Диана Удовиченко - Имперский ястреб

– А ты думай, что говоришь! Б’хойч никогда не были трусами! И жадности за нами не водится, мы просто бережливые, и деньги считать умеем!

– Ладно, ладно, – пробормотал Добб, который и сам уже не рад был, что завел этот разговор. – Да только, – не удержался он, чтобы не подкусить друга. – Что ж ты, раз смелый такой, сбежал с волшбинковой шахты? А из Санмы, небось, сразу на корабль – и дай Луг ноги! А мы дерись там…

– Это – не моя война, – посуровел мастер Триммлер. – У меня есть дела в Гольтенвейер, б’хойч не вмешиваются в людские распри.

– Да пошутил я, борода!

Однако гном нахмурился и отошел от костра, всем своим видом демонстрируя оскорбленное достоинство. Он уселся поодаль и принялся полировать тряпочкой свой и без того до блеска начищенный топор, периодически исторгая из себя истошные визги и рыки, которые упорно продолжал считать пением. Исподтишка наблюдая за ним, я заметил, что мастер Триммлер время от времени о чем—то задумывается, потом, словно прогоняя нежелательную мысль, взмахивает головой, трясет бородой и вроде бы успокаивается. Но проходило какое—то время, и сын гор снова погружался в мрачные размышления.

Я немного посидел у костра, пожевал сухарей и мяса, сделал пару глотков старки, по которой уже успел изрядно соскучиться за последние дни (в жаре пустыни не больно—то разбежишься с горячительными напитками). И отправился на боковую. Меня беспокоил Артфаал, заявивший во время битвы с чудовищем, что он обессилен. Я даже боялся, что демон не явится. Но он выпал из воздуха, и на кошачьей морде было написано искреннее раскаяние. Не думал, что когда—нибудь увижу нечто подобное. И как ему удавалось передавать свои эмоции при помощи звериной физиономии?

– Мне жаль, барон, но я ничего не мог сделать, – сразу же сказал он. – Эта тварь высосала все мои энергетические запасы, и даже пребывание в Ядре Мрака не помогло мне восстановиться до конца.

– Может, вы объясните мне, кто это был? – спросил я.

– Пожалуй, нет. Дело в том, что о богах Бездны никто ничего не знает.

– Даже Высшие демоны? – не поверил я.

– Даже они. Эта сила намного древнее любой расы, всех богов Аматы, и самого Мрака. Раньше к ней обращались орочьи шаманы, но теперь у них остались лишь некоторые ритуалы, смысл которых уже давно забыт и утрачен.

– Хорошо, но тогда хотя бы расскажите мне, кто такая Айшет, и почему она сумела справиться с этим существом?

– Кто такая… человек, как и вы. Под благословенным небом Аматы существуют места, в которых время от времени появляются подобные чудовища. Очень редко, настолько редко, что память об этих событиях сохраняется лишь в народных преданиях. Большинство людей считает богов Бездны просто сказкой, легендой. Но есть те, кто знает и хранит в своей крови память о них, передавая ее потомкам. Как ученый и маг могу лишь предположить, что эти существа, если можно так называть скопления нестабильной энергии, обитают в другом мире. Пустыня призраков – одно из мест, где материя междумирья слишком тонка. Вот они и прорываются сюда раз в несколько сотен, или даже тысяч лет. Кстати, с одним из них вы, барон, успешно разделались в Океане слез.

– Дитя глубин?

– Да, именно. Согласно легенде, в последний раз его видели две тысячи лет назад, и, конечно же, почти никто в него не верит. Кроме моряков. Но не нужно обольщаться: скорее всего, со временем обрывки энергии воссоединятся, и Дитя глубин вернется в свой мир до нового прорыва.

– Вернемся к Айшет, – попросил я.

– Да, крошка Айшет… Все просто: она принадлежит к единственному в Амате роду Заклинающих пустыню. Так называют волшебников, умеющих покорять Песчаного бога. Из рода в род, от отца к сыну, на протяжении тысячелетий передаются Древние знания. Кстати, среди саймаров есть род Заклинающих океан, а у гномов имеется род, знающий, как справиться с Вьюгой недр. У эльфов своя напасть – Зеленый огонь, и Дом Жемчужного тумана является правящим именно потому, что обладает умением его укрощать. Но пока, слава Лугу, все это остается для б’хойч и Первозданных лишь страшным мифом, а Древние знания – странноватым ритуалом. А вот маленькой Айшет пришлось применить их на практике. И насколько я понял, она сделала это во имя чувств к вам.

– Да… – я вспомнил странный безмолвный разговор, состоявшийся между нами. – А как получилось, что мы поняли друг друга?

– Хотел бы я сказать, что это – то самое, знаменитое и воспетое поэтами чудо любви, – хмыкнул Артфаал. – Но все гораздо проще, видимо, девочка владеет навыками мыслеречи.

Н—да, вот тебе и дикарка, вот тебе и шаманка…

– А тот затан, он почему обезлюдел?

– Вы разве ничего не чувствовали сегодня? Изменения в пустыне, быть может, необъяснимую тревогу, страх?

– Конечно, – и не я один, все солдаты были охвачены непонятным ужасом.

– В затане, скорее всего, имелся неплохой шаман. Не Заклинающий, конечно, но умеющий понимать язык здешней природы. Вот он и увел свое племя. Думаю, сейчас они уже возвращаются.

– А вот тараканы эти… Салим все талдычил о том, что они – предвестники Песчаного бога.

– Более мелкие сущности Бездны… вернее, даже не так. Сгустки энергии меньшего размера, это будет точнее.

– Понятно…

– Если вопросов больше нет, барон, может быть, мы ляжем спать? – зевнул демон. – Сегодня тренировка не будет иметь никакого смысла. Ну, да нет худа без чуда – обессилены не только мы с вами, но и ваш кайлар. Сущности Бездны отличаются способностью поглощать любые виды энергии. Так что…

Он еще раз зевнул и сделал попытку запрыгнуть мне на грудь, но я мягко остановил его. Меня давно уже интересовала история жизни и, главное, смерти лорда Феррли, и я счел момент подходящим для расспросов.

– Расскажите о себе. Если, конечно, воспоминания для вас не слишком тягостны.

– Да нет, – Артфаал немного похрюкал, что, видимо, должно было обозначать демонический смех. – Мне даже приятно. Но позвольте все же устроиться со всеми удобствами.

Он свернулся клубком на моей груди и начал свой удивительный рассказ. Приведу его полностью, потому что он поясняет появление Бродяги в моей жизни.

– Итак, я родился пятьсот тридцать лет назад в семье герцога Мерелла Ассиввайн, одного из самых богатых и знатных людей Западных земель, как тогда назывался Галатон и соседствующие с ним маленькие государства. Я был младшим сыном своих дражайших родителей, и наверное поэтому самым любимым и избалованным. С детства я обнаруживал недюжинные способности к магии, как, в общем—то, и полагалось последнему отпрыску дворянского рода. Как правило, почему—то именно младшие наследуют этот дар. Будь это нынешнее время, меня ждала бы слава, карьера в Совете магов, еще большее богатство, почет и всеобщее уважение. Но как вы, несомненно, знаете, барон… ведь вы же знакомы с историей Галатона, не правда ли? – в те времена волшебники подвергались жестокому преследованию. Уличенных в применении чар – неважно, Светлых, или Темных – прилюдно сжигали на костре. Поэтому моя милая матушка день и ночь пребывала в страхе за своего младшего, непутевого сына. Я же изо всех сил тянулся к новым знаниям, ничто, кроме волшбы, меня не интересовало. Отец мой, человек просвещенный и мудрый, решил учить меня в ущерб безопасности семьи, понимая, что запрет на волшебство – суть мракобесие и глупость, а таланты, загубленные с юности, ведут человека прямиком в пропасть отчаяния и ненависти ко всему миру. И вот, когда мне исполнилось семь лет, в подвале родового замка была оборудована тайная лаборатория, а все книги по волшебству, спрятанные в тайнике библиотеки еще во времена наших прадедов, были подняты из праха забвения.