Павел Марушкин - Земля негодяев

— Эй, глянь-ка…

— Ни фига ж себе… — откликнулся Дурко. — Дорога через море! Слышь, шериф… Я знаешь чего думаю? Эти штуковины… — Тут Джо кивнул на странную машинерию. — Из-за них все, короче. Ну, все эти изменения.

— Почему ты так решил? — с любопытством спросил Гаргулов.

— А вот смотри: они в каждом вагоне есть, верно? Места много занимают, из-за этого скамейки такие узкие. Значит, не просто так установлены: без них нельзя. И работают все время, искрят вон… Значит, делают чего-то.

«А ведь, пожалуй, прав парень, — подумал Сан Саныч. — Первая здравая мысль, да еще рожденная в черепушке Дурко, — это чего-нибудь да значит…» Сам он уже некоторое время обдумывал вариант — а не добраться ли до кабины машиниста да и расспросить его, что за чертовщина здесь происходит. Но чем дольше капитан муссировал эту идею, тем менее привлекательной она ему казалась. Этот поезд — он как пить дать штука секретная, ясно же… А ненароком проникшие в такую важную тайну… Да наверняка государственную, сразу огребут по самое не балуйся! А то и вовсе: раз — и исчезнут. Как говорится, нет человека, нет проблемы. Костик его последний раз видел, когда он за пацаном погнался. Решат, небось: грохнул зараза Гаргулов беднягу Дурко в приступе термоядерного гнева, тело в болоте утаил, а сам подался в бега… Веселенькая перспектива, ничего не скажешь… Капитан мрачно зыркнул на Неуловимого Джо. Нет уж, лучше сидеть тут, тише воды, ниже травы… Бог даст, пронесет. В конце концов, должна же быть у этого чертова паровоза конечная остановка; там и посмотрим, по обстоятельствам…

— Слышь, шериф! Как думаешь, есть тута контролеры? Или проводники какие-нибудь? — прервал невеселые капитановы размышления Джо. — А то мы без билетов, что я, что ты… Высадят, блин, где-нибудь… Вон, посреди моря.

— Не высадят, — буркнул Гаргулов. — Имею право, в крайних обстоятельствах… Да еще посмотрим, какие-такие проводники. Пока только мы с тобой по вагонам шастаем.

— Мы сколько уже едем — часа два?

— А черт его знает. Вроде того. С этими сменами дня и ночи не поймешь…

За окном меж тем вновь начало темнеть. Горизонт мало-помалу заволокло пеленой. Налетел ветер, гоня по воде стада сердитых белых барашков. Сквозь стук колес то и дело пробивался плеск волн, вскоре их брызги долетали уже и до оконных стекол. Вдобавок с небес обрушился ливень. «Не размыло бы насыпь-то», — с опаской подумал Гаргулов: судя по всему, там, снаружи, начиналась буря. Шквальные порывы били в стены вагонов, металл отзывался глухим гулом. Невдалеке прожгла себе дорожку зеленоватая молния, высветив на мгновение буйство стихий. Состав прибавил ход. Волны искрящегося сияния теперь пробегали по вагону чаще — неведомые механизмы, которые Гаргулов окрестил про себя «генераторами», заработали в ускоренном ритме. Шум бури постепенно стал отдаляться: кипящее водное пространство погружалось во тьму. Кем бы ни был неведомый машинист, дело свое он, видимо, знал туго; и слегка успокоившийся капитан задремал.

Разбудил его Неуловимый Джо. Юнец самым бесцеремонным образом тряс блюстителя закона.

— Ну?! — недовольно проворчал Гаргулов.

— Шериф, да ты погляди! — В шалых глазах Джо плескался восторг.

— Ты за каким лешим меня поднял?! Ну, степь… Быки какие-то пасутся…

— Это же прерии! — В голосе Джо звучало благоговение. — Настоящие, с бизонами…

— Ага, сейчас еще индейцы выскочат… В перьях! — хмыкнул Сан Саныч. — Слушай, не беспокой меня больше по пустякам, идет?

— Хороши пустяки… — буркнул Джо, впрочем, его глаза вскоре начали слипаться, и юнец задрых, скрючившись на сиденье.

Гаргулов то погружался в сон, то выныривал из мягких теплых облаков забытья, поглядывая в окно. Сумбурные обрывки сновидений мешались с пейзажами, один чуднее другого. За все это время поезд останавливался лишь раз — посреди маленького пустынного городка. Изящные дома, увенчанные островерхими башенками, флюгерами и шпилями, живо напомнили капитану старый Таллинн, где ему некогда довелось погостить. Но здесь все было запущенным, мертвым — пустынные улочки, темные окна и полное отсутствие людей… Впрочем, периферийное зрение то и дело засекало некое движение, точь-в-точь как в наполненном призраками вагоне.

Проснулся он от громкого металлического лязга. Судя по ощущениям, состав сбавлял ход. В вагоне царил сумрак. Капитан не сразу понял, что же случилось: в окнах, меж двойных стекол, упали тяжелые металлические заслонки, разом перекрыв свет. Неуловимого Джо нигде не было. «Отправился-таки искать на свою жопу приключений, засранец!» Гаргулов выскочил в тамбур, заглянул в соседний вагон… Состав тормозил. Остановка… На самой грани восприятия капитан уловил слабый металлический хлопок за пару вагонов от него и чуть слышное шуршание гравия. Сан Саныч распахнул дверь. Ярчайший солнечный свет резанул глаза. Волна горячего воздуха проникла внутрь, неся с собой дразнящие тропические ароматы. Сквозь выступившие на глазах слезы капитан успел заметить спину Неуловимого Джо и затянутые в джинсу тощие конечности, исчезающие среди сочной зелени.

— Стоять!!! — взревел Гаргулов и спрыгнул на насыпь. Солнце палило вовсю. Щурясь от слепящего сияния, Сан Саныч нырнул в густую листву. Неуловимый Джо бежал по узкой тропинке, ветви деревьев смыкались над ней, образуя изумрудный тоннель. Среди незнакомой растительности проглядывали постройки, но у капитана не было времени разглядывать их. Проклятый Дурко набрал приличную скорость. Гаргулов прилагал все усилия, чтобы не отстать. Он чувствовал, как между лопаток струится пот. Ну и жара, градусов сорок, наверное… Юнец скрылся за поворотом. Гаргулов прибавил темп — но тут нога его подвернулась. В голеностопе вспыхнула нестерпимая боль, и Сан Саныч повалился наземь, скрипя зубами, чтоб не заорать во всю глотку. Тропинка выходила прямо на мощеную светлым камнем улицу. Когда первая, самая сильная боль отхлынула, Гаргулов неловко поднялся на ноги.

— Дурко! Стой, оболтус! Какого лешего ты творишь?! — хрипло заорал он вслед удаляющемуся Джо. Юнец даже не обернулся; спустя мгновение он исчез в гуще листвы… Сан Саныч злобно выматерился, коротко глянул вверх и тут же зажмурился: солнце было почти в зените. Тяжкий зной обрушивался наземь подобно кузнечному молоту.

Отчаянно хромая, капитан добрался до стены ближайшего дома и присел в тени. Воздух стеклянисто колебался, искажая даль; там что-то двигалось — большое и непонятное. Спустя пару минут темное пятно приблизилось, обретя вполне конкретные очертания. Транспортное средство — назвать его автомобилем не поворачивался язык — больше всего походило на гибрид паровоза с трактором. Позади открытой кабины располагался дощатый кузов, заваленный выше бортов туго набитыми мешками. Спереди имелся некий агрегат, увенчанный высокой медной трубой — оттуда вовсю валил дым. Поравнявшись с Гаргуловым, водитель потянул рычаг, и повозка, с шипением выплюнув струю пара, остановилась. Абориген и Сан Саныч с изумлением уставились друг на друга. Странное одеяние аборигена — не то кимоно ниндзя, не то костюм пчеловода, — по всей видимости, было некогда черным, но ткань успела выцвести до невнятного рыжевато-серого оттенка. Голову незнакомца венчала шляпа, пришитая к ее полям плотная кисея заправлялась в ворот куртки. На руках красовались перчатки с раструбами — и это в такую-то жару! Капитан вытер со лба пот, козырнул и постарался принять официальный вид.