Евгений Лукин - Тупапау, или Сказка о злой жене

— Все-таки как-то… незаконно, — с сомнением заметил Валентин.

— Закон — это я! Таура Ракау Ха'а Мана-а!

Это чудовищное заявление произвело странное воздействие на Валентина. Жилистый бородатый Толик выглядел в лунном свете так внушительно, что ему верилось.

— Да-а… — как-то по-детски обиженно протянул Валентин. — Это здесь… А там?

— Где «там»? — оборвал его Толик. — Нет никакого «там»!

— Ну, там… Когда вернемся.

Таура Ракау почувствовал слабость в ногах. Пальмы качнулись и выпрямились. Он нашарил рукой борт «Пенелопа» и сел.

— Как вернемся? — проговорил он. — А разве мы… Ты… Ты, наверное, не то хотел сказать… Ты хотел сказать, что это возможно теоретически?.. Теоретически, да?

— Нет, — удрученно признался Валентин. — Теоретически это как раз невозможно. Пока невозможно.

Толик сморщился от мыслительного напряжения.

— А как же тогда… — жалобно начал он и замолчал. Затем вскочил и с треском ухватил Валентина за руру на груди.

— Ты что ж, гад, делаешь? — прохрипел он. — Ты чем шутишь?

— Да не шучу я!.. — делая слабые попытки освободиться, оправдывался Валентин. — Правда, невозможно.

— Ничего не понимаю… — Толик отпустил его. — Ну ты же сам только что сказал, что мы вернемся!

— А куда я денусь! — с тоской проговорил Валентин. — Она ж с меня с живого не слезет!..

Тихо, как сомнамбула, подошел Федор Сидоров с закрытыми глазами — духота доняла. Не просыпаясь, он проволок мимо них циновку и рухнул на нее по ту сторону «Пенелопа». Затем над бортом появилась его сонная физиономия.

— А вы чего не спите, мужики? — спросил усыновленный авангардист, по-прежнему не открывая глаз.

— Да вот тут Валька нас домой отправлять собирается…

— А-а… — Физиономия качнулась и исчезла, но тут же вынырнула снова, на этот раз с широко открытыми глазами.

— Что?!

— Вот только теорию относительности опровергнет — и отправит, — сердито пояснил Толик.

С невыразимым упреком Федор посмотрел сначала на него, потом на Валентина.

— Мужики, не пейте кровь! — с горечью попросил он.

17

Прошла неделя.

18

Толик сбросил связки бананов перед хижиной и вдруг к удивлению своему заметил Валентина. Днем? Посреди поселка? В опасной близости от Тупапау? Странно…

Голый до пояса конкурент колдуна сидел на корточках перед божественной медной проволокой и, упершись ладонями в колени, пристально рассматривал один из ее тусклых витков.

— Молишься, что ли? — хмуро поинтересовался Толик, подойдя.

Валентин вздрогнул.

— А, это ты… — Он снова вперил взгляд в проволоку. — Слушай, подскажи, а? Вот этот виток нужно вывихнуть на сто восемьдесят два градуса, оставив все остальное без изменений. Такое технически возможно? Я имею в виду: в наших условиях…

Таура Ракау остолбенел.

— А ну пошел отсюда! — грозно приказал он вполголоса. — И чтобы больше к проволоке близко не подходил!

Валентин вытаращил глаза.

— Какой виток? Куда вывихнуть? Ты что, не видишь? — В гневе Таура Ракау щелкнул по одной из желтеньких священных тряпочек. — Табу! К ней даже прикасаться нельзя!

Валентин моргал.

— Толик, — растерянно сказал он, — но… я нашел решение, Толик!

Таура Ракау покосился сердито, но лицо Валентина сияло такой радостью, что вождь, поколебавшись, сменил гнев на милость. В конце концов, почему бы и нет? Почему в самом деле не допустить, что, изрисовав очередной гектар влажного песка, Валентин выразил наконец в формулах постигшую их драму?

— Опроверг, что ли? — спросил Таура Ракау ворчливо, хотя и вполне дружелюбно.

— Да как тебе сказать… — замялся Валентин. — В общем… интересующее нас явление вполне укладывается в рамки…

— Ага, — сказал Толик. — Понятно. Ну, а проволоку зачем гнуть собирался?

— А проволока, Толик, — в восторге отвечал ему Валентин, — это почти готовая установка! У нас есть шанс вернуться, Толик!

Вне всякого сомнения, Валентин говорил искренне. Другой вопрос: был ли он вменяем? Если вдуматься, Тупапау кого хочешь с ума сведет…

— Валька, — проникновенно сказал вождь, присаживаясь рядом на корточки. — Кому ты голову морочишь? Какая еще к черту установка? Ну не станешь ты для Натальи хорошим — хоть пополам разорвись! Ты думаешь, она ничего не понимает? Все она прекрасно понимает. И что не виноват ты ни в чем, и что не выбраться нам отсюда… Просто ей повод нужен, чтобы пса на тебя спускать. Ну зачем ты все это затеял, Валька?..

Валентин смотрел на него, приоткрыв рот.

— Ты… не хочешь домой? — потрясенно вымолвил он, и тут его наконец осенило: — Слушай… Так тебе, наверное, понравилось быть вождем? А я, значит…

Толик вскочил, и минуты две речь его была совершенно нецензурной. Валентин оторопело смотрел на него снизу вверх.

— Ты мне скажи такое еще раз! — выходил из себя уязвленный Толик. — Вождь! Хвост собачий, а не вождь! Хуже снабженца!..

— Тогда почему же ты?..

«Разгоню! — державно подумал Таура Ракау. — Вальку — к общественно полезному труду, а Тупапау — на атолл! Поживет одна с недельку — вернется шелковая!»

— Ты кому голову морочишь? — повторил он, недобро щурясь. — Ну, допустим, выгнул ты проволоку. На сто восемьдесят два градуса. И что будет?

— Да-да, — озабоченно сказал Валентин. — Самое главное… Здесь грозы бывают?

Таура Ракау сбился с мысли. Грозы? Таароа что-то говорил о сезоне дождей… А при чем тут грозы?

— Громоотвод? — спросил он с запинкой.

— Изящно, правда? — просиял конкурент колдуна. — Молния нас сюда забросила, она же нас и обратно отправит. По всем расчетам должна сложиться аналогичная ситуация…

Замысел Валентина предстал перед Толиком во всей его преступной наготе. Нагнать страху. На всех. И в первую очередь — на Тупапау. Да в самом деле: кто же это в здравом уме согласится второй раз лезть под молнию!.. Понятно… Он думает, Наталья испугается и притихнет… Ой, притихнет ли?

Тут Толик заметил, что Валентин умолк и как-то странно на него смотрит.

— Ну? Что там еще у тебя?

— Толик, — сказал Валентин, — можно, я останусь здесь?

— Где здесь?

— Ты не сомневайся, — преувеличенно бодро заверил Валентин. — Вы прибудете куда надо. В целости и сохранности.

Таура Ракау Ха'а Мана-а остолбенел вторично.

— Стоп! — рявкнул он. — Ты хочешь нас отправить, а сам остаться?

— Но если мне здесь нравится! — неумело попытался скапризничать Валентин. — Климат хороший, море… и вообще… Люди приветливые…