Валерий Вотрин - Человек бредущий

— Ты ранен? — воскликнула она. — Люди отца ранили тебя? Ты дрался, дрался за меня?

— Я укололся о плющ, — отвечал Каскет.

Девушка была горячая с постели, как и окружавшая их душная ночь. Они не сомкнули глаз до утра, занимаясь любовью с большим пылом.

— А-а! — заорал Эртель, вламываясь утром в комнату Адальперг. От этого крика Каскету стало нехорошо. С его дядей было еще человек двадцать, или это так Каскету показалось спросонья. Довольно неумело размахивая длинным мечом, Эртель начал гоняться за скачущим по всей комнате Каскетом, который под конец, боясь пораниться об острый клинок Эртеля, выскочил в окно. На полпути плющ предательски оборвался, и Каскет больно ушибся при падении. Здесь, в прекрасном благоухающем саду, его и взяли люди царя, крепко связав. Сверху неслись отчаянные крики Адальперг и рев Эртеля: видимо, происходило небольшое родительское внушение.

— Любимая! — воскликнул Каскет, Эртелю назло. — Я не забуду тебя и с края света приду, чтобы наши любящие сердца воссоединились!

— Я буду ждать, — донеслось сверху, заглушаемое нечленораздельными звуками, издаваемыми Эртелем. — Я буду вечно ждать!

Тяжелая дубинка стукнула Каскета по затылку, и ему стало не до Адальперг.

Он очнулся в подземелье. Возле него с факелом в руке стоял Эртель. Эртель ухмылялся.

— Никто не сможет упрекнуть меня в том, — произнес он, — что я не предупреждал тебя. Нет, я предостерегал тебя, но ты не внял моим советам, кои были продиктованы исключительно доброй волей и благорасположением.

— Но в каком, — заметил Каскет, — они были сделаны тоне?

— Тон — вопрос вторичный. Главное — смысл, содержавшийся в моих увещеваниях.

— За тоном я не понял смысла, — возразил Каскет. — Но все равно я ценю твои советы, дядя, как ценил их и в детстве, когда прислу…

— Я для тебя «его величество», — сварливо перебил Эртель. — Что же ценю в тебе я, Каскет, так это твой талант добытчика, если не сказать прямее и грубее. Ты мне достанешь одну вещь. Но ее трудно достать! — Эртель мерзко захихикал.

— От твоих слов, дядя Эртель, — сказал Каскет ежась, — холодок пробирает меня. Ты меня знаешь, я человек робкий и неспособный на какой-либо отчаянно-смелый поступок.

— Заткнись! — очень тактично и вежливо оборвал его Эртель. — Ты пойдешь и достанешь мне мандрагору.

— Но мне надо подумать, — упавшим голосом проговорил Каскет.

— О да, — обаятельно улыбнулся Эртель. — Я подожду тут за углом. Надеюсь, тебе не помешают в твоих размышлениях некоторые бродящие здесь в изобилии твари, которые, наверно, давно не ели и голодный блеск коих я примечаю вон в тех темных проходах.

— Я согласен, — тотчас же согласился Каскет.

Угрюмого вида стражники приволокли его в курительную Эртеля. Тот как всегда дымил кальяном, золотым с бирюзовыми вкраплениями. Другой кальян, отделанный треугольными сапфирами, курил советник царя Вундт, человек-тапир с безобразной мордой и зелеными морщинистыми лапами, выглядывающими из тонких кружевных манжет. Его Каскет ненавидел, пожалуй, еще сильнее, чем своего дядю.

— Надо отдать тебе должное, — произнес Эртель, когда Каскета расковали. — Адальперг тоскует по тебе. Но я запер ее в башне: так, может быть, она быстрее успокоится.

Эртель и Вундт внимательно следили за реакцией Каскета.

— Мерзавец! — пылко вскричал тот, потому что этого от него ждали. — Ты поплатишься за это!

— Все такой же дурак, — удовлетворенно заметил Вундт. — В детстве дурак — и сейчас дурак. Дурак, и все.

— Сам ты дурак, — сказал ему Каскет. — Сволочь поганая.

Вундт обиделся.

— Ты лучше подумай, — ехидно намекнул Эртель, — как ты собираешься выполнять свое обещание. Или ты не обещал ничего? А ну, поклянись!

— Клянусь фаллосом Тука, бога стрекоз, — поклялся Каскет.

— Мандрагора, — сказал Вундт, — есть растение необычное, свойств которого почти никто не знает достоверно. Все, кто пытались добыть его, погибали страшной смертью.

Каскет расхохотался.

— Чего это ты смеешься? — насторожились они.

— Те, кто погиб, были просто невежи, — ответствовал Каскет. — Были ли они одни в своем странствии?

— Не было никакого странствия, — недовольно произнес Эртель, уязвленный смехом Каскета. — Мандрагора растет в лесу, который расположен за городской чертой. А насчет другого — да, они отправлялись в путь всегда в одиночку. Тебе что-то известно?

— Только то, что нужно взять с собой спутника. Правда, можно и собаку. Но я лучше возьму с собой вас.

— Для чего?

Каскет снова засмеялся.

— Для компании.

Каскет, Эртель и Вундт вышли из дворца. Была ночь того же дня, беззвездная и тревожная. Вдалеке мерно шумело море. Через два часа они оказались у кромки леса. Это был странный лес: совершенно лишенный подлеска, с огромными могучими деревьями, которые стояли правильными рядами, он был похож скорее на храм неведомого бога, чем на обычный лес.

— Здесь растет мандрагора, — сказал Эртель.

— Да, сегодня можно будет сорвать ее. — Каскет посмотрел на небо, потом на своих спутников. Вундт держал меч, и Каскет не сомневался, что при малейшем неосторожном движении тапир тут же убьет его. Поляну, где росли мандрагоры, они обнаружили быстро, ибо она была не единственной такой поляной в этом колдовском лесу. Там и сям среди темной травы слабо светились пучки листьев. Казалось, все застыло кругом, не издавая ни звука и прислушиваясь к ним. Каскет сделал знак. Эртель и Вундт подошли поближе, все время тревожно оглядываясь. Каскет нагнулся и взялся за один светящийся пучок.

— И как это вы, — заметил он, — согласились пойти за мной? С этими словами он потянул мандрагору из земли. Раздался глухой, жуткий стон. У него закололо в висках, кровавой пеленой застило глаза, но он успел увидеть, как два его спутника упали на землю. Выдернутую из земли мандрагору Каскет небрежно отшвырнул в сторону. Эртель смотрел на него угасающим взглядом.

— Невежество, — назидательно сказал ему Каскет. — Когда в доме такая великолепная библиотека, только полный болван захочет курить кальян и валяться на мягком ложе. Мандрагора излишне возбуждает, дорогой дядя, и я очень рад, что это не пошло тебе на пользу.

Потом Каскет исчез в лесу.

Глава 6

Он вышел к невысокой горе, у подножия которой стояла хижина, крытая тесом. Внутри хижины сидел странного вида лысый человек, которого звали Ставангер. Ставангер был представителем бестической философской школы, поэтому приветствовал Каскета восторженным рычанием, стрекотом и кваканьем. У него давно не было собеседников, и жажда общения переполняла его.

— Приветствую тебя, — сдержанно и с недоверием сказал Каскет.