Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена Владимировна

— Ну… если эти тварюшки так уж опустошали округу — нельзя сказать, чтобы варги-отступники были так уж и неправы? Спасение людей, да и других зверушек…

Арделл откликнулась от окна жутковатым молчанием. Древние часы охотно разбавили его зловещим «так-так-так».

— Некоторые тхиоры оказались в клетках. В зверинцах или цирках. Выяснилось, что они легко приучаются и узнают хозяина… только вот агрессия никуда не девалась, так что рано или поздно всё заканчивалось одним: они опять убивали, людей ли, других зверей. Куча трагических случаев — когда их пытались использовать для охоты или когда тхиоры вырывались из клеток. Нападали на зрителей. На эту тему были даже диспуты, — она вяло махнула книгой, — о том, что прирождённых убийц не исправить…

— Что-то эти твари уж очень непохожи на лапочек-геральдионов. Хочешь сказать, кто-то взял их на перевоспитание и сумел внушить светские манеры?

— Вроде того, — это была уж очень невеселая усмешка. — К концу века тхиоров осталось совсем мало, и один разводчик… он был сторонником приручения и исправления дикой природы, сосуществования ее с человеком…

— Та же теория, которой придерживался этот, как его, Моргойл, сынок которого сделался Врагом Живого?

— Да. Почти та же. Он решил проверить ее в действии. Собрал оставшихся тхиоров. И стал размножать, путем тщательного отбора. Из потомства он отбирал самых послушных и неагрессивных.

— А остальных, стало быть…

— Уничтожал.

Кнут прихлопнул по голенищу сапога особенно резко. Арделл стояла возле окна — и лицо в отражении было непривычно жестким.

— Поколениями. Вся эта выбраковка длилась… поколениями. При этом уничтожались не детеныши, нет — он их выращивал, начинал дрессировать… и убивал тех, кто проявлял хоть малейшую дикость. Не знаю, сколько ему понадобилось лет, но он вывел новую породу. Геральдионы — безобидные, абсолютно ручные… не могут даже поцарапать хозяина, когда им морду прижигают огнем.

Тут, кажется, началось что-то из безрадостной варжеской практики. Я малость помычал, подпустив в голос сочувствия к диким, кровожадным тхиорам.

— Вот только у нас тут явно не геральдионы, да? Судя по их повадкам — у нас под боком орудует парочка настоящих тхиоров. Стало быть, что… они возродились в дикой природе?

— Или их возродили.

Гриз скрестила руки на груди, задумчиво покачивая кнутовищем в правой ладони.

— Я всё же склонна думать, что в дикой природе тхиоров не осталось. Иначе это было бы заметно. Все эти века… Они бы опять размножились. Может, конечно, как и прежде, появились из куньих, но, по-моему, тут другое. Понимаешь, Лайл… есть два основных разводчика геральдионов. В Ирмелее и в Аканторе…

— В Ирмелее? Это там, где…

— Это там, где стоял замок родителей Милли, верно. Насколько я знаю — атавизмы возможны в любой породе. Значит, разводчики действуют все тем же проверенным способом: они выращивают потомство, проверяют на агрессию и уничтожают то, что считают…

— Браком.

Арделл молча кивнула, уставившись мне в лицо серыми, в зеленых разводах глазами. Ну что, господин законник, сможешь пробежаться по этому следу?

— Ты думаешь, что парочка таких отбракованных могла как-то уцелеть. Может быть, размножиться. Боженьки, да ведь это же…

Еще один кивок. Короткий и будто бы через силу. Взгляд Арделл теперь спрашивал: а ты понимаешь, какими проблемами нам вообще это грозит?

Как минимум — многократным повторением истории Мэрка-певуна и девочки-Мариэль.

— При чем тут тогда Фаррейны, Ирмелей и… Милли? — выдавил я.

— Не знаю пока. Но глава семейства часто ездит в Ирмелей по торговым делам.

Гриз опять уселась, как следует попотчевала сапог рукояткой кнута и приложила:

— И они отказываются эвакуироваться.

— А ты им это предлагала?

— У тхиоров тут охотничьи угодья или гнездо. Мы с Мел прочесали округу миль на пять. В соседней деревне они уже успели задушить пару собак и перерезать пару десятков гусей. Было пару наскоков на людей, несмертельных, правда. И есть странность с последним случаем… песня.

— Что-что?

— Последний, на кого они налетели, — сельский пьянчужка — уверял, что будто бы слышал песенку. Только вот слов не запомнил. Хотя он был в таком состоянии, что серьезно решил, что это Премилосердная Целительница явилась к нему на помощь и отогнала животных…

— Голос был женским?

— Во всяком случае — высоким, а вот чей — не понять. Но ведь и мужчина может петь высоко.

Как человек, который слышал пьяные завывания Лортена за три луны уже раз десять — я тут же и согласился.

— В общем, да, я предложила Фаррейнам временно выехать, скажем, к той же госпоже Дорми погостить. Но они уперлись и ни в какую. Боюсь, если мы не справимся за двое-трое суток — они и нас за порог выставят.

— Явно знают больше.

— И не говори. Талдычат одно — что у них всё под контролем, и что они справятся.

По этому поводу у меня была пропасть сомнений. У Арделл, видно, тоже.

— Мел захватила ловушки, да и Аманда кое-что привезла. Часть мы расставили. Часть сейчас расставим с тобой. Ночью патрулируем. Утром… Лайл, Мел будет искать следы. Со стороны разводчиков. Похоже, только так можно прояснить, откуда явились тхиоры. Если у нее что-нибудь получится — мне придется отлучится. Понимаешь?

Само-то собой, придется. Нужно же поскорее узнать — сколько тварей на свободе. А если там недобросовестный разводчик, который решил втихомолку расторговаться такими милягами — беда может нависнуть уже над страной.

Правда, мне было как-то до странности наплевать на то, что случится с Вейгордом или даже с Кайеттой.

Может, потому что Кайетта не носит голубых платьишек и не бросает взглядов исподлобья. И не прижимает к себе куклу дрожащими ручонками.

— Присмотрю, — ответил я на взгляд начальства. — Присмотрю непременно.

Вечер прошёл в расставлении артефакторных манков и ловушек. Рассовывали их по кустам и развешивали по деревьям — на которые Арделл карабкалась с кошачьей ловкостью. Манков и ловушек у неё оказалось полсумки, не меньше — и все разных цветов, спектров и материалов. Из камней и дерева, из разноцветного стекла, из ракушек и рога; круглые и в форме кристаллов; и вовсе непонятной формы; с клеймом Мастерграда, с клеймом мастера и вовсе без клейма…

— Откуда такое изобилие? — поразился я.

— Следствие дежурств, — отозвалась Арделл с очередного дерева. — Отнимаем у браконьеров, которые хотят поживиться в запретной части питомника. Да и во время выезда, бывает, набирается… Так, тут дупло, дай-ка мне тот красный, здоровый.

— Подействует? — с сомнением осведомился я, подавая артефакт-манок размером с доброе яблоко. На артефакте была изображена мантикора. — Выглядит так, будто он сюда пригласит не тхиоров, а кой-что пострашнее.

— Короткий радиус действия, так что не пригласит… Малые хищники обычно чуют манки на крупных. И не суются. Так что это скорее отпугнет, если что. А если не отпугнет — так у нас манки на малых хищников как раз ближе к дому и выставлены.

Она спрыгнула и отряхнула руки. Заглянула в порядком полегчавшую сумку, кивнула и извлекла из боковых отделений пару небольших пузырьков.

— А совсем уж по дорожкам возле дома мы пройдемся вот этим. Жидкий манок. Для мелких хищников это как духи. Сразу же стремятся в этом изваляться. На контакте зелье дает мощный успокаивающий эффект, спасибо Аманде… Не заснут, но явно никого не атакуют часов десять точно.

— Так почему бы не…

— В доме мы его использовать не можем: сильный запах. И да, смотри, чтобы на тебя не попало. А то тхиоры захотят изваляться… ну, в тебе. В сумке состав, отбивающий запах, руки потом вымоешь и по одежде пройдешься. Ясно? Наноси по пять-семь капель на землю. Шагов через тридцать. Всё, я налево, ты направо. Пошли.

И пошагала в сторону поместья — в наступающих сумерках оно высилось довольно мрачной, но всё равно благопристойной громадой. Я порысил следом, придерживая на боку сумку.