Андре Нортон - Призрачный город

Поводя руками наугад, она нащупала гладкую поверхность второй колонны. Если змейка освободила мужчину, значит, она способна освободить и Яаль?.. Исмей прикоснулась браслетом к янтарной тюрьме.

На сей раз результата своих действий она не видела, только слышала треск и стук падающих обломков. Пыль запорошила ей руки и одежду. Кто-то шевельнулся рядом. Чьи-то руки подхватили ее, поддержали, прислонили к чему-то. А потом руки исчезли. Яаль шла к столу, Исмей ковыляла следом. Постепенно зрение возвращалось к ней.

Полыхали синие молнии. Чудовище подошло уже к первому ряду колонн, оно раскачивалось из стороны в сторону, ядовитая слюна стекала из пасти. Рука Исмей сжала амулет Гунноры.

Яаль подошла к столу, Хилле был уже там. Они стояли лицом друг к другу. Ненависть и злоба мерзко исказили его лицо, губы расплющились в зверином оскале, словно бы за ними таились такие же ядовитые клыки.

Молниеносно рука его сомкнулась на рукоятке ножа. Он полоснул острым лезвием по ладони, кровь хлынула было из раны в подставленную чашу. Но Яаль повела пальцем, и рана тут же зарубцевалась. Лишь одна—две капли оказались в чаше.

— Не так, Хилле, — тихо сказала она, но голос этот заглушил и шипение чудовища, и удерживающее его на месте заклинание мужчины. — Даже с помощью твоей крови не смеешь ты…

— Мне лучше знать, что я могу, а что нет! — крикнул он. — Я — Хилле, повелитель!

Яаль покачала головой.

— По небрежности нашей стал ты повелителем. Кончилось твое время, Хилле!

Не поворачивая головы к Исмей, она протянула к ней правую руку.

— Да грядет змей, — приказала она.

Словно бы понимая, что следует делать, Исмей подняла руку и почувствовала, что браслет ожил. Скользнув по руке, змейка взвилась в воздух, упала в подставленную ладонь Яаль и вновь молниеносно охватила ее руку браслетом.

Хилле дернулся, чтобы перехватить его, но опоздал.

— Теперь… — Яаль подняла руку, свернувшаяся в кольцо браслета змейка жила, голова ее качалась, глаза горели желтым огнем:

Афар, проснись! Столла, явись!

Ворам, предстань! Чашу пролей!

Корни развей! Чары рассей!

Именем грозным…

Но если имя и было произнесено, оно потонуло в сотрясшем комнату страшном громе. Исмей съежилась и крича зажала уши руками.

Чаша на столе бешено закружилась, завертелась, заскакала. Хилле с криком рванулся, чтобы схватить ее. Нож вырвался из его руки и повис прямо перед его носом. Хилле попытался схватить его — нож ускользнул. Вновь и вновь пытался поймать его Хилле, и каждый раз нож, словно бы дразня его, отлетал все дальше. И тут Исмей поняла, что синие молнии погасли, а в заклинании мужчины слышится торжество!

В погоне за ножом Хилле отошел от стола к обломкам двух колонн. И тут только очнулся от овладевших им чар. В резком прыжке, согнувшись, словно мечник в смертельном поединке, обернулся он к ним.

— Нет! — протестующе крикнул он. Словно бы отмахнувшись от болтавшихся над ним чаши и ножа, вытянув вперед руку, неслышно и мягко ступая, шел он вперед, и во взгляде его была столь непомерная злоба, что Исмей отшатнулась назад, за столы. В этот раз он не пытался овладеть своими орудиями зла.

Руки его сомкнулись на кусках необработанного янтаря.

— Еще не все, — взвизгнул он. Схватив янтарь, он рванулся к лестнице. Никто не попытался остановить его. Напротив, Яаль направилась к мерзкому столу. Чаша как ни в чем не бывало оказалась на столе, и нож лежал рядом с нею.

Яаль внимательно смотрела, выставив руку со змейкой; головка той раскачивалась из стороны в сторону. Яаль словно бы вспоминала что-то бесконечно важное. А потом, как будто бы решив судьбу Хилле. она повернулась.

Шум в зале затихал. Исмей огляделась. Решетка, сотканная из лучей, таяла. Чудовище шипело и сопело уже на лестнице. Яаль подошла к собрату по несчастью.

— Да будет ум его закрыт для меня. И конец может быть лишь один, мы знали его давно.

Он отвел руку от губ и кивнул:

— Он сделал выбор, и да будут они теперь вместе!

Но Яаль с видимым смущением оглядывалась по сторонам.

— Есть ведь еще кое-что, — медленно сказала она. — Не так ли, Брок?

Он поднял голову, словно принюхиваясь, его ноздри жадно втянули воздух.

— Да, она! — Впервые он глянул на Исмей, как на что-то реальное, живое.

Теперь и Яаль смотрела на нее.

— Она не связана с ним, она носила змейку на руке. А это иная сила. Чары Хилле — это смерть или жизнь во смерти. А она принадлежит жизни. Что за амулет держишь ты, девушка?

Язык не повиновался Исмей, и она в ответ лишь разжала ладонь, на которой лежал амулет Гунноры. Яаль глянула на него и шепнула:

— Ох, как давно ничего подобного не видели стены Квейса. Покровительство Ратонны… Да, Хилле не хватало только этого.

Речь вернулась к девушке:

— Почему же он просто не отобрал его у меня?

Яаль покачала головой.

— Такой знак власти можно только подарить. Если попытаться забрать его силой… Вся власть амулета обратится против насильника. С Ратонной нельзя шутить.

— Но мне незнакомо это имя. Это же амулет Гунноры!

— Что есть имя? — спросила Яаль. — Иначе называют одни и те же сущности разные народы. В старину не отворачивала она своего лика от нас и охотно помогала просившим… И если Хилле осмелился бы попытаться использовать ее…

Вмешался Брок.

— Ты знаешь Хилле, он или считает себя всесильным, или пытается перехитрить соперника. Сейчас он думает. Яаль, мы не должны давать ему время на это!

— Звезды совершили полный оборот, змей готов к броску. Сомневаюсь, чтобы он сумел сегодня что-то придумать. И все же пробил его час.

Они пошли на лестницу, Исмей увязалась следом: ни за что не осталась бы она в этом дьявольском месте без спутников.

Чудовище зашипело, припав к полу, кровавые глаза его были обращены на идущих. Брок поднял руку, и в ней оказался меч, темный, как ночь, ни одной искорки не отражалось от него.

Лезвия не было, красно-бурый клинок словно был вырезан из дерева. Но, увидев его, чудовище дрогнуло. Шипя и отплевываясь, отступало оно. Так пришли они в мастерскую Хилле. Ядовитый и отвратительный дым клубился в воздухе.

В центре в облицованной камнем яме пылал огонь. Над очагом на перекладине висел гигантский котел, в который Хилле что-то швырял горстями с ближайшей скамьи. Он читал нараспев заклинания и не обращал внимания на вошедших.

— Что у него, в голове помутилось? — спросил Брок. — Ведь должен бы знать он, что теперь ничего у него не получится.

— Нет, получится… — Яаль подняла руку. Желтые глаза змеи загорелись, стали расти, расти, слились в огненно-желтый шар, солнцем заблиставший в темной комнате.