Феликс Крес - Северная граница

2

Возвращавшихся на заставу приветствовали с нескрываемым облегчением и радостью. Уже издалека можно было заметить, что отряд не слишком пострадал. Когда тройки одна за другой въехали через ворота на плац, оказалось, что не погиб никто. Кони были страшно измучены, несколько солдат были ранены, но легко. Так или иначе, их раны свидетельствовали о состоявшемся сражении…

Комендант Эрвы появился на плацу, когда отряд, выстроившись в три ровные шеренги, был уже готов к смотру. Командир в звании подсотника соскочил с седла и снял шлем, из-под которого показалось усталое лицо двадцатитрехлетней девушки, не красавицы, но и не дурнушки. Повернувшись к подчиненным, она хрипло крикнула:

— Смирно!

Разговоры стихли. Всадники застыли; лишь изредка кое-кто слегка дергал удила, пытаясь заставить слушаться усталого коня, чующего воду и знакомое стойло.

Приблизившись к сотнику, командир отряда доложилась столь же коротко, сколь и не по-уставному:

— Мы вернулись, комендант. Семеро раненых. Я уничтожила золотую стаю, восемнадцать голов. Перебили всех, не ушел никто.

Как раз в этот момент один из раненых потерял сознание и свалился бы с коня, если бы сбоку не подскочил какой-то лучник.

— Отпусти людей, — приказал Амбеген. — И сразу ко мне.

Девушка повернулась к отряду и отдала несколько команд. Усталые солдаты с трудом спешились. Обернувшись и убедившись, что комендант отошел достаточно далеко, подсотница нацелилась пальцем на одного из десятников:

— Когда я докладываю командованию, мои люди не падают в обморок. Запомни это хорошенько, иначе мгновенно перестанешь быть десятником…

Офицер, который уже вел коня в стойло, вдруг остановился. Внезапно на угрюмом, сером от бессонницы лице появилась какая-то гримаса. Легионер выпустил поводья из руки и быстро подошел к девушке.

— Это люди сотника Равата, а не твои! — бросил он ей шепотом прямо в лицо. — И никто красоваться тебе на потеху не собирается. Помни об этом, ты, сука…

Она в ярости замахнулась. Офицер схватил ее за руку.

— Сейчас отпущу, и можешь ударить… — прошипел он. — Ну, давай. Все смотрят, госпожа, давай бей. Комендант тоже с удовольствием полюбуется.

Она бросила взгляд на Амбегена. Тот действительно глядел в их сторону. Девушка опустила руку.

— Мы еще свидимся в походе… — пообещала она.

После чего повернулась и отошла, прикусив губу. В гневе ее лицо, как ни странно, явно похорошело, из его черт исчезла некая первобытная, но вместе с тем сладострастная хищность. Пожалуй, за этой женщиной лучше всего было наблюдать в бою. Или… когда она с мужчиной?

— Так, и что же за сцену я только что видел? — холодно спросил сотник.

— Это не сцена, а лишь пролог, — тем же тоном ответила она. — Звал, господин?

— Звал, подсотница, поскольку я — комендант этой заставы. И если нужно, буду вызывать тебя по двадцать раз на дню — только затем, чтобы тут же молча отправить обратно.

Она отнеслась к нотации довольно спокойно, даже слегка улыбнулась. И тут же лицо ее неожиданно подурнело.

— Так точно, господин, — сказала она. — Прошу прощения. Я три дня глаз не смыкала.

Он кивнул и жестом пригласил зайти в его кабинет.

— Где Рават? — неожиданно спросила она, едва закрылась дверь. — Еще в Алькаве? Почему здесь так мало солдат?

Видимо, она и в самом деле сильно устала — подсотница славилась тем, что схватывала все происходящее в мгновение ока. Амбеген сел за стол.

— Ушли, — сообщил он.

— Но что случилось? — нервно допытывалась она. — Как это ушли? Рават… с пехотой?

— Конница была с тобой, Тереза! — раздраженно напомнил сотник. — Рават взял тех, кто остался. Успокойся, наконец! Сядь и дождись, пока я все скажу, а потом отправляйся и хорошенько выспись! Не то ты просто невыносима!

Она испытующе смотрела на него. Помолчав, он развел руками.

— Да… я тоже устал, — уже спокойнее признался он. — Садись.

Она повиновалась.

— Что это была за стая? — спросил он. — Только коротко, без прикрас. А тем более без хвастовства.

— Восемнадцать золотых, день пути отсюда на запад. Я преследовала их без остановки, а они все убегали и кружили, и тогда я устроила небольшую облаву. Охоту с загонщиками. Нашла хорошее место…

Она была прекрасным солдатом. Комендант слушал не слишком внимательно, больше думая о ней самой, чем о том, что она говорит. Да, она и в самом деле отлично командовала конницей… Он считал (и имел на то все основания), что в Эрве встретились двое лучших командиров конницы из всех, кто служит у Северной Границы. Для него это огромный козырь… но порой также и проклятие. Эти двое соперничали друг с другом, сами о том не подозревая. Во всяком случае, ни один из них не признался бы.

Однако связывало их только умение командовать конницей. В остальном между ними не было ничего общего. Рават требовал от солдат невозможного, но делал это как-то… изнутри. Он не столько стоял над ними, сколько между ними. Он был одним из них, таким же легионером; солдаты это чувствовали, поэтому они просто не могли и не хотели подорвать его авторитет или лишить должного уважения. Именно уважения, ибо все без исключения воины уважали Равата.

Тереза, напротив, действовала силой. Солдаты ее боялись — и опять-таки уважали, хотелось им того или нет. Амбеген только что был свидетелем происшествия на плацу; он не слышал слов, но видел, что десятник явно оскорбил подсотницу. Просто потому, что слишком устал. Комендант мог дать руку на отсечение, что солдат, как только отоспится, будет жалеть о том, что сказал в порыве гнева. «Бешеная сука» или «злобная шлюха» — так называли ее между собой легионеры. Тереза, в отличие от Равата, не соотносила себя со своими солдатами. Напротив. Она терпеть не могла возражений; на марше, в походе она все делала по-своему, не слушала ничьих советов, выжимала из людей и животных по семь потов, не считалась ни с кем и ни с чем, и ее за это почти ненавидели… Вот только в конце концов оказывалось, что на заставу все вернулись живыми. Падающими с ног от усталости, голодными и измученными, иногда ранеными или просто… избитыми Терезой. Но — живыми.

Война под командованием Равата была опасным, но ярким приключением. Война под командованием Терезы — монотонным, тяжким трудом. Рават искушал судьбу — и выигрывал, добивался блестящих результатов. Тереза судьбу не искушала. Она отдавала ей приказы, словно какому-нибудь десятнику или тройнику в своем отряде. Она держала судьбу за горло, как и каждого из своих подчиненных, держала за горло и била мечом плашмя по спине, пока приказ не исполнялся. В благодарность Тереза награждала пинком и требовала дальнейших усилий. Без лишних дискуссий.