Екатерина Мурашова - Взгляд

Знаешь, это ведь не так глупо, согласна? Наше государство процветает уже много лет, хотя бывали и неурожаи, и наводнения, и набеги. Нищих у нас немного, но и богачей тоже. Поэтому только один из Тамарисков при жеребьевке угодил в семью богатого купца. Знаешь, в правление этого Тамариска почти не было военных походов, зато установилась торговля с такими странами, о существовании которых мы раньше лишь смутно догадывались. Но, может быть, это совпадение…

Я думаю, дед охотно обошел бы обычай, если бы это было возможным. Но он сам всегда и повсюду говорил, что крепко стоит лишь та держава, где блюдут заветы отцов… ну, и все такое, и понимал, что, отступись он сейчас, не только народ, но и знать осудит его.

Жребий был брошен и принц попал в крестьянскую семью, где без него было семь детей. Тамариск стал восьмым. Они, наверное, были неплохими людьми, но очень занятыми, и вовсе не собирались проникаться мыслью, что воспитывают наследника престола. Увидев, что парнишка крепкий, умеет постоять за себя и уплетает за обе щеки все, что дают, они успокоились и действительно приняли принца в свою семью, то есть перестали обращать на него внимание, так же как не обращали его и на своих собственных детей, следя лишь за тем, чтобы они были накормлены и как-то одеты. Сплачивало семью лишь одно – обработка земли и добывание еды во всех ее возможных видах. На остальное просто не хватало ни сил, ни времени. Довольно скоро стало ясно, что в смысле приспособления его к крестьянскому труду, Тамариск безнадежен. Он не желал даже помогать матери и сестрам в огороде и прославился лишь изготовлением чрезвычайно хитроумных ловушек для ворон, мышей, сусликов и прочей мелочи, вредящей посевам. Однако, махнув рукой на его земледельческое образование, в семье вовсе не считали Тамариска безполезным. Пропадая целыми днями в лесу и в горах(деревня стояла у подножия гор), и иногда по неделе не возвращаясь домой, принц стал прекрасным охотником и рыболовом (о его таланте к изготовлению снастей я уже говорил). Весной, когда кончались запасы, и вся семья переходила на похлебку из отрубей, слегка забеленную молоком, юный Тамариск часами лежал у запримеченных чуть ли не с осени нор, стоял с гарпуном посреди ледяного потока, пробегал на лыжах огромные расстояния, чтобы перезарядить силки и капканы, и фактически до первой травы кормил всю семью, ежедневно принося то рыбу, то зверя, то птицу.

Так незаметно для всех проходили месяцы и годы. Дед очень сдал за это время. Когда в страну с юга пришла желтая лихорадка, на него и Морилону просто страшно было смотреть. Я думаю, он наплевал бы на все обычаи мира, если бы стены дворца могли надежно защитить принца от лихорадки. Но увы! У нас во дворце она свирепствовала так же, как и в хижинах крестьян, и много слуг и дворцовой знати умерло тогда, и умерла младшая сестра Тамариска, которой было всего два года.

Когда прибежал гонец и сообщил, что желтая лихорадка вошла в деревню, где жила семья, приютившая принца, Морилона упала без памяти, а дед окончательно потерял себя и велел казнить гонца, но моя мать спрятала его, а потом помогла бежать из страны – она не только не любила ненужных жестокостей, но еще и охраняла авторитет деда. Мать вообще была одной из немногих в те дни, кто сохранял здравый рассудок и не поддавался панике. Она лично руководила мобилизацией и рассылкой людей для расстановки санитарных кордонов и изоляции пораженных деревень, следила за соблюдением всех похоронных формальностей для умерших и вообще казалась присутствующей в нескольких местах одновременно. Мне она строго-настрого запретила выходить из башни и даже пищу мне оставляли рано поутру на нижних ступеньках. Мать никогда не забывала о том, что, случись что-нибудь с Тамариском, единственным наследником деда остаюсь я…

Оправившись от двойного удара, дед с Морилоной послали двух своих самых доверенных слуг с заданием преодолеть санитарный кордон и узнать о судьбе Тамариска. Не знаю, как им это удалось, потому что в то время без всяких вопросов убивали и сжигали тело любого, кто пытался войти или выйти из пораженных деревень. Таков был уклад, заведенный самим дедом. Это был разумный уклад, и в результате наша страна всегда меньше страдала от эпидемий, чем соседи, но кто же мог знать, что когда-нибудь дедова предусмотрительность обернется против него самого…

Не знаю, что случилось со вторым, но один из посланных слуг точно вернулся и принес такие вести: Тамариска, ни живого, ни мертвого, в деревне нет.

Морилона затосковала пуще прежнего, решив, что сын умер и сожжен вместе с другими деревенскими покойниками, а дед, наоборот, приободрился и поживел, и всем говорил, что Тамариски так легко не погибают.

Когда наступившая зима притушила лихорадку, выяснилось, что дед был прав в своих надеждах. В то время, когда лихорадка пришла в деревню, Тамариск, как всегда, был на охоте, в горах. Возвращаясь с добычей, он увидел санитарный кордон, обо всем догадался и счел за лучшее убраться обратно в лес, где в пещерке около водопада спокойно прожил до холодов, питаясь дичью и кореньями и время от времени наведываясь вниз. Когда кордон сняли, он вернулся к своей семье. Из семи названных братьев и сестер Тамариска уцелело трое, к счастью, в живых остались и родители, которые, в меру погоревав, тутже состряпали одну за другой еще двух дочек взамен умерших.

Вскоре после этого истекли пять урочных лет и Тамариска забрали назад, во дворец. Приютившую его семью по обычаю щедро наградили. Трех уцелевших братьев, одного старшего и двух младших, принц, впервые проявив неукротимость нрава, забрал с собой в город. Все, кроме самих мальчишек, были против этого решения, но Тамариск категорически заявил, что без братьев и он никуда не поедет, а увозить его силой бесполезно, потому что он все равно сбежит. Дед, откровенно восхищаясь наследником, выполнил его требование.

На дворцовом кладбище Морилона показала Тамариску склепик его маленькой сестры.

– Черт возьми, сестра! – сказал Тамариск. – Если бы я знал, что ты есть, я утащил бы тебя из дворца, и мы прекрасно прожили бы лето в пещере у водопада. Я кормил бы тебя и приносил бы тебе зверьков с переломанными лапами, чтобы ты могла играть с ними. А сейчас я уже мог бы таскать тебя на закорках, изображая лошадь, и ты колотила бы меня пятками по бокам… – но Тамариск уже тогда не был склонен предаваться печали, и потому счел своим долгом утешить родителей, которых совершенно забыл за годы разлуки. – Но вы не печальтесь. Когда подрастут Кери и Лиз, я возьму их сюда и они станут вам вместо дочерей. Сейчас они еще слишком маленькие, и им лучше жить в деревне, потому что здесь, во дворце, слишком сыро, холодно и мало свежего воздуха. Хорошо, что вы, отец с матерью, удалили меня из дворца. Иначе, чего доброго, я стал бы похож на Раваризена, живущего в старой башне…