Виктор Шибанов - Черная троица

Но не долгожданный Оазис заставил восторженно замереть молодого послушника. У самого горизонта, от одного его края до другого, тянулась темно-синяя полоса. Лучи заходящего солнца искрами играли на далекой водной поверхности, порождая причудливые блики и серебристые дорожки.

– Да, юноша, это и есть Океан, что делит населенные людьми земли на две части, – незаметно подошел к Умберто брат Винциус. – Трудно представить всю его бесконечность и величие. Однако вот и Оазис, а там, – он махнул рукой вправо, указывая на несколько едва различимых огоньков, – Новый город.

В быстро наступивших сумерках караван расположился на долгожданный отдых. Пока караванщики поили животных и ставили палатки, стемнело окончательно. Устало прислонив спину к стволу невысокой пальмы, стоящей прямо на границе Оазиса, и радуясь покою, брат Умберто с облегчением вздохнул. Пламя крохотного костра освещало всего несколько локтей пространства, выхватывая из ночной тьмы лицо брата Винциуса, сидящего напротив послушника.

– Сколь долгим был путь, – тихо вздохнул юноша.

– Да, долгим, но тем более почетным, что шли мы по стопам Спасителя, – ответил брат Винциус. – Вспомни, брат мой, Песчаные Главы из Его Деяний! Именно этим путем шел Он в Рас-Халейн, и именно здесь Он поверг одного из Черной Троицы – Владыку Разрушения. Может быть, тысячу лет назад, готовясь к битве, он сидел именно на том месте, где сидишь сейчас ты…

Странное шипение и шорох прервали неспешную речь монаха. Брат Винциус моментально замолк и прислушался. Брат Умберто в изумлении уставился на освещенный отблесками пламени песок. Прямо перед ним начал вздуваться пузырь. Он становился все больше и больше, пока наконец с сухим треском не лопнул. А из него появилась голова гигантской змеи. Причем змеи, необычной не только своими размерами, но и обликом – с высоким лбом, выступающими ноздрями и острыми, высунутыми из широкой пасти клыками. Там же, где у змей было лишь длинное туловище, у страшного существа выглядывали две пары когтистых, покрытых чешуей лап, гротескно напоминающих человеческие руки.

Парализованный ужасом послушник замер, глядя на чудовище, которое устремило немигающий взгляд круглых желтых глаз с вертикальными зрачками прямо на него. Брат Винциус же стремительно наклонился к костру, схватил руками кипящий над огнем котелок и одним резким движением выплеснул его содержимое прямо в вырастающего из-под земли змея. Раздалось громкое шипение, и тварь, издав пронзительный, переходящий в визг свист, мгновенно зарылось обратно в песок.

– Наги! Они боятся воды! – успел крикнуть брат Винциус, но ответом со стороны лагеря стал душераздирающий крик. За ним последовали громкое шипение и вопли ужаса. Испуганно заржали лошади, а затем все вмиг утонуло в жутком и кровавом хаосе. В свете нескольких походных костров мелькали змеиные тела, вскакивали сонные купцы и охранники, метались сорвавшиеся с привязи лошади. Возгласы боли и отчаяния заполнили лагерь, заглушая яростное шипение и страшный звук раздираемой на части человеческой плоти.

Вскочив на ноги, брат Умберто, даже не осознавая этого, подхватил лежащий рядом дорожный посох и попытался броситься на помощь одному из стражников, который отбивался от трех огромных змей.

– Поздно! – схватив за рукав рясы, остановил его брат Винциус. – Нагов слишком много. – Страдание отразилось на лице монаха. – Мы не сможем никого спасти и лишь напрасно погибнем. Бежим, брат Умберто. Вспомни молитву Чистой Тишины, что я учил тебя, тогда у нас будет шанс спастись из этой бойни.

Все громче и громче становилось позади шипение, лопался песок, и чудовища десятками вырывались наверх. Вопли терзаемых людей и ржание лошадей жутким эхом отдавались в голове охваченного отчаянием брата Умберто. Пригнувшись, двое монахов незамеченными ускользнули из гибнущего лагеря в глубь пустыни.

– Доблесть и безрассудство, брат мой, – это разные вещи. Порой выполнить свою задачу труднее, чем геройски погибнуть, – печально сказал Винциус, глядя на распластавшегося на песке обессиленного брата Умберто. Беглецы удалились на безопасное расстояние от Оазиса и теперь остановились, чтобы перевести дух.

– Но все эти люди, наши спутники… – задыхаясь от усталости и отчаяния, проговорил послушник.

– Поверь, брат Умберто, если бы был хоть один шанс помочь им, я бы первый бросился в бой, отдав всю свою духовную силу для защиты людей. Но сделать что-либо было уже слишком поздно, а я… я не мог рисковать и не выполнить порученное мне.

– Брат Винциус, если мне будет позволено спросить, какое важное поручение дал вам настоятель? – отдышавшись, спросил Умберто.

– Что же, я полагаю, ты имеешь право знать, – задумчиво ответил брат Винциус. – Долгие годы в стенах нашего монастыря хранилась одна реликвия… Не спрашивай какая, брат мой, я не вправе назвать тебе ее истинное имя, да это сейчас и не так важно. Важно то, что зло проникло в стены монастыря, и мне было велено втайне вывезти святыню сюда, на Восток, в Пустынь Серых Песков. Да, брат Умберто, она сейчас со мной, – продолжил Винциус, осторожно прикоснувшись к надетой под походную рясу мошну. – И вот почему мы не можем рисковать. Новый город сейчас отрезан от нас, поэтому я предлагаю идти в Пустынь напрямую. Приободрись, юноша, – она не так далеко отсюда, и если Небеса будут милостивы к нам, а ты – стоек духом и телом, то к утру мы достигнем ее неприступных стен.

Путь до Пустыни оказался тяжелым, но не настолько, как опасался молодой послушник. Хотя он так и не успел отдохнуть в Оазисе, идти под прохладой ночи было гораздо легче, нежели под палящими лучами безжалостного солнца. К тому же его уже не отягощала ноша, брошенная во время бегства, – все имущество сейчас состояло лишь из прочного дорожного посоха.

Всю дорогу монахи старательно прислушивались к ночным шорохам пустыни – когда дневная жара уходила, казавшиеся мертвыми днем пески оживали. К счастью, змеи-наги им не встретились, а мелкие обитатели пустыни сами сторонились людей.

Чернота неба уже не казалась такой бездонной, а звезды – столь яркими, когда усталые путники увидели в их слабом свете силуэты высоких скал. Они гордо устремлялись ввысь, словно острова посреди песчаного моря. Вскоре восточный склон неба окрасился алой полосой. Лучи восходящего солнца осветили красновато-коричневые скалы, и брату Умберто показалось, что перед ним – созданная самим Творцом крепость, чьи неприступные стены возвышаются на несколько сотен локтей. А на самом верху, среди расщелин и уступов, виднелись десятки отверстий, чьи правильные формы указывали на то, что вырублены они были человеческой рукой.