Леонид Бутяков - Владигор

— А про то, как вместе с Гудимом старейшину Прокла по-зверски жизни лишил, никогда Рогня не хвастался? — с неожиданной злостью спросил Владигор.

— Об этих делах не ведаю, — растерялся дружинник. Понурив голову, добавил негромко, то ли спрашивая, то ли оправдываясь: — Кто из нас без греха…

— Значит, можно кровавые злодеяния назвать грехами, на том успокоиться и забыть? Припекло у одного владыки — перебежать к другому? О том, что нечисти служили верой и правдой, говорить «не ведаю» — и тем совесть свою ублажать?!

Твердая рука Ждана сдавила его плечо, останавливая поток сердитых, обвиняющих фраз. Владигор и сам понимал, что не надо бы сейчас горячиться, однако детские, щемящие воспоминания бередили душу. Видать, не зарубцевались давние раны, тронешь — выступит кровь…

Князь махнул рукой и отошел в сторону, предоставляя возможность Ждану и Горбачу самим досконально расспросить перебежчика. Тут же к нему приблизился Чуча, что-то зашептал на ухо. Владигор внимательно выслушал его, согласно кивнул, а затем оба вышли из шатра. Недоумевающий Ждан хотел было проследовать за ними, но Филимон жестом успокоил его — продолжай беседу, приятель, князь сам во всем разберется.

— Ну, хватит уже в загадки играть, — устало произнес Владигор, когда они с Чучей подошли к темнеющей в ночи громаде Великана. — Говори, что случилось?

Он и в самом деле устал — слишком много всего навалилось, за год не разгребешь, а решать нужно без промедления, иначе будет поздно.

— Помнишь, рассказывал тебе о междоусобице подземельщиков, о том, как семейство железняков, почти под корень изничтоженное, в чужие края подалось покоя искать? Не все тебе открыл, князь, уж прости. Не знал тебя толком, мало ли что…

— Ясно, — вздохнул Владигор. — Но какое отношение к сегодняшним моим заботам имеет давнишняя история твоих родичей?

— Да самое прямое! — вспылил Чуча. — Сначала выслушай, потом суди! Смотрю, все вы здесь раздражительными стали, как бабы на сносях. Слова не скажи — в куски порубят!..

— А ты чем лучше других? — усмехнулся Владигор, выслушав отповедь своего оруженосца. — Тоже злишься по любому поводу… Ладно, давай-ка ближе к делу.

— О чем и толкую. Короче, я давно знал, где железняки обосновались. Не слишком далеко отсюда — в том ущелье, где Звонка путь себе проложила к предгорному лесу. Вот туда и направился, прежде чем ватагу разыскивать. Были на сей счет у меня некоторые соображения… Я оказался прав: железняки знали тайный ход в княжеский дворец. И подсказали мне, где он начинается!

— Ну-ну. — Владигор озадаченно почесал затылок. — Ты уж не сердись, Чуча, да только я давненько про эту лазейку знаю. Вместе с Любавой через нее от волкодлаков спасались… Хотя и десять лет назад по тому подземному ходу ребенок с трудом пройти мог, а все же, как ты говоришь, мало ли что… Позавчера людей послал на берег — проверить. Увы, нет больше тайного хода. Наглухо завален. Похоже, Климога его отыскал и велел обрушить.

— На берег, значит, посылал? Позавчера? Замечательно. А теперь вот сюда глянь-ка?

Чуча раздвинул ветки дикой смородины, притулившейся у подножия Великана, и показал юноше скрытый под ними камень, своей формой напоминающий кабаний клык.

— Потяни его на себя, будь любезен.

Владигор опустился на колени, ухватился за «клык» и дернул. Камень, словно живой, извернулся в его руке, отклоняясь в сторону. Раздался громкий протяжный скрежет и… перед изумленным князем распахнулась железная дверца.

За нею чернел глубокий зев подземного хода, по которому, пожалуй, вполне мог пройти, даже не горбясь, вооруженный мужчина. Владигор осторожно, стараясь не шуметь, закрыл потайную дверцу, поправил мох и веточки смородины, смахнул со лба внезапно выступивший пот. И лишь после всего этого резво вскочил на ноги, подхватил за костлявые бока ошарашенного коротышку, поднял его над собой, крутанулся волчком!..

— Тссс! — громко прошипел Чуча. — Уймись, скаженный!

Вновь почувствовав под собой твердую землю, Чуча укоризненно поглядел на князя, поправил одежку, а затем спросил, не тая гордости:

— Что, зря я тебя позвал? Без толку я два дня пропадал? Гожусь еще для чего-нибудь, кроме как железки твои чистить?

— А сам ты понимаешь, что сделал? — вопросом на вопрос ответил Владигор. — Ведь если…

Он вдруг замолчал и внимательно огляделся — нет ли поблизости чужих глаз и ушей? Сейчас никакие предосторожности не казались ему излишними. Любая мелочь могла определить исход завтрашнего (Владигор уже не сомневался, что именно завтрашнего) решающего сражения.

Перед тем как войти в шатер, Чуча дернул князя за рукав и, когда тот наклонился к нему, с какой-то непонятной торжественностью прошептал на ухо:

— Железняки этот ход называют Великанья Глотка. Запомни, может пригодиться…

План предстоящего штурма Ладорской крепости был разработан еще до того, как ночь переломилась к рассвету.

С дружинником условились, что сигналом для его сотоварищей будут набатные удары в большое медное било, которое люди Ждана вчера днем приволокли из Нижней слободки. Заслышав его, Рогня с двумя дюжинами дружинников (столько, по словам перебежчика, готовы помочь Владигору) нападет на борейцев, приставленных к главным крепостным воротам, и распахнет их перед наступающей ватагой. А уж дальше — как Перун дозволит.

Когда дружинник, услышав все необходимые разъяснения, отправился восвояси. Горбач наполнил кружку медовухой, выпил до дна, утер ладонью седые усы и сказал:

— Может быть, я уже стар и глуп. Так бы прямо и сказал! Но зачем же меня дурачить, князь? Али не вижу, что ты здесь проделываешь? Так я на проделки твои и дружка твоего, Ждана, еще когда насмотрелся!..

Недоумевающий Ждан вытаращил глаза:

— Ты чего? Какие проделки?

Владигор же, примиряюще подняв руки, ответил:

— Не сердись, Горбач, я не хотел тебя обидеть. Просто ни к чему было при чужом человеке раскрывать все наши намерения. Ты прав, я схитрил. Основной удар мы нанесем не по главным воротам, хотя начнем именно с них. Как рассветет, пусть вся ватага берется за топоры и делает большие деревянные щиты: они в какой-то мере помогут укрыться от огненных снарядов Ареса. В полдень Ждан с двумя сотнями двинется под этими щитами к главным воротам. Если Рогня вправду решил скинуть Климогу, если его люди сумеют перебить стражников и распахнуть ворота, что ж, наша задача в таком случае весьма упростится… Однако я не думаю, что все окажется так легко. Поэтому, Горбач, тебе поручаю самое трудное. Твоя сотня должна незаметно пробраться в Поречную слободу, затаиться и ждать, когда откроются Перечные ворота.