Сергей Шведов - Варяжский сокол

Часть 4

Война

Глава 1

Аскольд

Русалания готовилась к войне. Впрочем, эта война никогда и не прекращалась, но пока большей частью все ограничивалось набегами печенегов, подкупленных каганом Обадией, и бесчинствами ватаг ротариев на Хазарской земле. Последние для своих набегов на хазарские города использовали не только ладьи, но и лошадей. Особо выделялся своей непримиримостью Воислав Рерик, сделавший своей базой крепость Луку и не боявшийся тревожить хазар даже в предместьях их столицы Итиля. Великий князь Дир к войне с каганом не стремился. Более того, готов был даже оказать покровительство хазарским купцам в Полянской земле, но, увы, рахдонитские караваны перехватывались еще в Русалании, а попытки найти обходные пути натыкались на противодействие русов, которые оседлали не только Дон, но и Азовское море. А ныне, по слухам, готовили налет на Матарху, столицу Тмутараканского княжества, которое, оказавшись меж двух огней, пыталось найти союзника в лице Киева. Во всяком случае, правитель Матархи, князь Сагал, прислал в Киев своего посла гана Белингуса, дабы заручиться хотя бы моральной поддержкой великого князя Дира. В конце концов, кому как не Диру, одному из самых могущественных князей Руси, повлиять на князя Русалании Искара Урса. Конечно, Дир отлично понимал всю деликатность положения Таманских правителей, чья цветущая земля вот-вот могла превратиться в поле битвы между русаланами и хазарами. Князь Сагал честно платил дань кагану, но все же не спешил принимать иудаизм. Таманцы по-прежнему кланялись своим богам Хорсу и Даджбогу и не собирались вот так просто отрекаться от веры своих отцов.

– Князь Сагал надеется, что твое слово, великий князь, будет услышано уважаемым Искаром Урсом и его атаманами, – сказал с поклоном ган Беленгус.

Сагал, конечно, мог надеяться, но Дир слишком хорошо знал степень своего влияния на Искара Урса, который хоть и поддержал его восемь лет назад при восшествии на великий стол, но своего прохладного отношения к родственнику отнюдь не скрывал. Сказать, что сам Дир души не чаял в русаланском князе, значит сильно погрешить против истины. Кроме личных обид замешалось здесь и еще одно мало кому известное обстоятельство. Искар Урс был сыном князя Драгутина. Знали это только те, кому положено знать. То есть ведуны славянских богов. Кудесник Мстимир, заменивший Велесова кудесника Сновида, кудесник Коловрат, в свою очередь занявший место казавшегося вечным даджбогова кудесника Солоха, кудесница Макоши Всемила и кудесник Перуна Велидор. Эти четверо держали князя Дира за горло, не давая ему спокойно вздохнуть. К сожалению, все попытки киевского князя обзавестись потомством заканчивались ничем. Зато жена Искара Урса Ляна принесла уже шестерых детей. И любой из них вполне мог претендовать на великий стол, если с Диром случится какое-то несчастье. Что же касается Зорицы, младшей дочери князя Драгутина, то ее брак с Венцеславом тоже оказался бездетным, ибо спустя всего год после свадьбы сын воеводы Святополка подхватил горячку и умер, несмотря на все старания знахарей. Сам воевода, лишившийся сначала дочери, а потом сына, зачах в печали. Нельзя сказать, что Дира эта смерть огорчила, но собственная бездетность и бездетность Зорицы ставили князя в весьма неловкое положение и даже зависимость от плодовитого Искара Урса. Сыну князя Русалании Лихарю уже исполнилось восемнадцать лет, а в спину ему дышали подрастающие младшие братья.

– Князь Сагал преувеличивает степень моего влияния на дела Руси и Русалании, – покачал головой Дир. – С одной стороны на меня наседает Византия, с другой – каганат, с севера мне грозят князь Гостомысл и каган Варгии Славомир, а в подбрюшье у меня атаманы, в любой момент готовые разжечь на наших землях большую войну. Ты, вероятно, знаешь, ган, что сейчас в Киеве находится тысяча ротариев, присланных каганом Славомиром в поддержку Искару Урсу. Я уже не чаю, как от них избавиться, и жду не дождусь, когда же они наконец ударят веслами по Днепру. Кроме того, в Киев прибыл тайный посол Обадии бек Карочей с претензиями по поводу ущемления прав хазарских купцов. Можно подумать, что это я их ущемляю. Помирились бы с ротариями и жили спокойно. Кстати, ган, почему бы тебе не встретиться с беком? Карочей – добрейшей души человек и, по слухам, весьма влиятелен в каганате.

Этого добрейшей души человека князь Дир с удовольствием бы вздернул на собственных воротах. Мало того что Карочей втравил его девять лет назад в страшное дело, так этот негодяй еще и осмелился намекнуть великому князю, что его мальчишеский проступок не забыт ни Обадией, ни Ицхаком Жучином и в любое время может быть доведен до ушей заинтересованных лиц. Конечно, Дир мог бы найти способ, чтобы извести нагловатого бека, не навлекая при этом на себя гнев кагана, если бы не одно очень важное обстоятельство. Именно персидский маг своими правдивыми предсказаниями помог князю Диру с честью выскочить из совершенно безнадежной ситуации и посрамить всех своих врагов. Шатун уже никогда не поднимется из могилы, чтобы закрыть своей огромной тенью его тень, да и Сокол ныне так далеко, что можно не бояться его удара. И если бы Дир был простаком вроде бояр Любомира и Пяста, то он, конечно бы, поверил в собственную неуязвимость. Но, к счастью, славянские боги не обделили Дира разумом, и он очень хорошо усвоил урок, преподнесенный ему Черным Вороном, – бояться надо не только живых, но и мертвых. Бояться надо и ближних и дальних. Бояться надо всех, и только тогда у тебя есть шанс надолго задержаться в этом мире. А бояться – значит упреждать. Когда Черный Ворон взмахнет крылами над твоею головой, предпринимать что-либо уже будет поздно.

– Ты никогда не видел оборотней, ган Беленгус?

– Не довелось, – растерянно развел руками посол князя Сагала.

– Везучий ты человек, ган.

Бек Карочей счастливо отвертелся от обязанностей правителя славного города Сарая. Подсобил ему дорогой родственник ган Горазд, пропихнувший-таки на великий киевский стол князя Дира. При этом не обошлось, правда, без потерь, причем весьма существенных лично для бека. От рук Воислава Рерика пали верные слуги кагана и родственники Карочея – боярин Любомир и боярин Пяст. А подле безвольного Дира утвердились воевода Святополк и его сын Венцеслав, весьма решительно настроенные против Обадии. Впрочем, эту ошибку удалось очень быстро исправить. Муж несравненной Зорицы Венцеслав сильно захворал не без помощи яда, а следом за сыном ушел и отец, столь сильно мешавший кагану. Горазд, обласканный каганом, нацелился на радимецкий стол, и ему понадобилась помощь гана Карочея, который, как ни крути, был сестричадом великого князя Всеволода и в силу этого обстоятельства имел кое-какое влияние на родовичей, в частности на младшего брата Всеволода, князя Богдана, не блиставшего ни умом, ни воинскими доблестями. После смерти Всеволода Богдана с величайшим трудом удалось пропихнуть на радимецкий стол, а его соправителем стал Горазд, женатый на родственнице великого князя. Этот блестяще удавшийся план потребовал больших усилий как от Горазда, так и от Карочея. Где-то им просто повезло, ну хотя бы со смертью кудесника Сновида, а вот с ближайшим родственником первого ближника Велеса боготуром Вузлевом, тоже претендовавшим на великий стол, пришлось повозиться. Это Карочей завлек Вузлева в засаду, где внука Сновида уже поджидали наемные убийцы. Слишком любвеобильным был тот боготур для ведуна Скотьего бога. С вокняжением Богдана и смертью Сновида в радимецком княжестве сильно упало влияние ведунов Велеса, и новому кудеснику Мстимиру придется сильно постараться, чтобы его восстановить. Положиться в этом он сможет разве что на боготура Торусу, занозой торчащего на самой границе радимецких земель. Но в любом случае радимичи теперь опасений не внушали. Богдан и Горазд без споров платили кагану дань и о поддержке русаланов даже и не помышляли. После такого успеха бек Карочей был вновь возвращен в ближний каганов круг и обласкан каган-беком Ицхаком Жучином. Теперь Карочею предстояло если и не привлечь на сторону кагана великого князя Дира, то, во всяком случае, обеспечить невмешательство Киева в войну каганата с атаманами. Сделать это было далеко не так просто, как могло бы показаться несведущему человеку. Во-первых, путались под ногами ромеи, которым затяжная война в каганате оказывалась на руку, во-вторых, в Киеве набрали силу сторонники Искара Урса, которые даже вопреки желанию великого князя Дира могли оказать существенную поддержку атаманам как продовольствием, так и людьми. Пока что у Карочея в Киеве имелось слишком мало союзников, точнее их вообще не было. Не считать же таковым сестричада, младшего сына Любомира, двадцатилетнего боярина Казимира, хоть и обласканного князем Диром, но не имеющего в Киеве никакого влияния. Именно в его доме Карочей и остановился, материально поддержав и обедневшую после смерти мужа боярыню Таису, и ее легкомысленного и не шибко умного сына. Для богатого бека расходы невелики, но сестру свою он осчастливил и теперь имел в ее лице преданного и надежного во всех отношениях осведомителя.