Кира Стрельникова - Дикая и опасная

— Сонь, — тихонько позвал он.

Повернулась, встретилась с ним взглядом. Верден стоял около дивана, прислонившись к нему бедром, и пристально смотрел, скрестив руки на груди. Я не выдержала.

— Мне плохо, а тебе секса хочется?! — нервно выпалила и тут же поняла, что сморозила глупость: никаких фиолетовых всполохов, только на бледно-лиловом фоне синие полосочки усталости.

Он поджал губы и сузил глаза. Ой. Кажется, у кого-то точно терпение закончилось… Я невольно сглотнула, растерянность разом накрыла бурлящий котел остальных эмоций, погасила их, растворила в себе.

— Да на хрен он мне сдался, — тихо ответил Тим. — Все, хватит, мне надоело. Я все давно сказал, и если тебе нравится дальше вести себя по старому шаблону маленькой взбалмошной девочки, ради бога, вперед и с песней. Шутки давно закончились, Соня, пойми уже наконец, пожалуйста. — От его негромкого голоса у меня мурашки по спине побежали, я молча слушала и все больше чувствовала себя последней сволочью. — И устраивать очередной раунд укрощения строптивой, когда я устал и просто хочу спать, не собираюсь. И спать хочу… хотел с тобой. Просто спать. Мне приятно чувствовать, что ты рядом… Блин, да кому я что объясняю! — Он с горечью усмехнулся. — За три года ни хрена не поняла, так чего распинаюсь.

Резко развернувшись, он ушел к себе, хлопнув дверью. Ё-моё… Александровская, ты реально дура походу. Сердце давно все приняло, а ты пытаешься слушать неизвестно кого. И да, действовать по заезженным шаблонам. Не понимая, что вы оба выросли и изменились за эти три года.

Я присела на подоконник, прикрыла глаза, прислонившись к косяку. А если завтра при штурме квартиры Яхонтовых его убьют?.. К горлу подкатил вязкий комок, который с трудом сглотнула, и с таким же трудом уняла панику, грозившую взорвать мозг своими воплями. Нет, не смогу без него. Вот не смогу, и все. Мне просто надо знать, что Тим есть, и не важно, рядом со мной или просто где-то поблизости. Живой и здоровый. Губы задрожали, а глаза защипало, но я зажмурилась, тряхнула головой, прогоняя злые слезы, и встала. Хватит реветь, в самом деле, достаточно уже сырость разводила за последние годы. И было бы о чем плакать, кроме собственной глупости и нерешительности.

Я не стала стучаться, просто тихонько открыла дверь и зашла в спальню. Тим лежал на спине, с закрытыми глазами, и судя по размеренному дыханию, или уже спал, или почти. Блин, он ведь тоже действительно устал сегодня полночи торчать на этом чертовом чердаке в ожидании вампиров. Да и предыдущая ночка выдалась веселой. Он же не железный, а тут я еще нервы мотаю своими нелепыми выбрыками… Совершенно неожиданно в душе вспыхнула такая острая, пронзительная нежность к этому человеку, что я на несколько секунд просто задохнулась. Он собрал меня по кусочкам, заставив жить дальше, заставив стать другой, заставив заново научиться доверять, пусть сама я упорно отрицала такую возможность. Он ничего не требовал, не требует и никогда не будет. Он… он тот, в ком я действительно нуждалась, и до сих пор нуждаюсь, и с каждым днем все сильнее. Даже не наркотик, нет, скорее, просто воздух, которым дышу. К которому так привыкла, что порой и не замечаю, но если он исчезнет, будет очень-очень плохо. Верден, господи, и перед кем ты так провинился, что в наказание тебе дали меня…

Я осторожно подошла к кровати, присела на край, вглядываясь в спокойное, расслабленное лицо. Удержала порыв дотронуться, провести вдоль носа, очертить контур губ. Молча сидела и смотрела, с каждой минутой все глубже осознавая степень собственной глупости и упрямства и приходя в тихий ужас от самой себя. Идиотка. Это ж надо быть настолько слепой и не видеть дальше собственного носа и упорно отрицать то, от чего другая бы пришла в совершеннейший восторг! Радоваться надо, что тебе достался такой человек, а ты издеваешься почем зря.

— Тим… — с трудом выговорила я пересохшими губами. — Прости меня, я, наверное, точно дура… Ты прав на все сто, я действую по старым схемам, потому что… потому что не умею по-другому, мне так… удобно, — говорила, подбирая слова, пытаясь выразить весь тот сумбур, искавший выхода, и надеясь, что он поймет. Не может не понять. Он же всегда знал, что творится в моей голове и почему. — Я не умею быть взрослой. — Мой голос упал до шепота, я зажмурилась, подтянув колени к подбородку и погрузившись в странное оцепенение, вытаскивая со дна души все то, что так давно там хранилось и тихонько гнило, как застарелая заноза, которую никак не вытащить. — Мне до чертиков страшно, потому что я не знаю, что делать и как вести себя, и что будет, если… если я сделаю шаг вперед. Тим, ты офигенный чувак, честно, ты… — Я снова сглотнула, чувствуя, что начинаю дрожать от нервного напряжения. — Ты просто капец как много для меня сделал и продолжаешь делать. Я не хочу больше ни о чем просить, — я запнулась, мысленно ругнувшись на приготовившиеся течь по щекам слезы, — и не хочу ничего обещать, это было бы глупо с моей стороны, мы оба слишком хорошо меня знаем. Ну я не знаю, что еще сказать!.. — Дрожь стала сильнее, я стиснула зубы, сжавшись в комочек, чувствуя себя беззащитной как никогда. — Научи меня жить по-другому… пожалуйста…

Все-таки всхлипнула. Все-таки снова попросила. Да, я не смогу без него дальше, не смогу одна. Тим, ты мне нужен. Услышь меня, телепат хренов, я просто не могу пока сказать этих слов!.. Последний бой, он трудный самый…

— А ты хочешь научиться? — раздался тихий голос, ни разу не сонный и очень серьезный.

— Х-хочу, — глухо ответила, кусая губы, чтобы не дрожали. — Очень.

— Тогда для начала научись следовать своим желаниям, Соня, — продолжил он. — Я тебе это давно говорил. Но тебе все еще стремно, как вижу.

Подняла голову, встретилась с Верденом взглядом. Сердце робко попыталось сползти в желудок на пару с надоевшим хуже горькой редьки страхом, но я железной рукой удержала его на месте. Никаких страхов, на фиг. И да, если эмоции мешают работе, ну их в пень, эти эмоции. На заданиях голова должна быть холодной и ясной, если не хочу никого подвести под монастырь своими нервными срывами в самый неподходящий момент. А посему лучше выплеснуть и выяснить все сейчас, пока мы дома, а не, допустим, на квартире Яхонтова.

— Немножко, — честно призналась я и даже смогла криво улыбнуться. — Но ты же знаешь, какая я патологическая трусиха во всем, что касается… глобальных изменений в моей жизни.

— Знаю, — спокойно ответил Тим. — Прекрасно знаю. Но я устал бороться с твоими страхами, — тихо закончил он.

А уж я-то как устала от них… Отвела глаза, выпрямила ноги, посидела немного. Потом стянула свитер, футболку, бросила на стул, туда же последовали штаны и лифчик. Все время, пока раздевалась, чувствовала, как Верден следит за мной взглядом, но старалась не смотреть на него. Мало ли что выкинет мое засранское подсознание. Я нырнула под одеяло — альбинос молча подвинулся, — вытянулась рядом. Потом подумала еще немножко и прижалась к нему, закинув конечности и устроившись на плече. От собственной смелости сердце скакнуло к горлу, усиленно пытаясь пробраться аж в голову, тараканы, пища, попрятались по дальним щелям, а страх обиделся, махнул рукой, сказал, что его здесь не любят, и уполз куда-то в самый темный угол. Вот и ладушки. Фух, кажется, начинаю исправляться.