Андрэ Нортон - Железные бабочки. Удача Рэйлстоунов

— Не могу! — устало выдохнула она. — Всё, что я вижу из этой главы, так это эпизод, когда сводный брат, мулат, подсматривает за героем, пока тот танцует на балу. Придётся мне сначала закончить тот эпизод, который я вижу.

— Так и займитесь им, — Рики расправила затёкшие мышцы.

— Но Джимс не появляется, а позировать в качестве брата–мулата должен он. Его загар как раз такой, чтобы передать смуглость кожи мулата. И он похож на Вэла. Вот только Джимс не покажется здесь, пока не уедет мистер Крейтон. Свернуть, что ли, шею этому литературному зануде?

— Но ведь Крейтона сегодня нет, — удивился Вэл. — Руперт сказал ему, что в Миленбурге живёт собиратель колдовских заклятий, и Крейтон рано утром умчался туда. Руперт пообещал, что в Миленбурге 24–го июня будут праздновать Иванов день. Такого Крейтон не может пропустить.

Чарити вздохнула:

— Но Джимсу–то неизвестно, что Крейтон уехал. Если бы я могла передать ему весточку, тогда другое дело.

— Мисс Канда! — раздалось где–то рядом. Это был Сэм–два, сынишка Сэма–старшего. Стоя у входа на террасу, он протягивал Рики небольшую корзиночку с крышкой.

— Что, Сэм?

— Летти–Лу сказала передать вам это, мисс Канда.

— Мне? — удивилась Рики. — Неси это сюда, Сэм. Что бы там могло быть?

— Вот, мэм, — Сэм подал корзиночку Рики.

Внутри на грубой ткани лежали две вещи. Браслет из тёмного отполированного дерева, покрытый тонкой резьбой, живо напомнивший Вэлу заросли папоротника. И небольшой кошелёк из чешуйчатой кожи.

— Браслет из болотного дуба, кошелёк из шкуры детёныша крокодила, — оценила Чарити. — По–моему, и то и другое — прелесть.

«Для мисс Риканды Рэйлстоун», — Вэл извлёк из корзинки листочек бумаги, на котором тоненько была выведена эта надпись. Он отдал записку Рики:

— Это твои вещи, всё в порядке.

— Ах, да! — Рики взяла записку, вместе с вещами. — Это Джимс, я вспомнила.

— Джимс? — изумился Вэл. — Когда это ты виделась с ним?

— Вчера. Я гуляла по берегу, а он направлялся к Чарити. Я сказала ему, что Крейтон ещё не уехал. Тогда Джимс прокатил меня на лодке по реке. И я наконец–то нарвала себе кувшинок. Мы довольно долго разговаривали. Вэл, представляешь, Джимсу известно столько интересного о жизни на болотах, — Рики зарделась. — Порой на болотах как в старину проводят колдовские шабаши — вон в той стороне, к югу отсюда. А трапперы и охотники живут в плавучих хижинах, покупая охотничьи лицензии на сезон–другой. Но у Джимса есть там свой клочок земли. Кое–кто из северян говорит, что под болотом расположены нефтяные пласты. Ещё у жителей болота есть приспособление, позволяющее передвигаться и по болоту и по суше. А у Пьера Армана сохранились документы середины восемнадцатого века. И ещё…

— Так вот где ты вчера пропадала с четырёх до шести! Не знаю, понравятся ли мне такие идиллические вылазки, но, может быть, в следующий раз Джимс пригласит за лилиями меня? — засмеялся Вэл.

— Вполне возможно, — не смутилась Рики. — Он всё время спрашивает, почему ты так осторожно двигаешься. Я ему рассказала, как ты попал в авиакатастрофу. А он на это сказал очень странные слова. Он сказал, что авиация для того и придумана, чтобы случались катастрофы, что он тебе завидует.

— Ну и глупец! — рассердился Вэл. И умолк. Пять месяцев назад он дал самому себе слово не завидовать никому и никого не осуждать.

А Рики безмятежно продолжала:

— Но знаешь, Чарити, если в Джимсе есть настоящая необходимость, то ведь его можно позвать сюда. Я могу съездить за ним на лодке. Вчера Джимс рассказал мне, как найти его жилище.

— Но почему он сказал именно тебе? — удивилась Чарити.

Ведь Джимс так тщательно скрывал местонахождение своего жилища от Чарити, так резко обрывал разговор с посторонним, когда речь заходила о нём самом. И вдруг он рассказал о себе девушке, с которой едва был знаком.

— Не знаю, — просто ответила Рики. — Он не объяснил, почему разоткровенничался. Только сказал, что мне может понадобиться помощь.

— Должен сказать тебе, Чарити, — добавил Вэл, — что от Рики невозможно что–либо утаить. Каждый, кто знаком с Рики, рано или поздно выбалтывает ей все свои тайны.

— Кроме Руперта, — грустно добавила Рики.

— Да, пожалуй, к чарам Рики устойчив только Руперт.

— Как бы то ни было, — подытожила Рики, — я знаю, где живёт Джимс, и если нужно, могу к нему съездить.

— Ни в коем случае, моя милая Рики! Неужели ты думаешь, что твой брат отпустит тебя одну в болото? — возмутилась Чарити. — Даже мужчины дважды подумают, прежде чем пускаться в путь в одиночку. А ведь они умеют обращаться с лодками. Но даже они считают рискованным появляться на болотах без проводников. Впрочем, у меня что–то разболелась голова, так что я, пожалуй, пойду к себе и прилягу. Но ты, Рики, тем более не должна отправляться на болото: мой рабочий день на сегодня закончен.

Чарити для убедительности поднесла ко лбу перепачканную краской ладонь и вздохнула.

— Могу я чем–нибудь помочь? — участливо спросила Рики.

Чарити печально покачала головой:

— Лучший лекарь — это время. Для меня в том числе. Увидимся позже.

Глядя ей вслед, Рики сказала:

— Всё равно! Я не прочь прямо сейчас взглянуть, что там делается, на болотах.

— Зачем это тебе?

— Затем… — Рики задумалась. — Да просто хочется! Вчера Джимс вёл себя так странно. Он говорил, будто нам и ему грозит некая опасность. Я так и не узнала, что он имел в виду.

— Да ничего страшного нам не грозит! — отмахнулся Вэл. — Просто Джимс напускает таинственности на свой болотный образ жизни.

— А вдруг что–то и в самом деле случится? Мы должны всё предусмотреть.

— Глупости! Для этого тебе совершенно незачем отправляться в болото. И нечего беспокоиться понапрасну. Лучше давай займёмся чем–нибудь полезным. Я хочу тебе кое–что показать.

— Что именно?

— Потом увидишь.

Кажется, увещевания Вэла возымели должный эффект: Рики перестала смотреть в сторону болот с прежним вожделением.

— Что ж, пойдём, займёмся чем–нибудь полезным, — согласилась Рики. — Надо только переодеться.

Вэл вздохнул. Если бы он интересовался садоводством так же, как Рики, проблема занятости не удручала бы его столь сильно. Рики обожала возиться в саду. А Вэл с ужасом видел перед собой лишь череду однообразных дней. Катание на лошади, чтение — но без усердия. Что ещё? Южная жизнь с её монотонностью начала доставать его, северянина. Тропики действовали ему на нервы.

Если бы не авиакатастрофа, он был бы здоров и с ним были бы его грандиозные жизненные планы. Увы, калеки не нужны нигде. Рисовать, как Чарити, Вэл не умел. Писать статьи, как Руперт, — тоже. Таланта к наукам у него не было, и усидчивостью он не отличался. Что до занятий бизнесом, то квалификации Вэла хватило бы разве что для заполнения вакансии подметальщика улицы перед офисом.