Филлип Бругелитт - Девять ворот

— Это истагости так расстроили тебя, муж мой? — спросила она, поставив перед симхой блюдо с чалати. Находясь в стенах своих домов, женщины имели возможность ходить с непокрытой головой. Длинные коричневые волосы Лилы ниспадали прямо перед ней, когда она ставила еду перед мужчинами, и она вынуждена была закидывать их назад. Законы Ману запрещали женщинам стричь волосы.

Отец Гопала положил горсть риса на лепешку, завернул ее и откусил.

— Не только это, — ответил Падма. Он поднял свою пустую чашку, чтобы попить, пощипывая пальцами черную бороду, как он часто делал, когда что-то беспокоило его. — Китти, дочь моя, налей мне немного холодной воды.

— Да, отец, — ответила Китти. Она взяла ведро с полки и наполнила глиняный кувшин. По крайней мере, дома ей не нужно было носить эту чадру, и она с удовольствием распускала такие же черные, как у брата, волосы. Много раз она пыталась убедить его укоротить их. Вводимый в искушение, он все же достаточно уважал отца, чтобы удержаться.

Пока Китти наполняла его чашку, Падма продолжал:

— Я хотел смотреть сквозь пальцы на другие предзнаменования круры-лоханы. Но теперь, с появлением этого существа… — Падма опустил чашку, плотно сжав ее обеими руками. Он поднял глаза на сына.

Гопал почувствовал, что должен что-то сказать.

— Может быть, трета-мистик может использовать свою силу, чтобы избавить нас от нашей беды. Мистик может дать ответы на твои вопросы.

— Возможно, Гопал прав, — предположила Лила, также пытаясь успокоить мужа. — Возьми еще риса. Гопал, и ты тоже. Положи побольше риса в суп. Китти, положи отцу побольше риса и перца.

Китти принесла перец и большую чашку с рисом с огня. Положив рис на стол, она ложкой разложила его мужчинам.

— Он уже сделал это, — ответил Падма.

Гопал, отвлеченный суетой матери, посмотрел на отца.

— Что?

— Вьяса уже дал мне ответ, — спокойно объяснил Падма, сделав еще один глоток из чашки. Он медленно поставил чашку на стол. — Гопал, это зависит от тебя.

Гопал едва не подавился рисом, который только что положил в рот. Он быстро взял чашку с водой и сделал глоток. Вода смочила его пересохшее горло, и комок проскочил в желудок.

— К-к-как? — спросил он.

Что зависит от него? Он внимательно слушал.

— После истагости я попросил мистика спросить совета у йоти. Он обнаружил, что звезды расположены в твою пользу. Ты должен совершить видхи очищения.

Гопал обернулся на звон металлической тарелки, которую держала его мать.

— Простите мне мою неловкость, — попросила она, и страх засветился в ее глазах, когда она нагнулась, чтобы поднять тарелку.

Падма, не обращая на нее внимания, продолжал:

— Ты должен принести коготь наги. Как говорят ману, только остановив Черную Змею и принеся ее коготь, можно освободить нашу деревню от круры-лоханы.

Гопал знал законы. Он читал их много раз.

— Нашим людям нужно что-то продемонстрировать, чтобы ману не оставили нас. Этот видхи мог бы быть знаком, который они ищут.

Гопал не верил тому, что услышал. Теперь традиции становились опасными. Он хотел что-то сказать, но что?

— Ты можешь уйти завтра перед Брахма-муртой. Это был бы благоприятный момент! И ты не должен забывать спешить весь день, с того момента, как ты тронешься. Сделай подношение Параматме, попроси у него защиты.

Глаза у Гопала расширились, в горле опять пересохло. Он нервно вытер капли жидкости, которые собрались на боках его металлической чашки. Блестящий металл отражал его дрожащее лицо. Он был слишком ошарашен, чтобы пить.

Гопал был в панике.

— Это правда, что змеиные гнезда находятся в храме Дурги?

Отец кивнул. Мать смотрела в пол.

— Старики говорят, что этот храм населен призраками! — выпалил он.

Китти прекратила чистить стол, забыв, что настала ее очередь принимать пищу. Она села напротив брата.

— Ты, должно быть, слишком молода, чтобы помнить эту историю, — объяснил отец, видя неожиданное любопытство Китти, — и демон послал…

— Я думаю, что ей было только пять, — добавила Лила, стараясь казаться спокойной и тоже садясь за стол.

Неужели время прошло так быстро? Гопал вздохнул. Неожиданно я стал достаточно взрослым, чтобы совершить видхи. Но так ли это? Пока его сестра говорила, он думал о законе.

— Отец! Расскажи мне, пожалуйста, об этом храме и демоне, — попросила она, с усмешкой глядя на брата.

Отойдя от стола, Гопал направился к алтарю. Здесь лежал свод законов. Он взял древний текст и прислонил его ко лбу. Вернувшись на свое место за столом, он сел. Гопал пристально посмотрел на обложку… затем открыл ее.

— Да, расскажи ей, — проворчал Гопал, подняв глаза. — Я не хотел бы идти… и не помнить всего.

Мать, слыша сомнение в голосе Гопала, попыталась утешить его.

— Это только легенда.

— Ну же, расскажи нам, отец, — умоляла его сестра, отодвинувшись в сторону и опершись сжатыми руки на деревянный стол.

Гопал просматривал книгу, пытаясь найти выход из положения, а отец рассказывал о том, как несколько поклоняющихся Дурге — единственной дэве женского пола, которой позволялось принимать участие в битве, бесцеремонно курили ганью. Накурившись, они похитили подданного Рудры — дэвы истребления, чтобы принести его в жертву своему божеству. Прежде чем Дурга смогла остановить их, они осквернили ее алтарь кровью несчастного пленника.

Гопал хорошо знал эту историю. Он слышал ее раньше, от деда. Где же закон о видхи? Он яростно перелистывал манускрипт. Испарина на руках мешала ему переворачивать страницы. Жесткие страницы шуршали все сильнее и сильнее под его беспокойными пальцами.

Ерзая на подушке, его сестра придвинулась ближе к столу.

— Так что это за демон?

Она настаивала! Глядя на ее возбужденное лицо. Гопал подумал: «Почему она не родилась мальчишкой?»

Падма объяснил, что когда Дурга поняла, что она потеряла власть над своими последователями, она призвала самого Разрушителя, чтобы искупить вину за потерю невинной жизни. Когда Рудра появился, он увидел изуродованные останки своего верного последователя и заплакал.

Дребезжание деревянной ложки по металлу чашек становилось все громче. Это мать Гопала, стараясь не слушать, шумно опустошала почти полные чашки с рисом.

Ее муж продолжал.

— Печаль Рудры обратилась в гнев. Его голубая кожа загорелась красным цветом. Глаза его сверкали как молнии. Хохоча как сумасшедший, он вырвал пучок волос из головы, разбрасывая пряди по земле. Преданные Дурги стояли ни живы ни мертвы.

Отец, увлекшись, схватил себя за волосы и встал со своего места, свалив подушку назад. Затем Падма бросил воображаемые пряди на землю.