Елена Силкина - Кошачий бум. Виня

Виня повернула к мужу лицо, всё в зубной пасте, словно в боевой индейской раскраске.

— Если бы я верила в оборотней… Она лазает по мебели, как обезьяна; она интересуется предметами, которыми никогда не интересуются кошки; она ласкова, как сто кошек, вместе взятых, и вызывает по отношению к себе такую неистовую нежность, как далеко не каждый человек; и глубина взгляда у неё, как у разумного существа…

— И она такого размера, что в будущем вполне может вымахать до габаритов льва, — подхватил Гелий. — Мне этот монстрик не нравится. Надо немедленно завезти его подальше в лес и там оставить.

— Да ты что! Она же погибнет!

— Тем лучше.

— Да ты хоть что! Она странная, но хорошая, у нее в глазах светится не только ум, но и доброта!

— Маленькие крокодильчики тоже ласковые и любят хозяина, их можно приручить. Но как только вырастают, мгновенно дичают и норовят сожрать. Не знала? А чем кончила семья, содержавшая льва и снимавшаяся с ним в кино, помнишь?

— Но Стрылька — это совсем другое дело! Она — явно существо разумное! Конечно, сумасшедшее заявление с моей стороны, но присмотрись сам! Я, в конце концов, тоже необычная, постоянно с инопланетянкой сравнивают! Может, и меня надо завести в лес и оставить там для вящей безопасности?

— Может, и стоит, — проворчал Гелий. — А то, сдается мне, что ты меня приколдовала. Еще изведёшь, чего доброго…

— Дурак, — буркнула Виня. — Я не умею колдовать и никогда не умела. Если бы умела, то ты бы так себя со мной не вел.

Гелий взвился.

— Я — дурак?! Мне никто никогда такого не говорил!!!

Глаза у него стали бешеные. Виня испугалась, что он сейчас её ударит.

— Умный! — огрызнулась она. — Но иногда несёшь такое…

Гелий вроде бы остыл.

— Лучше кошку навещу, чем тут отношения в очередной раз по-глупому выяснять!

И Виня убежала на лестницу.

На лестнице было холодно, но Виня за шубкой не вернулась. И пошла пешком, с усилием перебарывая раздражение, возникшее из-за ссоры.

Несколькими этажами ниже обогнала парочку в косухах и банданах — парня и девчонку. До неё донесся обрывок разговора.

— …Есть чем-то похожая личность. Но эта личность — животное! Кошка…

— Что ж ты сразу не сказал?!

— …К тому же словно закрывается, прячется. Здесь столько кошек…

Лестничная площадка второго этажа была пуста и опрятна. Кошку с котятами все-таки кто-то взял?..

Хлопнула дверь подъезда, и к Вине поднялась Галина Сергеевна.

— Ты уже видела?

— Видела что?

— Котят. Один валяется с оторванной головой, второй раздавленный, кошка и еще двое не знаю, где. А я думала, вы их взяли, успели.

— Мы их как раз отнесли обратно. У нас они кричали от голода, а в подъезде их кормили.

Виня замолчала и побежала к лифту, который, к счастью, пришел быстро. В кабине она заплакала, а в квартиру вбежала, громко рыдая.

— Это ты их убила! — заорал на неё Гелий, узнав, в чём дело. — Ты отнесла их обратно! У нас они погибли бы, но дня два ещё пожили бы!

И он сел за телефон, чтобы поболтать с Верочкой Лаврухиной.

Виня, кусая губы, побежала на кухню, откуда доносились свирепые боевые кличи.

Малдер и Тедик дрались смертным боем из-за Стрыльки. Виня облила их холодной водой, и они забились под диваны.

Пришел Гелий, посмотрел на Виню, неподвижно сидящую возле окна.

— Верочка в реанимации. Вчера снова пыталась покончить с собой.

Виня промолчала.

Гелий присел рядом с ней на диван, посидел немного, потом обнял её и прижал к себе.

— А с кисинькой ничего не случится, кисинька никогда так не сделает, кисинька вечная. Кисинька своего котиньку не бросит. Десять тысяч лет в браке кисиньку не пугают?

— Я уже говорила, что не пугают, — вздохнула Виня. — Хоть миллион.

Гелий довольно улыбнулся и пошел листать ежедневник и звонить по редакциям.

Прозвенел звонок, и Стрылька бросилась в прихожую, опередив Виню. Но она не любопытствовала, кто пришел, а пыталась не пустить хозяйку к двери, суетилась под ногами и даже ударила Виню лапой по голени.

Виня удивилась.

— Кисинька, что случилось? Что ты хочешь мне сказать?

Стрылька не мяукала и мысленных картинок не подавала. Но стояла на дороге с самым решительным видом.

Виня попыталась, нагнувшись вперед, дотянуться до замка, и кошка отчаянно закричала.

— Да что такое?!

Дверной звонок надрывался.

Виня подхватила кошку на руки, а дверь открыл прибежавший на шум Гелий.

В прихожую шагнул Максим Петриков, очень долговязый молодой человек лет двадцати, круглый год одетый в тонкий камуфляжный комбинезон. Все звали его Максом; год назад он приехал из Новосибирска в Москву, пытался здесь закрепиться и перевести сюда свою пенсию, а пока жил в офисе «Комитета защиты гражданских прав» вместе с двумя десятками беспризорников, которых бесплатно водил в кинотеатр при помощи знакомой билетерши.

— Ты обещала меня нарисовать, — сказал Макс Вине, присаживаясь на диван. Парень был бы симпатичным, если бы не маленькая голова и слишком глубоко посаженные глаза.

— А где Ришенька?

К Марише, которую Гелий несколько месяцев назад привел из «Комитета» и называл своей второй женой, а Виня — своей приемной дочерью, Макс был неравнодушен.

— Ришенька спит.

Мариша спала большую часть суток, и так тихо и неподвижно, что порою Виня вообще забывала о ее присутствии.

Виня пошла в комнату, Макс пошагал за ней. Она следила, чтобы он ненароком не наступил на кошек, но кошки куда-то подевались. Груда курток и покрывал на втором столе, служившем спальным местом, зашевелилась, и из нее показалось узкое бледное личико, обрамленное мягкими прядками волос, выкрашенных в рыжевато-розовый цвет.

— Нет, я уже, это, не сплю.

Риша частично выпросталась из клубка одежды, служившей ей одеялом, и села, прислонившись спиной к гардеробу, возле которого стоял стол-тахта.

— Я есть хочу, — неторопливо проговорила она нежным голоском.

— Сейчас я сделаю всем по бутерброду с маслом и сварю рыбу. Все это Макс принес от тети Люды, — весело сообщила Виня.

Тетя Люда жила в Химках, являлась родственницей Макса, по его утверждению, и, кроме Макса, пустила к себе жить квартиранта, торговавшего на рынке рыбой. Квартира приобрела неистребимый запах, зато даже при отсутствии денег всегда было, что поесть. Макс часто привозил по несколько рыбин Гелию, воруя их у тети Люды из холодильника.

Гелий схватил бутерброд с маслом и хлопнул входной дверью, взмахнув кейсом и бросив на ходу, что он — в редакцию.