Карина Линова - Потерянный бог

Но автором сегодняшнего происшествия Локи, к ее сожалению, не была.

— Ты ведь знаешь Светлых, — лениво протянула ее подруга, по-купечески крепко сбитая Марита Сотэш, — Наверное, где-то на дереве сидит котенок, и им нужно его спасти.

— Светлые та-акие благородные, — смахивая воображаемую слезу умиления, подчеркнуто восторженным тоном произнесла Локи. Захихикали девушки одновременно.

Потом Локи повернулась к хозяйке магазина, невозмутимо стоящей за прилавком:

— Это было великолепно, Тара.

Высокая темноволосая женщина, похожая на варварку с юга, благосклонно улыбнулась в ответ и чуть склонила голову, принимая похвалу:

— Никто не смеет безнаказанно говорить таких вещей о Повелителе в моем присутствии, — промурлыкала она хрипловатым контральто.

— Жаль, что в следующем году я уже не увижу ничего подобного, — вздохнула Локи.

— Ты всегда можешь поймать парочку Светлых и использовать на них самые оригинальные заклинания, — предложила Тара.

— Одной это будет не так интересно, — покачала головой девушка, на мгновение погрустнев.

— Эй! Что я пропустил? — Темные повернулись, кто с удивлением, кто с любопытством глядя на худощавого симпатичного парнишку, только что открывшего дверь лавки. Его черные, сильно вьющиеся волосы были прикрыты цветастым пурпурным платком, наподобие тех, что носят пираты. На шее висело несколько ожерелий, одно другого краше, в ушах болтались крупные серьги. Парень одарил всех присутствующих ослепительной улыбкой.

Тара тихо засмеялась.

— О, во имя Первых, Табис, на что ты похож? — с отвращением воскликнула Марита, подходя к младшему брату, чтобы снять с него сияющее уродство. Хотя на ней вот это вот жемчужное ожерелье смотрелось бы куда лучше.

— Убери с меня эту гадость, — потребовал Табис, — такие блестялки носят только девчонки!

— Если их носят только девчонки, зачем же ты их нацепил? — захихикала Локи.

— Вовсе нет! — возмущению Табиса не было предела, — они атаковали меня!

— Ну конечно, — все еще улыбаясь, согласилась Темная. Табис был бесподобен: хорошенький, как куколка, с большими невинными глазами и солнечной улыбкой. Идеальный ребенок. Ни с первого, ни со второго взгляда невозможно было догадаться, что он Темный, из очень старой и почтенной семьи. Амадей Тартис не раз вслух заявлял, что из Табиса ничего толкового не получится, но Локи так не считала. Просто тьма была спрятана в душе брата Мариты очень глубоко, а не почти у поверхности, как, например, у младшего Тартиса или у самой Локи.

— Опять шуточки Дарена? — устало вздохнула Марита.

— Нет, это Беро, — покачал головой ее брат, — Дарена никто не видел со вчерашнего дня. Вы тут закончили? Я есть хочу!

Девушки переглянулись:

— Мальчишки в таком возрасте вечно хотят есть, — покачала головой Локи.

— И много, — со вздохом добавила Марита, — куда только все девается?

— Ну, так мы идем? — Табис почти приплясывал от нетерпения, строя сестре и ее подруге умильные рожицы. Свои карманные деньги он потратил еще неделю назад, и теперь насыщение его молодого организма зависело только от щедрости сестры.

Марита неожиданно вскрикнула: ожерелья и сережки, которые она успела снять с непутевого братца, замерцали в ее ладонях и истаяли струйкой цветного дыма.

— Беро — настоящий мастер иллюзий, — с гордостью за двоюродного брата проговорила Локи, — пока не исчезнут, от настоящих не отличишь.

Сегодня был второй день ярмарочной недели, и толпа вокруг них шевелилась, как живой добродушный зверь. Троица игнорировала вопли и недовольные взгляды отталкиваемых с дороги людей, спорила, куда пойти обедать, а Локи еще время от времени с язвительной ехидцей комментировала чей-нибудь внешний вид.

Наевшись, и кое-что еще прикупив, они отправились к Орденской твердыне, оплоту мира и стабильности в Империи, а по совместительству временной тюрьме для Локи, Мариты, Табиса, и еще пары сотен подростков из Темных семейств.

Локи остановилась, почувствовав, что Марита дергает ее за рукав платья:

— К нам идет Амадей Тартис, и он смотрит прямо на нас, — прошептала подруга ей на ухо. Локи скривилась: старшего Тартиса она недолюбливала.

Нобиль остановился перед ними, как всегда подтянутый и высокомерный:

— Нобилесса тор Айрис, — обратился он к Локи, — какая честь.

«Он бы меня еще полным титулом назвал», — подумала Локи, пытаясь понять, что могло понадобиться от нее правой руке Повелителя. Амадей Тартис редко снисходил до общения с менее знатными дворянами, если, конечно, не хотел получить из этого какую-то выгоду для себя. А выгода для Тартиса обычно означала неудобство для всех остальных.

Локи заставила свое лицо стать непроницаемой маской и присела в небольшом поклоне, какой по высокому этикету предназначался равным — и пусть подавится своим высокородством! Марита стояла рядом с ней, замечательно играя роль пустоголовой куклы — многие поначалу верили. Табис одарил Амадея Тартиса своей обычной сияющей дружелюбной улыбкой, — но с тем же успехом он мог улыбаться каменной стене, — его просто не заметили.

— Амадей, — с ядовитой ласковостью промурлыкала Локи, благополучно забыв, что Тартис-старший не давал ей позволения обращаться к нему по имени, — что за приятная встреча. Как поживает Кларисса?

Губы Амадея зло скривились, и Локи могла поклясться, что аметист в его кольце выпустил маленькую молнию. Очень маленькую, похожую на солнечный отблеск, вот только день сегодня выдался пасмурный, не чета вчерашней жаре. По мнению Локи, Амадей и Дарен были очень похожи, только у отца самоконтроль самую малость получше.

— Должен сказать, я разочарован, дорогая нобилесса, — ласково промурлыкал Тартис. — Я полагал, что время, проведенное в доме твоего уважаемого дядюшки, а также в обществе представителей более выдающихся семейств, — последовал едва заметный кивок в сторону Мариты, — поможет сгладить неловкие огрехи столь неудачного воспитания и превратит тебя в достойную молодую леди. Очевидно, я был не прав. Как жаль, но пословица, что только грязь происхождения прилипает намертво, не лишена оснований.

О да, речь Тартиса. Искусство вежливо унизить и лишить достоинства парой хорошо подобранных фраз. Найти больное место и вкопаться в него поглубже, посыпать солью и выставить на всеобщее обозрение.

Локи усилием воли заставила себя не покраснеть от стыда и гнева, чтобы Тартис, да избавят Первые, не подумал, что она чувствует себя униженной.

— Не мудро показывать дурные манеры, нобилесса, особенно не мудро демонстрировать их передо мной, — с ноткой угрозы в голосе продолжил Амадей Тартис. Локи выдавила в ответ легкомысленный смешок: