Михаил Попов - Пророчество Золотого Перуна

Велимудр помог Яросвету встать на ноги. Тяжкий груз свалился с его души, когда увидел что с ним ничего не случилось. Обнимая дрожащего парня, успокаивающе похлопал по спине:

— Ну, ну, все, — как можно ласковее прошептал Велимудр. — Все уже позади…

Всхлипывая, Яросвет прижался к широкой груди наставника, почувствовал себя снова маленьким. Колени все еще подкашивались от пережитого испуга, а сердце стучало в груди отдаваясь в ушах сильным гулом. Велимудр отстранил его и внимательно посмотрел в глаза.

— Крепись, Ярко, теперь это и твоя битва…

Яросвет отвел взгляд от сурового лица Велимудра. Напряжение дало о себе знать внезапной судорогой желудка. Он поспешно отвернулся в сторону, перегибаясь пополам, его вырвало отвратительно пахнущей желчью. Отерев лицо, Яросвет бросил извиняющийся взгляд в сторону истукана и удивленно вскрикнул.

На жертвенном камне лежал человек в странной, белой одежде.

Глава 3

Тренировка затягивалась. В честь весны, окна в зале нараспашку, и хоть не мороз, но еще и не лето. Два десятка мужиков и пара девиц взмокли от усилий, лица как спелые сливы, ярко выделяются на фоне белых кимоно, насквозь промокших от пота. Но ни один не остановится, губы сжаты, глаза прищурены, выполняют каждое упражнение на пределе сил.

Отрывистая команда, и все как один резко, так что промокшая ткань хлопает о воздух, выбрасывают вперед руки и ноги, выполняя давно заученные комбинации движений. В конце мощный крик, от которого трясутся стекла, а на улице бабушки выгуливающие детей хватаются за сердца, и крестятся проклиная «этих иродов».

Пока Краснов что-то объяснял, Сергей украдкой бросил взгляд в огромное зеркало на противоположной стене. Ну и видок, подумалось ему, волосы слиплись, и так темные, стали совсем черными, кимоно выжимать в пору, а ведь только вчера постирал. Губы посинели, вокруг глаз темные круги — очковая кобра отдыхает! А нос, наоборот, покраснел, небольшой, а кажется целым помидором. От спины поднимается пар, да не только у него, над каждым облачко, словно измученные души пытаются сбежать из истязаемых тел.

Долго еще этот садист издеваться будет? Прислушавшись к словам Краснова, Сергей облегченно вздохнул — работают дзю-иппон, значит до конца тренировки полчаса! Слава педантизму, который позволяет вот так определять время. Аллилуйя!

Но полчаса еще нужно прожить, не сдохнуть, особенно, если в пару тебе попадает Соколов — любимчик Краснова. Сергей скрепя сердце распростился с надеждой доработать в полсилы. Стоит только чуть расслабиться, как Краснов начнет занудничать что Соколов, вот, работает правильно, а вот у Сергея, то с дистанцией нелады, то опаздывает, то спешит, то в ногах путается, то на соплях поскальзывается… И ведь знает зараза, кто Соколову нос сломал! Знает, кто его на всех соревнованиях как ребенка! И все равно будет занудничать и поучать.

Как добрался до раздевалки, Сергей не помнил. Устал настолько, что даже говорить не было сил. Дико хотелось пить. Слюна во рту вязкая, язык прилипает к небу словно намазанный клеем. Мышцы скручены в жгуты и никак не хотят расслабляться. Жадно ловя ртом спертый, пропитанный крепким потом, воздух раздевалки он со стоном начал стаскивать мокрую куртку. Силы поддерживала только мысль о том, как сейчас добежит до метро, купит бутылочку ледяного пива, откроет медленно, и…

— Серж, дождись меня, вместе поедем, — бесцеремонно прервал такие милые сердцу мечты, голос Максима. — О, да ты еле живой, ну-ка!

Сергей ощутил, как сильные пальцы Максима сжали шейные мышцы, ловко пробежались по плечам, затем вдоль позвоночника, где-то прищипывая, где-то сильно нажимая, но от каждого движения сведенные судорогой мышцы расслаблялись, обмякали так, что казалось под кожей растекается горячий кисель. Не прошло и пяти минут, как Сергей довольно бодро вскочил, прислушался к ощущениям, и удивленно присвистнул.

— Не, ну ты даешь! — удивился он. — На мой взгляд это твое самое полезное увлечение! Доктор из тебя получился не хуже чем костолом!

— Да иди ты! — рассмеялся Максим. Он сделал шутливый выпад и шлепнул костяшками кулака по голому животу Сергея. — Будешь острить, в следующий раз так и оставлю помирать. Учти.

Сергей деланно округлил глаза, и упал на колени, в мольбе протягивая руки к Максиму:

— Не гневайся, отец родной! Прости ты меня Васенька, дуру грешную!

Они заржали, к неудовольствию Краснова, который как раз в этот момент вышел из душа.

— Все цирк устраиваете? — буркнул он, так и не простив Максиму того дня, когда тот, отчасти случайно, умудрился посадить его на задницу перед целым залом новичков. — Делать вам нечего. Смотрю и не устали совсем. Усталые уже домой ушли, а вы тут… Еще одну тренировку?

Замотав головой, Сергей бросился переодеваться.

Максим Говоров, одновременно был и другом и тренером Сергея. Еще задолго до того, как они вместе стали заниматься в сборной, у Краснова, Сергея привел отец в простой школьный зал, где и вел тренировки Максим, тогда еще сам зеленый семнадцатилетний пацан. Прошли годы, разница в возрасте немного сгладилась, — что такое пять лет? — они подружились, и вполне серьезно каждый из них считал что нашел себе лучшего друга.

Единственным испытанием их дружбы оказался случай, произошедший полтора года назад, когда валяющегося без сознания Максима обнаружили привлеченные отзвуками взрывов грибники. И не где-нибудь, а под Новгородом. Какая нелегкая его туда занесла и что там происходило так и осталось тайной.

После того Максим изменился. Вместо веселого собутыльника, Сергей обрел занудливого праведника, который не пил, не курил, и даже вдруг взял, и поступил в медицинский институт. За что его теперь постоянно ставили Сергею в пример родители. Именно в институте Макс и увлекся мануальной терапией. Всего полгода прошло, а друзья к нему уже записывались в очередь на недели вперед, ибо эффект от его массажей был просто потрясающий! То, что было в раздевалке — ерунда, а вот когда навсегда забываешь о боли в сорванной спине…

Не раз пытался Сергей расспросить друга откуда вдруг взялся такой талант к лечебному делу. Но тот лишь разводил руками, да кивал на умершего деда — вот тот лечил, так лечил! А я, говорил Максим, так, погулять вышел.

Темнил он или нет, но лечил серьезно, и Сергей втайне гордился другом. Ну и, естественно, не упускал случая развести его на массаж.

— Мы сегодня с Лилькой в кино намылились, — завязывая шнурки, рассказывал Сергею Максим. — Не хочешь с нами? Лилька тебе только рада будет.

Лилькой, точнее Лилией, звали девушку Максима. Верно говорят — одному ничего, другому все. Кроме таланта к лечению, Максим имел честь называть своей девушкой такую красавицу, что у всех кто ее видел сводило зубы от зависти. Невысокая, худощавая, волосы рыжие, Сергею всегда казалось что на ее голове то бушует безудержное пламя, то расплавленная магма стекает на плечи — тронь и обгоришь до кости. Ни одна краска не давала такой цвет, в зависимости от ее настроения играющий тысячами оттенков. А глаза зеленые. Сергей никогда не видел изумруды, но был уверен, что ее глаза именно как изумруды. Зеленые, сверкающие весельем, способные становиться темнее еловой хвои, и когда это случалось, Сергей на своей шкуре вывел правило: беги со всех ног, и, возможно, то что от тебя останется, хирург все же сможет сшить вместе. Характер у девушки был взрывной. И единственный, против кого никогда не была направлена ее ярость был Максим.