Сергей Сухоруков - Стражи цветка

Юноша споткнулся о гнилую ветку. Дерево в ночной тишине громко треснуло. С резким и противным криком взлетела птица. Ян вытер пот со лба. Он уже пожалел, что решился в одиночку идти через лес, рискуя заблудиться, и решил возвратиться к реке.

- Надо идти к реке,- проговорил кто-то хрипло за спиной парня. Ян вздрогнул, сердце его заколотилось, он тяжело задышал. По лицу чувствительно хлестали ветки и листья. Через какое-то время Ян сообразил, что он бежит напролом через деревья и кусты, все больше углубляясь в лес. Усилием воли юноша заставил себя остановиться. Осмотрелся и облегченно выдохнул воздух. Между черными стволами деревьев еле заметно пробивался свет. Это мог быть только свет костра. Ян решил, что его желание исполнилось: пусть и невзначай он прибежал назад к реке. Что ж, оно и к лучшему. Юноша пошел к свету с твердым намерением остаться на поляне до рассвета. Шел он долго, но расстояние до поляны почему-то не сокращалось. Он ускорил шаг и вскоре с удивлением заметил, что теперь свет стал от него отдаляться. Юноша упорно продолжал идти вперед, пока не выбился из сил. Остановился отдохнуть. И в тот же миг уже почти исчезнувший огонек стремительно стал надвигаться на него, приблизившись, ослепил ему глаза и залил светом лес за ближайшими деревьями. Одновременно ночная тишина взорвалась хохотом, криками, визгом и звуками музыки. Похоже, праздничное веселье было в самом разгаре. И это смутило юношу. Он покидал поляну почти пустой. Пары разбрелись по окрестностям в поисках купальских чудес. И музыка. Никакой музыки возле костра уже не было.

-Ну а теперь есть,- Ян отбросил все сомнения, и вышел на поляну. И его опасения оправдались. Это была не та поляна. Эта - была просто огромна, и в центре ее действительно горел огонь. Но разглядеть его было не так просто. Десятки, а может и сотни мускулистых парней и фигуристых дев кружились несколькими хороводами вокруг костра, заслоняя его от внешнего взора. Юноша начал было медленно пятиться назад в лес, как вдруг вся эта темная, пляшущая масса взревела, запищала, заблеяла. Огонь вспыхнул и расцвел огромным ярко-красным цветком, прогнав ночь с поляны глубже в лес, уничтожив все тени и осветив лица танцующих. Лица не были человеческими. Ян замер. Но не от страха. При ярком свете костра лесные духи его не испугали и не показались уродливыми. Они скорее были похожи на проказливую молодежь, которая неумело или нарочито небрежно, для смеха, разрисовала свои лица углем или сажей. Смешливые девы распустили свои волосы, а дурашливые парни украсили свои бритые шишкастые черепа рогами и ушами различной величины и формы. Это и была знаменитая купальская нечисть. А вот был ли огонь на поляне огнем?

Ян стоял на виду, не прячась, но лесные духи, казалось, были заняты только своим танцем и не обращали на него никакого внимания. Но как долго они не будут его замечать? Здравый смысл подсказывал юноше, что надо сейчас же бежать прочь и бежать как можно дальше. Но ноги его отяжелели и словно приросли к земле, а сам он завороженно, не в силах оторвать взгляд, смотрел на огонь в центре поляны. Огонь манил, притягивал, звал. Поддавшись этому зову, юноша сделал шаг, и сразу же был подхвачен хороводом и невольно закружился вместе с бесами в их дикой пляске. Если это и был танец, то он был незнаком Яну. Гибкие тела танцующих извивались по-змеиному, а руки, ноги и хвосты молотили и сотрясали воздух, подчиняясь общему ритму незнакомой, оглушительной музыке. Откуда она звучала было не понятно. Самих музыкантов нигде не было видно. Ян просто периодически подпрыгивал в воздух вместе с бесами, когда прыгали они, стараясь не наступить на переднего соседа и не столкнуться со следующим за ним. Постепенно ритм танца ускорялся, звезды в небе разгорались ярче, запахи трав все острей били в ноздри. Это были запахи тех чудесных купальских трав, которые с таким трепетом разыскивали знахари и ведьмы и которые здесь, на этой поляне, так беспощадно топтали бесы.

Ян продолжал кружиться в неистовой пляске, когда вдруг у него все поплыло перед глазами, сознание выпало из реальности и вернулось в далекое прошлое.

Ян вспомнил день, когда некрасиво плакал Болда, а маленький Ян смотрел на своего старшего брата, всегда сдержанного молчаливого подростка, и не понимал его слез. Ведь железные воины ушли. Затем Ян вспомнил, как Болда, уже взрослый, в лихорадке мечется на соломе, а рядом стоят озабоченные Колодок и Гудагай и перепуганная, красная от слез, Марта. Отрезки прошлого вспыхивали и исчезали, по капле наполняя сердце забытым страхом. Вчерашний ужас овладел им вновь. Пережитый страх не ушел. Он дремал и теперь был разбужен ночным диким танцем нежити.

Довольный хохот вернул Яна в настоящее. Хохотал крупный мускулистый самец с ветвистыми рогами. Он подскочил к Яну и грубо вытолкнул его из круга. Ян, едва удержавшись на ногах, сделал шаг в сторону бушующего в центре поляны огня и тут же был подхвачен следующим хороводом нечисти. Страх отпустил Яна. Теперь на смену ему вдруг пришла ярость. Повинуясь логике танца, он кружил в хороводе, и высматривал своего обидчика. Рядом прыгали два молодых короткорогих беса и, явно дразня человека, смешно махали руками, потешно изображали драку. Глядя на них, Ян также внезапно и успокоился, и тут же был вытолкнут в третий круг.

Теперь он помнил себя угрюмым диковатым шестилетним мальчишкой. Он стоит перед огромным толстым стариком, от которого пахнет репой и пивом. Мальчик смотрит на толстяка с неприязнью. Толстяк кричит. Мальчик плачет. Толстяк испуганно, неумело его обнимает, и запах от него уже не кажется таким противным.

Танцуя в четвертом круге, он уже смеялся с рыжеватым бесом, обнимая его за шею, словно закадычного друга. В игре в "капусту" в тот раз отцу Ксиоме явно не везло. И вот Гудагай втискивает свое полное тело в балахон священника. Ян, тогда впервые увидев голое розоватое тело своего наставника по грамоте, начинает хохотать. Отец Ксиома сразу смущается, а затем хохочет тоже, увидев хозяина дома в своем одеянии.

Когда Ян оказался в последнем круге, он едва не задохнулся в долгом поцелуе. Юноша не сразу-то и понял, что это был именно поцелуй. Он открыл глаза и встретился с зеленым кошачьим взглядом. Этот взгляд ему кого-то напомнил, но Ян не мог вспомнить кого. А глаза напротив вдруг начали темнеть, теряя свой зеленый цвет, а затем и вовсе пропали, точно провалившись внутрь глазниц. Теперь Ян смотрел в два бездонных колодца. Юноша вырвался из объятий бесовки. Та засмеялась и, тряхнув лентами в своих вьющихся волосах, отбежала прочь. Одна из лент коснулась его щеки, и Ян почувствовал боль, словно от ожога крапивы.