Майра - Как пал Дийнавир
Вид снаружи изменился. При слабом свете раннего пасмурного утра зубцы крепостной стены казались гигантскими нахохлившимися птицами, а вдали за стеной, во вражеском лагере, зябко помаргивали огоньки костров. Их было много и, казалось, на глазах становилось больше… И движения в той стороне тоже было чересчур много для такого раннего утра, для такого небольшого лагеря… Владен глубоко вздохнул, заставляя себя окончательно поверить тому, что видели глаза. К рассвету, под покровом сумерек и тумана, Аар привел к стенам Дийнавира большое войско, и теперь Дом на Перевале был осажден с юга.
На лестнице волшебник столкнулся с вестником, который спешил к нему. Он впервые осознал, что, пока Треллен болен, единственным распорядителем и владыкой здесь остается он, Владен, знакомство которого с осадным и оборонительным искусством ограничивается старинными легендами и обрывочными сведениями, которые ему раньше доводилось слышать. При мысли о том, что враги могут в любую минуту пойти на приступ, молодого мага бросило в холодный пот. Он двинулся вслед за посланцем и поднялся на стену.
Сверху зрелище выглядело еще менее утешительным. Туман понемногу рассеивался. Горные пики на юго-западе и юге были окутаны дымчатой вуалью облаков, которая делалась розовой и золотой от лучей восходящего за восточной грядой солнца. Неширокая дорога, ведущая к перевалу со стороны Семиречья и Аара, вынырнув из тумана, ползла в направлении Дийнавира сплошной шевелящейся массой. Везде, куда доставал глаз, толпились вражеские походные шатры, сколачивались навесы для лошадей, мелькали повозки…
– Где Маргоник? – спросил Владен у начальника караула и с острой тоской подумал, что предпочел бы лучше говорить с Барухой.
– Я посылал за ним… Вот он, господин!
Высокий черноволосый Маргоник уже поднимался к ним. За ним спешили еще трое – видимо, тоже сотники. Владену оставалось только с горечью покачать головой: он не знал почти никого из отцовских подручных и мог лишь гадать, на кого будет лучше положиться в эту минуту. Он оглядел пришедших – внешним и внутренним зрением – и решил, что первоначальный выбор был верен.
– Маргоник, наш господин Треллен болен и не может сейчас руководить защитой Дийнавира. Я – его наследник, но я не знаком с военной наукой. Будь с нами мой брат Гиннеан… – волшебник замолчал и не сразу сумел продолжить. – Я знаю, Треллен считает тебя своей правой рукой. Будет справедливо, если я поручу тебе распоряжаться всем, что касается войны, пока он не встанет с постели. Советуйся с другими сотниками и сообщай мне о том, что происходит и что ты собираешься предпринять. Все, кто сейчас здесь, пусть будут свидетелями, что я сам поставил тебя главой над гарнизоном Дийнавира.
Он говорил, ясно чувствуя сомнение присутствующих. События вчерашнего дня и нынешней ночи внушили им суеверный страх перед ним. Он не удивился бы, узнав, что его винят в болезни Треллена и приписывают ему жажду власти над Дийнавиром, которой у него никогда не было, или даже подозревают его в тайном сговоре с Ааром. Сейчас люди Треллена были озадачены его поведением – ведь он на их глазах устранился от верховодства, – и мысленно гадали, не продиктован ли этот поступок каким-нибудь присущим магам коварством, которого простым смертным сразу не распознать.
– Я повинуюсь, мой господин Владен.
Маргоник склонился к руке волшебника и почтительно коснулся губами перстня с гербом Дийнастинов. Это был перстень Гиннеана, погибшего наследника Дома на Перевале, теперь доставшийся Владену. Молодой маг постарался не выдать, какое облегчение он испытал от этой клятвы верности – не ему лично, а дому его предков.
Мужчины наблюдали со стены за густым и, на неопытный взгляд, беспорядочным копошением вражеского лагеря. Маргоник на ходу отдавал приказы, и Владен мысленно признавал их разумность. Он отстал от военных и устремил взгляд на северо-восток – туда, откуда должно было прийти подкрепление из крепости Маархут. Его человеческие глаза не могли видеть, что происходило за десятки эле отсюда, но тайное зрение, которым снабдили его боги и которое он развил благодаря урокам Куллинена, позволяло временами проникать и дальше. Сейчас он был истощен бессонной ночью, усилием, которого потребовало от него исцеление Треллена, и непрерывным внутренним бдением, которое одно могло охранить его от неожиданных искушений магии крови. Он прикрыл глаза и, призвав на помощь свое искусство, стал напряженно вглядываться в подвижную молочную пелену.
Она не была плотной, а скорее напоминала клубящийся туман, но по ней пробегало множество теней и образов, так что требовалось хорошо сосредоточиться, чтобы в конце концов проявилось именно то, что интересовало волшебника. Он увидел Маархут – крепость в излучине Андага, на обрывистом скалистом берегу. Гарнизон крепости показался ему вооруженным до зубов, но не похоже было, чтобы кто-то готовился выступать. От Маархут уходила широкая, наезженная дорога к переправе… Но самой переправы не было. Желтые, вздувшиеся волны Андага неслись сейчас там, где еще десять дней назад – Владен это точно помнил – были плавучий мост, а рядом – паром. Ближний к Дийнавиру, более низкий берег был где совсем затоплен, где сильно заболочен, и лишь у подножия гор местность, начиная резко повышаться, снова делалась проходимой. Такого разлива реки в этих краях не бывало никогда, да и сейчас не должно было быть. Если бы все объяснялось естественными причинами.
Владен посмотрел вслед Маргонику и тем, кто его сопровождал. Ему не хотелось говорить при всех о том, что помощи Гарселина Дийнавиру ждать не приходится. Нужно было сперва посоветоваться с одним Маргоником, а лучше бы – с одним Трелленом… Возможно, глава Дийнавира пришел в себя. Волшебник не был уверен, что старший Дийнастин уже способен на какие-то действия и рассуждения, но, в любом случае, пора было узнать, как у него дела. Оставив военных разбираться с намерениями противника, Владен спустился во двор и направился к усадьбе.
У входа в покои Треллена полудремали двое слуг. Видимо, Анека велел им постоянно находиться здесь на случай, если что-нибудь понадобится. При звуке шагов оба молодца встрепенулись, протерли глаза и, разглядев, кто идет, замерли в смятении. Прочитав по их лицам, что и дворня, и гарнизон вовсю строят предположения, почему молодой наследник накануне вышел из господской спальни окровавленный, Владен ощутил непривычно сильное раздражение. В нем говорила усталость и… кое-что еще, смутное, опасное, что ему приходилось с трудом обуздывать. Он без стука толкнул тяжелую дверь и вошел.
В комнате пахло душистым травяным отваром. Анека грозно привстал навстречу, но узнал волшебника и успокоился. Тело Барухи уже унесли, кровавые пятна затерли, простыни на постели сменили. Треллен спал, и в свете масляных ламп лицо его было осунувшимся, но уже не выглядело лицом умирающего. Владен привычно провел ладонями над неподвижным телом. Токи оказались теплыми и ровными, хотя и слабыми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});