молчание это становилось угрожающим. Зеду вздохнул, ему было трудно говорить. Каждое слово его прозвучало как удар молотка, вгоняющий последний гвоздь в гроб их надежды:

— День назад в Анвар-тенг прибыл всадник. Сказал, что его послали верные нам города, а к нам он пробрался хитростью. Его имя Джабу Орати Макузен.

— Ахрд! — не сдержался Брахт и с силой ударил кулаком по столу. — Рхыфамун, он был здесь.

Ценнайра шумно вздохнула и взяла Каландрилла за руку.

— Вы задержали его? — резко, хрипло спросила Катя. — Во имя всех богов, скажите: вы задержали его?

Ответ можно было прочитать на лице Зеду и на лицах других колдунов. Словно холодная рука схватила Каландрилла за сердце, во рту пересохло. Зеду медленно качнул головой: