Татьяна Русуберг - Аркан

Айден прищурился:

— А, теперь я понял! В следующий раз буду стоять и смотреть, как тебя метелят! Может, ты мало получил? Может, тебе еще добавить?

Найд молчал.

— Не-ет, ты будешь просто стоять, как баран, и пялиться своими большими голубыми глазами!

Мальчишка хлюпнул носом.

— Или еще и заревешь?

Найд утер нос рукавом. Может, у него и были большие голубые глаза, но не на мокром месте.

— Ты — позорище на наш дом! Ты сам-то это понимаешь?! Ни шиша ты не понимаешь! — Айден развернулся на пятках и нервно зашагал взад-вперед перед глядящим на него исподлобья мальчишкой. Наконец он снова остановился перед «позорищем», вздохнул и спросил уже спокойнее: — Чего эти придурки хотели-то?

— Чтобы я сходил к домику какой-то бабки. На болотах.

Мгновение Айден смотрел на отцова приемыша непонимающими глазами. Вдруг он хлопнул ладонями по ляжкам и рассмеялся тем смехом, который с самого начала так понравился Найду — легким, искренним, заразительным. Смехом, который говорил, что сына херра Харриса не надо бояться.

— И всего-то? Ну а ты что? Отказался?

Найд едва заметно кивнул. Причина бурного веселья была ему непонятна.

— Струхнул, что ли? — Айден рассматривал его, как только что пойманного любопытного зверька.

Мальчишка тряхнул головой.

— Тогда чего?

Объясняться по второму разу, теперь с Айденом, Найд не собирался.

— Ну молчи-молчи. Прикидывайся немым, когда тебе удобно. И глухим. Только помни, тот, кто позволяет поливать себя дерьмом, начинает вонять.

Айден повернулся к нему спиной и направился в сторону отцовского дома.

— Я не хочу никому причинить вреда, — голос Найда был тихим, как шелест листвы, но парень услышал его и резко обернулся. Подошел ближе. В глазах мелькнуло удивленное выражение.

— Что?! Да этому говнюку Дирку только полезно получить по носу, будет знать, как мелких задирать.

— Херр Харрис сказал, — Найд облизнул сухие губы, — что люди в Горлице мирные. Что мне не придется… не надо будет больше… никому…

Айден ожидал продолжения, нахмурившись и чуть склонив голову набок, но его не последовало. Он вздохнул и откинул светлые волосы со лба:

— Взрослые! Больше их слушай. Если Дирк полезет к тебе снова, дай ему как следует в репу, прежде чем он разинет свой поганый рот. Понял?

Найд молча глядел на Айдена. Его ладони горели. Похоже, на одной из них отметины от ногтей кровили, но он подавил желание проверить.

— Ничего ты не понял, — парень махнул рукой и пошел через пыльный двор.

— А ты там был? — Слова вылетели изо рта Найда, как птица из клетки, которую забыли запереть на ключ.

— Где? — На ярком солнце недоумение на лице Айдена казалось сотканным из света.

— Ну там… у домика ведьмы.

— А-а, нет, — ни стыда, ни угрызений совести. Только яркий свет.

— Что, струхнул? — повторил Найд слова старшего мальчика.

— Нет. Меня просто никогда туда не посылали.

Сын ленлорда пнул лежащий в пыли камешек и широко зашагал через двор.

— Бе-е-е!

Найд дернулся и едва подавил вопль: колючки вонзились в незащищенную шею. Коза снова заблеяла, в ее «бе-е» звучала неприкрытая издевка. Мерзкое животное запрыгнуло на низкую крышу и нагло жевало жухлую траву. Круглые янтарные глаза, казалось, уставились прямо на незваного гостя.

Стараясь не шуршать опавшими листьями, Найд отодвинулся подальше вглубь ежевичника, под прикрытие вывернутой с корнем исполинской ели. Он не хотел, чтобы его заметили. Не раньше, чем он будет готов.

После эпизода на мельнице прошло три длинных дня. Три дня, заполненных попытками избежать встреч с Камиллой и вопросов херра Харриса и Айдена вроде: «С тобой все в порядке, Найд?» или «Ты что, лягушачьей икры объелся?» Три дня, в течение которых на каждый аргумент за визит к домику Бабки находилось три контраргумента, а тяга найти ответ на свои вопросы только росла. Сегодняшние занятия с Сибелиусом стали последней каплей. По пути из Гнезда Найд вместо того, чтобы свернуть налево, к деревне, срезал направо через поля и углубился в лес.

Он промчался по тропе через болота, как посуху. Даже холодная вода, хлюпающая в сапогах, не остудила его пыл. Но, когда парень снова почувствовал под ногами твердую почву и увидел за стволами елей хижину под зеленой крышей, решимость оставила его. Хозяйки по всем признакам не было дома, и он присел на минутку, чтобы собраться с мыслями. Собираться упрямицы не желали и вместо этого разбрелись, как коровы по заливному лугу. Исколотые колени и шея свербели, а старухина коза, единственная свидетельница его мучений, продолжала ехидно мекать с крыши. Найд зашарил рукой по земле в надежде найти увесистую шишку, которой он мог бы запустить в паскудное животное. Рука замерла на ворохе мягких листьев — он услышал несвойственные лесу звуки.

«Что это? Пение? Да… Похоже на то!» Действительно, из-за деревьев впереди и правее доносилась мелодия, выводимая приятным, но не слишком сильным голосом. Сначала Найд не мог разобрать слова, хотя мелодия показалась ему знакомой. Там было что-то про тайну реки, волчицу и лебедя, битвы и могилы. Женский голос приблизился, мурлыча припев, сменившийся новым куплетом:

Есть у реки свои зеркала,Флейту у губ они отражают.Смотрят они в голубые глаза,Вот только чьи — они не знают.

О, мой бог,Флейта поет из косточки белой,Сколько б воды ни утекло,Хей, ло-ло-ло.

Толстый ковер из мха и хвои заглушал звуки шагов, но чуткий слух Найда, проводившего все свободное время в лесу, сказал ему, что походка у певуньи легкая, неспешная и уверенная, будто она шла по привычной тропе, как к себе домой. Парень напряг зрение, вглядываясь в зеленые сумерки под елями.

Женщина, внезапно выступившая из лесных теней, была меньше всего похожа на ведьму, какой представлял ее себе Найд. Длинные седые волосы и сеть тонких морщин, избороздивших когда-то красивое лицо, говорили о преклонном возрасте. Стан незнакомки, однако, сохранил девичью тонкость и прямоту, что подчеркивало длинное темно-зеленое платье, сливавшееся с красками леса. В руках женщина несла небольшую корзинку, в которой краснели сочные ягоды.

Завидев хозяйку, белая коза снова заблеяла и потрусила по крыше в ее сторону, натягивая повязанную вокруг шеи веревку. Старуха оборвала песню:

— Марта! Марта, что ты опять на крыше делаешь, безобразница? Тебе внизу, что ли, травы мало! Ну-ка, слезай оттуда! Вот так-то лучше.