Ариса Вайа - Лепрозорий (СИ)

Охотница проводила его взглядом, пытаясь понять, ждет ли он ответа и стоит ли пойти следом. Но Лион окликнул секретаря.

— Она остается в моем кабинете, проконтролируй. Для твоей же безопасности — не выпускай и не разговаривай.

— Да, мой генерал! — каркнул Раун.

Дверь захлопнулась, ключ провернулся в замке, и все погрузилось в тишину томительного ожидания.

***

Лион все не приходил, часы на его столе медленно отсчитывали минуты лиловым песком. Алиса перевернула их уже трижды, значит, прошло три часа. Она хотела было развлечь себя предположениями, чье это мертвое сердце перетекало в застенках сосуда, но гравировка была выскоблена. А еще вдруг стало больно. Глубоко в груди, что даже не схватить, не задушить, не смять. Из-за нее завтра под ноги Люцифере поставят восемь часов с лиловыми кристаллами. И еще пять – каких-то ангелов. Но те восемь – лишь ее вина. И чувство было, будто это ее сердце завтра вырвут, разломав ребра, и раскрошат в стеклянный сосуд.

Алиса зубами стянула перчатки и запустила руки в волосы, все равно никто не увидит полупрозрачную чешую на пальцах и ладонях. Тело прошиб озноб, страшно захотелось укрыться походным одеялом под самый нос, но ящерица поглубже уселась в кресло и, подобрав ноги, обняла себя за колени. Девочек уже не вернуть. Можно только надеяться, что умерли они не зря.

Совесть больно кольнула под ребра, Алиса сняла с пояса нож и подняла его к глазам. Стоит только проткнуть им руку насквозь и выдернуть, как станет легче – боль тела всегда ярче, всегда сильнее. А после такой раны заживать будет годы.

Клинок играл лиловыми бликами каждым поворотом извитого лезвия. Плясал пламенем, словно звал – искупи.

- Совесть, ну конечно, - фыркнула Алиса, перехватывая нож лезвием вниз.

У командира Охотниц нет совести. Разве не об этом сказала Люция, подарив это орудие пыток?! Ни у кого в империи нет такого ножа, а меч с таким же лезвием способен вызвать ужас у любой добычи. Генерала молят не дать главу Охотниц на время, а показать народу ее извитый меч!

- У командира Охотниц нет жалости! Нет сомнений! Нет сожалений! – бубнила Алиса старую мантру. - Смерть – это только смерть! Командир Охотниц не плачет! Командир Охотниц не дает жалкой совести себя грызть! Командир Охотниц перед своим отрядом всегда права! Каждое решение, принятое Командиром Охотниц – верное! Каждая жертва – не напрасна!

Совести нет.

Сожалений нет.

Страха нет.

Боли нет.

Нет права на эти чувства.

Нет права на эмоции.

Если Командир Охотниц совершила ошибку – она должна заплатить. Но сама она не вправе выбирать наказание.

Алиса вложила нож в перевязь. Люция годы потратила, чтобы вбить эти мысли ей в голову, и не зря, треклятая гарпия! Теперь от них стало легче.

Она понимала, что в смерти отряда и потери Люциферы есть только ее вина. Но также знала, что не имеет права себя судить. А вот Лион может, и непременно – будет! И Совет сейчас решает ее участь. Или уже решил.

Совет таких ошибок, как потеря Охотницей добычи, никогда не прощает. А когда из глоток девушек вытащат метательные ножи, и все поймут, что она убила свой же отряд, жизнь станет еще хуже, еще сложнее. Выхода из этой ситуации просто не могло быть. А если и могло, то легче поверить, что это злая шутка, ловушка, и ничего больше.

Но можно было выбраться! Окно маленькое, ни один крылатый не пролезет, но у ящерицы нет крыльев, и она достаточно худа, чтобы выбраться наружу. В ночь никто не увидит ее. И Алиса кинулась к ближайшему черному окну. Поводила руками в поисках ручки, и не сразу обратила внимание на засохшие задвижки. Вытерла вспотевшие руки о штаны и, упершись коленом в маленький подоконник, с усилием сдвинула щеколду.

В лицо дохнул уже прохладный осенний ветер, полный ароматов диких горных трав. Ночь была молчалива и безветренна. Алиса выглянула, свесившись по грудь, но все затмевала темнота. Как назло — новолуние, хоть глаз выколи.

Тем не менее, она имела представление о том, что находится снаружи. Из леса, ее постоянного поста, было видно генеральскую часть замка, а эти окошки-бойницы ни с чем не спутаешь. Придется прыгать. И Алиса закусила язык, пытаясь вспомнить все до мельчайших деталей. Под кабинетом генерала снаружи только крутой склон. Можно ноги переломать, и то, если повезет. Охотница хмыкнула и, высунув руку, провела ладонью по каменной кладке. Просветы между глыбами большие, можно было зацепиться пальцами. Спуститься на землю на одних руках не проблема, это не сложнее каната над пропастью.

Решено! Она сбежит по наружной стене. А дальше — будь, что будет. Повторить подвиг Люции вряд ли удастся, но все лучше, чем пытки и смерть. Ведь даже умирать ей придется на голых ледяных камнях в толще горы, чтобы никто не узнал, что ангелы способны карать, а не только править, следуя воле Бога. И Алиса принялась разворачиваться на маленьком подоконнике, чтобы сперва коснуться ногами наружной стены.

Но стоило ей это сделать, как она увидела черные штаны, высокие кожаные ботинки на шнуровке, и едва касающиеся пола медные маховые перья. И только потом, сглотнув, осмелилась поднять глаза.

Лион изучающе смотрел на нее сверху вниз, сложив руки на груди. Не собирался хватать, тащить внутрь. Все равно он выйдет из кабинета, вылетит и настигнет ее снаружи прежде, чем она успеет даже спуститься.

— Сядь, — бросил он.

Алиса уткнулась лбом в подоконник и тяжело вздохнула.

— Тц!

Он настолько бесшумно зашел в кабинет и сложил крылья Люции в углу, что она и не заметила. Так сильно увлечена была мыслями о девочках, гарпии, побеге и не подумала, что он мог предугадать такой ее шаг. Может, он и не уходил ни на какой совет, а только летал снаружи и ждал, пока она откроет окно. Может, это была ловушка, проверка на верность. А она ее с треском провалила.

— Я жду, — все так же спокойно произнес он, наливая себе кружку горячего кофе.

И Алиса поежилась. Может, лучше все же вылезть из окна и упасть, разбиться. Но она только прошептала:

— Да, мой генерал, — и слезла с подоконника.

— Совет крайне недоволен твоим провалом на задании и логичным считает отстранить тебя от службы, — начал Лион.

Алиса поджала губы. Отстранение от службы — легкое наказание за такой громкий проступок. И слишком тяжелое. Без службы ей не достать лекарств в необходимом количестве, а значит, за полугодие лепра поглотит ее настолько, что боевые навыки упадут в половину, а то и больше. Еще через полгода она будет в ужасе трястись от любой трещины на чешуйках лепры, всерьез опасаясь заболеть. Еще через год лепра охватит всю нервную систему, а это хуже смерти.