Елена Смирнова - Зимние волки полуночи

— Лита. Сейчас мы отворим тебе вход, ты пройдешь вперед, мимо стражей. Они невидимы и сейчас не чувствуют нас, но они стоят на входе в этот коридор, — Роллон указал рукой на открывающийся вперед проход. — Коридор ведет прямо в зал. Ты пройдешь вперед, и уже около выхода поднимешь завесу. Старайся держаться как можно дальше отсюда и как можно дальше от главного зала. Обманка будет действовать, пока ты держишь завесу, если ты ее опустишь, жрец тебя сразу же почувствует. Все понятно?

— Да.

— Тогда тебе пора. Как только я подниму руку, можешь идти, — Роллон обеспокоенно посмотрел на меня. Почему он волнуется? Не нужно волноваться, я не ребенок и вполне смогу справиться.

Чувствуя, как вокруг меня медленно образовывается практически незаметный кокон, призванный защитить меня от слуг жреца, я вопросительно посмотрела на Роллона, вместе с Лентарном читающего заклятье. Мне такая магия неподвластна… медленно, словно во сне, Роллон поднял руку. Черная ткань рубашки взметнулась волной.

Я кивнула, почему-то чувствуя неуверенность. Нет, не неуверенность… чувствую…

«Будь осторожней», — прошептал он одними губами. Я кивнула и осторожно пошла вперед, отчетливо различая невидимых обычным смертным воинов. Но я теперь не обычная смертная, я — Зимняя Волчица, хладнокровная и безжалостная.

Шаг, еще один… осторожно, чтобы никто не заметил. Я шла по коридору, и в памяти всплывали стены такого же коридора, но наполненного светом, со стеклянным стенами и пляшущими на них бликами солнца…

Не доходя до конца, туда, где за огромными чеканными дверьми был спрятан главный зал, я остановилась. Резко развернулась, отчего бирюзовый подол платья колыхнулся, прохладно скользнув по ногам. Руки взметнулись вверх, неуловимо подцепляя что-то нереальное, ускользающее от понимания и из пальцев.

Завеса поддалась легко, и я вспомнила, что уже делала это. Давно, в той, прошлой жизни, когда мы с друзьями решили стащить несколько экземпляров драконьих зубов из охраняемого завесой школьного музея.

Друзья… я… мысли, чувства… что такое чувства и эмоции? Душа… не помню, что такое — иметь душу. Как это? Не помню, что значит — чувствовать…

У меня есть долг, и он состоит в том, чтобы держать границу, пока Роллон с Лентарном, уже замеченные воинами, убивают их, намереваясь пройти. Но у меня есть время все вспомнить, пока я держу завесу…

Должна вспомнить! И почему я отреклась от всего этого? Я хочу знать, почему, после того как я услышала о том, что у Роллона есть его долг, я все перечеркнула. Почему, ведь он думал и говорил о священном…

Рукам, держащим завесу, было тяжело — она словно давила на них, но я стояла и все безуспешно пыталась вспомнить.

Эмоции… радость, смех, слезы, злость, раздражение…

Любовь… ненависть… сине-зеленые глаза напротив и тепло…

Да!!!

Сущность Зимней Волчицы слетела с меня солеными морскими брызгами, к которым почему-то примешались слезы. И я все вспомнила, прошлое перестало быть незначительным и ненужным. Все мои чувства, проснувшиеся эмоции и душа захлестнули меня волной, и я чуть не отпустила было завесу, но вовремя сдержалась.

Я стиснула зубы, чувствуя, что от напряжения и огромного потока силы, бегущего по ним, вытянутые руки начинают дрожать, но не опустила их. Я прекрасно понимала, что если сейчас отпущу, то Роллон не успеет пройти к жрецу, оставшись снаружи. Ну вот, опять… я снова делаю что-то человеку, который должен меня убить. Да, конечно, ведь это его долг…

Жизнь… а нужна ли она мне после всего того, что я узнала? Так ошибиться, поверив и влюбившись в этого холодного мужчину, не знающего в жизни ничего, кроме своего долга…

Лгал, обманывал, использовал… есть вещи, которые нельзя простить, и если ложь еще можно понять, то остальное никогда.

Я резко отпустила завесу, уже через опустившийся контур увидев расширившиеся от удивления и неожиданности глаза Роллона. Да, я способна на это. Оказывается, я тоже способна на обман.

Волчица… и ты, и я ошибались, Роллон. Я никогда не смогу стать такой, как ты, даже пройдя инициацию, хотя тогда мне и очень хотелось этого. Во мне еще слишком много всего человеческого, что уже давно погибло в тебе. И я никогда не смогу жить только ради долга.

Прости. Но дальше я пойду одна. Серебряный обруч, сорванный с головы, зазвенел, покатившись по полу. Потухший и матовый, он замер около стены, ударившись об нее.

Длинный, в пол, подол платья мне мешал, и я недобрым словом помянула заклятье, превратившее мою нормальную одежду в лохмотья. Резко дернув рукой, я укоротила юбку до колен, и она обмахрилась длинными нитками. Сапоги, конечно, совсем не подходили к наряду, внося диссонанс, но на мой внешний вид мне сейчас было наплевать.

Жрец, казалось, меня уже ждал. Ну еще бы, я ведь опустила завесу, тут же попав под действие поискового заклятья, наложенного на коридор. Что ж…

Мужчина, на вид лет сорока, стоял, прислонившись к достаточно большой колонне. За его спиной отчетливо просматривалась скульптурная композиция, изображавшая четырех Эллегионских богов. Естественно, главное место там занимал Танатос. Я вгляделась в холодное, высеченное из камня лицо бога, и снова увидела там черты Роллона. Нет, не вспоминать, хотя бы сейчас.

— Добро пожаловать, — жрец улыбнулся, как сытый кот, и слегка пошевелил пальцами. Меч, который я до сих пор сжимала в руке, отлетел в самый дальний конец зала. — Можно поинтересоваться — зачем такая красавица, как ты, пришла в мои владения, да еще и с оружием? Уж не меня ли ты хочешь убить?

— Какая проницательность, — я холодно ухмыльнулась. Этот человек не вызывал у меня никаких чувств, кроме одного — острого отвращения. — Но если ты знал ответ, зачем спрашивать?

Жрец прищурился, словно увидел что-то вдали. Я запоздало поняла, что он рассматривает коридор через стену и отчетливо видит Роллона, прорывающегося внутрь.

— А, так ты с этим мальчишкой? Неплохо дерется, надо сказать, отец может им гордиться, — на этом слове он сделал почтительный жест в сторону Танатоса.

— К тебе пришла я, — отстегнув ножны с мечом, я откинула их далеко в сторону.

— Но ради него, да? — мужчина покачал головой. — Неужели ты не понимаешь? Он дитя бога смерти, и никогда не любил тебя, всегда используя в своих целях. А ты сейчас кидаешься на смерть ради того, чтобы он исполнил свой долг. Он не придет и не поможет тебе, а ты глупо бросаешься защищать его. Думаешь, он сейчас прорывается, чтобы спасти тебя? Нет, он просто хочет сам заполучить ключи от паутины.

— Понимаю, — спокойно согласилась я, отбрасывая за спину выбившийся вперед хвост. — Не любил. Использовал. Не придет. Я это знаю.