Галина Ли - Своя дорога

Я подошел к женщине и коротко кивнул. Глаза служанки были на мокром месте, и она с трудом сдерживалась, чтобы не зайтись в плаче.

— Кто он тебе?

И, зачем спрашивается, спросил? От этого вопроса глаза дамочки еще больше повлажнели.

— Племянник, сестра с деревни прислала, чтобы в люди выбился, — чуть слышно прошептала она.

Я кивнул, принимая объяснение.

Столица каждый год получала в свое бездонное чрево сотни малышей, подростков и взрослых, желающих «выбиться в люди». Кое-кому это удавалось, кое-кто до счастливого мига не доживал, основная масса становилась обычными неудачниками с пустыми душами, сожранными большим городом.

— Куда ты водила ребенка? — мой вопрос, заданный ледяным тоном, заставил женщину вздрогнуть и торопливо утереть набежавшую слезу.

— Она хотела по нужде.

Я полез за пояс, и служанка побледнела, как простыня. Не смотря на то, что вокруг сновало полно народа, она боялась меня до судорог.

Это хорошо, это давало ей шанс выжить.

Я достал кошелек, сунул его в руку женщине и сказал, — Забудь, что у тебя был племянник, а твои родственники должны забыть, что у них был сын. И этого ребенка ты тоже не видела. Все хорошо поняла?

Женщина дрожащей рукой сунула кошелек за пазуху и кивнула, не поднимая глаз.

— Хорошо, что поняла, потому что от сообразительности теперь зависит твоя жизнь. Если желание поговорить все же окажется сильнее страха, приготовься умереть прежде, чем с языка сорвется первое слово. И поверь, я тут буду не причем, — дал последний совет служанке, забрав из ее ладони маленькую ручку.

Женщина вздрогнула от прикосновения, развернулась и как тяжело больная, неровными шагами пошла прочь.

Я только покачал головой — если она не придет в себя в ближайшие полчаса и вернется в таком состоянии во дворец, ставлю десять золотых на то, что женщина не проживет и трех часов. Секретарь не оставит ей шанс, в отличие от меня.

Снизу дернули за плащ, я опустил взгляд.

Девчонка тянула вверх руки, видно ей больше нравилось сидеть у меня на руках, чем ходить ногами. Ну что ж, так я мог двигаться гораздо быстрее и уже через час подошел к дому.

Стоило только ступить за порог, как пришло смутное ощущение, что у меня кто-то в гостях. Я спустил девочку на пол, жестом указал ей на стол. Малышка поняла сразу, и мышью, совершенно беззвучно нырнула под столешницу, а я вынул нож и шагнул в гостиную.

Меня действительно ждали. Те, кого я никак не ожидал увидеть: на диване, скромно и чинно, словно приглашенные на званый обед, сидели мои любезные соседи: сладкая парочка — Танита и Агаи.

Их лица были серьезны и сосредоточены, впрочем, Танита, все-таки не смогла удержаться от легкого кокетства, подобрав верхнюю юбку таким образом, что она выставляла на всеобщее обозрение белоснежную кружевную волну многослойных нижних, а еще ма-аленький кусочек оголенной ноги у щиколотки.

Узрев хозяина, на лице которого не наблюдалось даже слабенького намека на гостеприимство, стеснительный Агаи вскочил, смял руками и без того истерзанную шляпу и тихо сказал, — Подожди, Дюс! Не маши кулаками. Нам пришлось без спроса проникнуть в твое жилье, но поверь, вопрос не терпит отлагательств!

Я ничего не ответил, а только повел бровью, предлагая продолжать в том же духе.

Юноша оглянулся на свою подругу в поиске моральной поддержки, Танита усмехнулась, переложила юбки так, что оголилась и икра, а потом резко спросила, — Люди говорят, что ты привез в город, по требованию короля, ребенка. Это правда?

Да что ж они все, сговорились, что ли?! Этим то, какое дело до интриг Феррита?!

Я слегка пожал плечами, выражая слабую степень недоумения от бестактного вопроса, заданного государеву слуге, и ответил, — Нет.

Агаи обиженно покачал головой, а драчливая красавица потянулась всем телом и… внезапно оказалась рядом со мной, вскинув к шее руку, с зажатым в ней длинным и острым кинжалом. Ее стремительные движения поставили бы в тупик и очень тренированного человека, даже мне с трудом удалось увернуться, перехватить руку и обездвижить эту стервочку. Теперь уже мой нож уткнулся ей под ребра, Танита дернулась еще раз, почувствовала, как лезвие вспороло ткань, чуть-чуть вошло в тело, и притихла.

— Зря ты так, — грустно сказал Агаи, непонятно к кому обращаясь, то ли к своей невыносимой женушке, то ли ко мне.

— Заткнись! Бесхребетный слизняк! — ощерилась молодка.

— Может прирезать ее? — поинтересовался я у аптекаря. Злость, накопившаяся в душе за день, требовала выхода, Танита вполне годилась на роль «козла отпущения».

Сосед расстроено махнул рукой, — Отпусти эту ненормальную, она просто по-другому не умеет.

Я кивнул, перехватил девицу одной рукой под грудью, а свободной нащупал и сдавил маленькую точку на шее красавицы, после чего она обмякла и стала недвижной.

Агаи, проследив за тем, как я укладываю Таниту на диван, заинтересованно и деловито поинтересовался, — Научишь?

Видно в конец достала его супруга, раз при виде ее глубокого обморока, он не испытывает и грамма переживаний, а напротив интересуется приемами безболезненного отключения дражайшей. Жалко, что на обучение нет времени, да и желания, признаться, тоже, хотя такой полезный навык мог бы в дальнейшем сильно облегчить юноше жизнь.

— Рассказывай, — вместо ответа потребовал я свою долю информации.

Агаи глянул на меня затравленным зверем, вздохнул и вымученно улыбнулся, — Не могу!

— Забирай и уходи, пока отпускаю, — я кивнул ему на лежащую в беспамятстве Таниту.

— Ты скажи хоть, он жив? — Агаи уставился на меня своими зелеными глазищами, как в ожидании приговора.

— Нет!

К чему говорить правду, если не знаешь, что от тебя хотят?

Аптекарь сначала недоверчиво вглядывался мне в лицо, ища в нем хотя бы намек на неискренность, а потом обхватил голову руками и тоненько завыл, — Что ты натворил?!

— Что? — я встряхнул юношу за плечи, пытаясь прекратить недостойную мужчины истерику, и потребовал ответа, — Что натворил?!

Мой вопрос ушел в пустоту. Агаи совершенно потерял способность изъясняться по человечески, а только жалобно и невнятно чирикал высоким тонким голосом, как большая птица. На секунду мне даже померещилось, что из-за воротника его рубашки вылезло черное перо.

О великий Ирия, за какие грехи мне досталась в соседи эта парочка ненормальных?! Кто так постарался? Найду — придушу!

Между тем, пока я ругался и тряс невменяемый источник ценной информации, на сцене появился еще один участник этого спектакля. Точнее — участница.

Мало ей было, что из-за нее разгорелся такой сыр-бор, так она решила поучаствовать в нем лично!